Затем раздался щелчок, и сообщение закончилось. Даниэль едва успел перевести дыхание, как началось следующее, полученное полтора часа спустя. Тот же знакомый утомленный голос принялся выговаривать:

— Знаешь, что я по-настоящему ненавижу? Когда люди держат свой телефон выключенным. Просто бесит. Ладно, я тут с одним чуваком по имени Адриан Келлер. Может, знаешь такого? Вообще-то, он единственный, с кем я тут общаюсь. Целиком ушел в природу. Соколы и всякое такое. Немного замкнутый. Как и я, ненавидит деревенскую шушеру. В общем, я сейчас у него. Даниэль, можешь пригнать сюда? В самом конце долины. По той дороге, где мы ездили на велосипедах. Только чуть подальше. Позвони мне, когда отправишься, я выйду тебя встретить. Он тут кучу ловушек расставил вокруг дома, так что поосторожнее. Держись дороги.

Третье сообщение пришло в четверть третьего ночи, и голос звучал еще раздраженнее:

— Блин, да где ты? Я уже начинаю волноваться за тебя. Давай дуй сюда, перетрем наши дела.

Даниэль набрал номер непринятых входящих звонков. Ответа не было.

У него совершенно не было желания наведываться в уединенное жилище Адриана Келлера. Но вдруг Макс там? Братец у него непредсказуемый. Еще передумает да смоется опять. Так что, если ему вправду хочется поменяться с ним местами обратно, стоит поспешить.

Пригнувшись над рулем взятого в клинике горного велосипеда, Даниэль вовсю нажимал на педали и уже успел основательно взмокнуть. На полной скорости промчавшись мимо кладбища прокаженных с его покосившимися крестами, далее он понесся по лесной дороге в сторону обиталища Тома, пока не оказался у моста через реку, где и начиналось ее русло по ложу долины.

Теперь он был в дикой западной части долины, в которой обитали отшельники, и наведываться куда, вообще говоря, делом было рискованным. Электромобили хозяек и хозяев сюда даже не совались — только патрульные фургоны с вооруженными охранниками.

О расположении дома Адриана Келлера Даниэль имел лишь смутное представление. Во время одной из дальних вылазок с Коринной она показала ему узкую грунтовку, ведущую к жилищу сокольника, и настрого предостерегла от прогулок по ней. Еще показала две большие виллы на самом верху травянистого склона. Верхняя и большая из них принадлежала Ковальски, нижняя — Сёренсену. Рядом с каждым зданием располагался гараж — и Ковальски, и Сёренсен являлись счастливыми обладателями автомобилей. Не последних моделей, разумеется, но все же. Собственные машины. Ни один другой резидент Химмельсталя похвастаться этим не мог. Самым распространенным видом транспорта здесь служили велосипеды и мопеды, а большинство и вовсе не располагало никаким средством передвижения, в случае необходимости пользуясь велосипедами клиники. Автомобили же в основном были прерогативой персонала.

Даниэль остановился перед грунтовкой к дому Келлера и набрал номер, с которого поступали звонки. Снова нет ответа. Спят они, что ли? Впрочем, было еще только начало десятого. Макс, судя по времени его последнего голосового сообщения, бодрствовал до глубокой ночи, а Келлер, конечно же, на рассвете выезжал со своими соколами. Так что сейчас вполне могли отдыхать.

Если бы Макс уже покинул Келлера и отправился в клинику, Даниэль обязательно наткнулся бы на него. Если только он, конечно же, не предпочел грунтовку по вершине склона. Но с какой стати ему идти таким путем? Как-никак он просил Даниэля приехать в дом Келлера, и если бы что-то изменилось, наверняка перезвонил бы. А впрочем, с Максом ни в чем нельзя быть уверенным.

Даниэль убрал мобильник и покатил по извилистой грунтовке, ведшей вверх к дому Адриана Келлера.

День, начинавшийся таким ясным и морозным, в итоге обернулся пасмурным. По долине поползли щупальца тумана, одежда тут же отсырела.

Наконец Даниэль остановился метрах в тридцати от дома и увидел припаркованный перед крыльцом черный «мерседес» Ковальски. Кажется, репутация Келлера как затворника была несколько преувеличена.

В большой клетке из мелкоячеистой проволочной сетки на стойках из суков восседали соколы, пронзительно и скорбно крича в туман. Возможно, их крики и возвестили о прибытии Даниэля, потому что, пока он стоял да гадал, подойти ли ему поближе или от греха подальше повернуть назад, дверь вдруг отворилась и наружу выглянул Адриан Келлер.

Стараясь держаться строго на середине дороги, Даниэль подошел поближе и крикнул:

— Мой брат здесь? Он звонил мне и сказал, что находится у вас.

Келлер молча поманил его к себе.

Поколебавшись несколько секунд, Даниэль поднялся к дому, прислонил велосипед к перилам и взошел на крыльцо к Келлеру.

Его глазам понадобилось какое-то время, чтобы привыкнуть к сумраку внутри, поскольку ставни были закрыты. В отличие от большинства деревенских домов, этот вовсе не являлся новоделом в колоритном старомодном стиле. Он казался действительно старым, возможно построенным еще задолго до начала Химмельстальского проекта.

За столом под низко висящей лампой сидели Ковальски и Сёренсен. Перед ними лежали пакеты с белым порошком и стояли весы. Сёренсен поднял на Даниэля взгляд.

— Так спешишь, аж сюда прибежал?

— Я получил сообщение от брата. Он сказал, что ждет меня здесь, — дрогнувшим голосом ответил Даниэль.

Сёренсен взглянул на Ковальски, потом на Келлера.

— Что он несет?

Сокольник пожал плечами.

Слева от себя Даниэль увидел большое горизонтальное зеркало, подобно картине отражавшее всю комнату. Внутри золотой рамы перед ним предстала вся компания: Ковальски и Сёренсен в скудном свете лампы, смазанная фигура Келлера чуть поодаль в сумраке, и он сам, прямо сейчас таращащийся из центра картины, раскрасневшийся и взмокший после гонки на велосипеде. Прямо образчик голландской живописи семнадцатого века, мелькнуло у него в голове, на котором запечатлен некий судьбоносный момент и каждая деталь которого преисполнена смысла.

Ковальски опустил со лба на нос очки, положил на весы сложенную бумажку и высыпал на нее из пакета немного порошка. Затем, сосредоточенно сощурившись через очки на уровень, выбил еще самую малость. Камень на его перстне так и играл красными искорками в свете лампы.

— Не знаю, о чем ты там толкуешь, но тебе придется подождать, — спокойно произнес он. — Мы еще не закончили.

Он открыл маленький полиэтиленовый пакетик с застежкой, осторожно высыпал в него отмеренную порцию и запечатал. Даниэль понял, что явился прямо на предпродажную расфасовку утренней доставки посредством голубей и соколов. Не стоило ему этого видеть. Увы, слишком поздно.

— Сколько тебе надо? — спросил Сёренсен.

— Нисколько мне не надо. Если моего брата здесь нет, думаю, я лучше пойду.

Неверный ответ.

Вскинув брови, Ковальски подался через стол и с неподдельным удивлением спросил:

— Так чего ты на самом деле хочешь-то?

Упоминать Макса явно оказалось ошибкой. Даниэлю пришлось сменить тактику.

— Сколько это стоит? — Вопрос он подкрепил видом своего бумажника.

— Что? — вполне дружелюбно осведомился Ковальски.

— Вот это, — ткнул пальцем Даниэль.

— Не понимаю, о чем ты. Здесь ничего нет.

Ковальски положил пакетик на стол и поднял очки на лоб. Сёренсен ухмыльнулся и принялся массировать себе плечо.

— Или ты что-то видишь? — не унимался Ковальски.

Опять промашка. Даниэль покачал головой и спрятал бумажник.

— Кокаин? Об этом ты подумал?

Даниэль отвернулся от белых пакетиков, и глазам его снова предстало зеркальное изображение комнаты. Двое наркодельцов с весами, он сам посередине, Келлер в углу.

Однако кое-что по сравнению с предыдущей картиной изменилось: теперь Келлер держал в руке большой охотничий нож. Держал как-то вяло, отнюдь не угрожающе. Может, нож у него и был все это время, а Даниэль просто не замечал.

Ковальски вновь водрузил очки на нос, положил бумажку обратно на весы и с величайшей сосредоточенностью стал сыпать на нее порошок из пакета. Соколы так и заходились в своем вольере снаружи. Короткие хриплые крики, исполненные тревоги и отчаяния.