Макс изумленно воззрился на него, затем разразился смехом.

— Да нет же, Даниэль. Я и не думал просить тебя об этом. Тебе это не по зубам. Вести дела с мафией — это ж настоящая наука.

К собственному удивлению, Даниэль обиделся. В глубине души он уже решил позволить уговорить себя на подобную авантюру. Пришла пора испытать нечто совершенно новое в жизни.

— Но ты же просил об одолжении, — напомнил он. — Чего же тогда ты от меня хочешь?

— Да практически ничего. Все то же самое, что ты делал сегодня и вчера. Пей себе пиво в «Пивной Ханнелоры». Приезжай сюда на велике и лови рыбку. Гуляй по альпийским лугам. В общем, делай все то, что и собирался в своем швейцарском отпуске. Только за отель платить не придется.

— Не понимаю…

— Не понимаешь? Я просто прошу тебя пожить здесь, пока я буду утрясать финансовые дела. Три, самое большее четыре дня. Всего лишь занять мое место.

Макс подался вперед, посмотрел брату в глаза и продолжил:

— Я уеду отсюда как Даниэль, а ты останешься как Макс. Как-никак мы идентичные близнецы, если вдруг забыл.

Даниэль со вздохом закатил глаза.

— Типа наших дурацких игр в детстве? Или когда ты увел у меня девушку в Лондоне? Ты вправду думаешь, что это так просто? И потом, не настолько мы уже и похожи. С самого моего приезда сюда нам ни разу об этом и не сказали. Не задумывался об этом? Ни в клинике, ни в пивной. Ни выпученных глаз, ни перешептываний, ни замечаний вроде «Ах, вы близнецы, как здорово!». Да никто даже бровью не повел!

Макс лишь презрительно фыркнул.

— Ну и как же им разглядеть наше сходство, если у тебя половина лица закрыта? — Он потянулся рукой к бороде брата, будто намереваясь вцепиться в нее. Даниэль инстинктивно отпрянул и прикрылся рукой.

— Ты же именно поэтому и отрастил это убожество, да? — не унимался Макс. — Чтобы мы не выглядели одинаковыми? Тебе так хотелось иметь собственное лицо. Вообще-то, сработало, я тоже это заметил. Вот только под этой своей маскировкой ты выглядишь в точности как и я. Тебе достаточно лишь сбрить ее, Даниэль, и мы будем с тобой как две капли воды.

— Значит, я сбрею бороду и стану выглядеть как ты. А у тебя отрастет за ночь, и ты будешь выглядеть как я? — саркастически осведомился Даниэль. — Если у тебя щетина отрастает с такой же скоростью, что и у меня, тебе потребуется несколько месяцев, чтобы добиться сходства со мной.

— С настоящей да.

Настала очередь Даниэля веселиться:

— Планируешь нацепить фальшивую бороду? Чтобы они окончательно удостоверились, что ты чокнутый? Это же тебе не глупая студенческая выходка. Дешевая накладная борода — при условии, что тебе вообще удастся ее здесь раздобыть, в чем я весьма сомневаюсь, — будет выглядеть просто нелепо. С ней ты никого не проведешь.

Макс аккуратно завернул рыбные кости в фольгу, облизал пальцы и бросил фольгу в кофр.

— А кто говорит о дешевой? — спокойно произнес он. — В Химмельстале мы дешевкой не пользуемся. Здесь все и вся, начиная с туалетной бумаги и заканчивая восточными коврами в вестибюле, наивысшего качества. Ты закончил?

Он указал Даниэлю на его фольгу с объедками рыбы. Тот кивнул и спросил:

— А зачем вообще реабилитационной клинике фальшивые бороды?

— Да у нас тут имеется свой театрик, — ответил Макс, складывая фольгу брата с таким же тщанием, что и свою. — Довольно приличный зал со сценой, гримеркой и всем остальным. Там проводятся лекции, конференции и всякое такое. И еще ставятся спектакли. Например, лично я играл летчика Суна из «Доброго человека из Сычуани» Брехта. Публика рыдала от восторга.

— Могу себе представить, — язвительно отозвался Даниэль. — Так у тебя уже припасена фальшивая борода?

— Нет. Но когда я увидел подборку бород в костюмерной, разом осознал все возможности. Весьма впечатляющая коллекция. Заведующая реквизитом хозяйка покупает накладные волосы у одной британской компании, поставщика крупнейших европейских театров и опер. Крепе они называются. Делают их из шерсти шотландской овцы, и они могут быть самых разных оттенков. Просто приклеиваешь их специальным клеем, а потом по желанию подрезаешь. Для этого даже существует особая техника, которой нужно учиться. Но как участник драматического кружка, я имею доступ в костюмерную, так что попрактиковаться мне удавалось. И у меня весьма неплохо получалось.

Он указал на бороду брата:

— И в нашем реквизите имеется такой вот темно-бурый, почти черный цвет, и я готов держать пари, что смогу легко изготовить бороду как у тебя.

Даниэль начал было возражать, однако Макс невозмутимо продолжил:

— Естественно, различаемся мы не только бородой. Мы еще и двигаемся по-разному. Я внимательно наблюдал за тобой с самого приезда и, думаю, разобрался в манере двигаться. Твоя юношеская скованность теперь проявляется даже еще больше. И ты как будто поворачиваешься всем телом, а не одну только голову. У тебя, часом, нет проблем с суставами? С шеей? Да не, ты, скорее всего, просто малость неуклюжий. Тебе не помешают занятия в тренажерном зале. А уж эти твои жесты руками! Ты словно пытаешься изобразить то, о чем говоришь. Кладешь. Все. В маленькую. Квадратную. Коробочку.

И Макс продемонстрировал процесс собственными руками. Вдохновленный успехом, он поднялся и принялся чопорно вышагивать по полянке с прямой спиной, жестикулируя и изображая разговор.

— Вот, видишь? Я полностью просек твою тему. Все под контролем. Под полным контролем.

Он изящно сложил руки и с важным видом закивал.

— Чуть не забыл, еще это! — вне себя от восторга вдруг завопил Макс.

Изобразив тревогу, он прижал руки к щекам и запищал:

— Не трогай мою бороду! Не бей меня!

Даниэль вздрогнул, словно от удара током. Представление у Макса получилось несколько утрированным, однако, вынужден был он признать, однозначно точным.

У него самого всегда весьма неплохо получалось имитировать речь других людей, что сослужило прекрасную службу при изучении иностранных языков. Теперь же до него дошло, что у Макса этот талант значительно превосходит его собственный. Способность брата к подражательству охватывала не только речь, но все физические проявления индивидуальности — выражение лица, взгляд, походку, жесты. Выглядело убедительно и в то же время пугающе. Даниэль даже испытал облегчение, когда Макс вернулся к своему привычному вальяжному языку тела.

— Ну, что скажешь? — поинтересовался тот, затаптывая выгоревшее кострище. — Я что-нибудь упустил?

— Нет, думаю, основную суть ты передал, — резко бросил Даниэль.

— Здорово! Похвала от высочайшего судьи. Пожалуй, пора возвращаться домой. И теперь ты знаешь, как ловить форель. Так что прекрасно продержишься несколько дней.

— Не мели чушь. Ни черта не получится.

— А вот посмотрим, — отозвался Макс, закрепляя кофры на раме велосипеда. — Посмотрим.

По пути назад через долину Макс неожиданно поравнялся с Даниэлем и, наклонившись к нему, сдавленным голосом проговорил:

— Даниэль, я тебя умоляю, пожалуйста, окажи мне эту услугу. Больше ни о чем тебя в жизни не попрошу. Для меня это вопрос жизни и смерти. В прямом смысле слова. Жизнь или смерть. От тебя только и требуется, чтобы ты находился в моем коттедже во время утренних и вечерних обходов персонала.

— И это все? Разве ты не проходишь какого-то курса лечения?

Макс перестал крутить педали и сбавил ход.

— Гизела Оберманн, мой лечащий врач, все пытается подбить меня на какое-то лечение, но я не проявляю особого желания. Возможно, она и тебя будет уговаривать, но тебе достаточно сказать ей «нет» — именно так я и поступаю. Хотя мне представляется, что она уже сдалась. В лечении нет смысла, если на то нет особых причин.

— А другие пациенты? В смысле, ты же постоянно с ними встречаешься. Как мне с ними общаться? — ответил Даниэль и с запозданием осознал, что вопрос может быть воспринят как согласие на просьбу брата.