Прежде, благодаря крепкому здоровому сну, он попросту не замечал ночной активности. Теперь же частенько ворочался в постели без сна чуть ли не до самого утра, изводимый всяческими страхами, а если все-таки и засыпал, то сон его был тревожным, и он пробуждался от малейшего шума.

Одной такой бессонной ночью Даниэлю взбрело в голову достать фотографию, что Макс показывал ему накануне своего побега. Он нисколько не сомневался, что на ней запечатлена та же избитая девушка, что и на снимках Гизелы, и в то же самое время.

Однако, когда он поднял матрац, фотографии под ним не оказалось. Он вытащил его целиком, и все равно безрезультатно. Должно быть, персонал обнаружил ее при уборке и забрал.

По возвращении из медицинского центра в компьютере его ожидали четыре письма. Одно от преподобного Денниса и три от Коринны. Он не стал их открывать. Несколько раз звонил мобильник Макса, но он тоже не отвечал.

Как-то дождливым днем — пятым по счету с начала его добровольного заточения в коттедже — мобильник трезвонил столь настойчиво, что Даниэль не выдержал, достал его и посмотрел на дисплей. Если это кто-то из врачей или персонала, решил он, тогда, пожалуй, стоит и ответить.

Звонок тут же прекратился, однако он успел заметить, что это была Коринна и что звонила она уже в одиннадцатый раз. Он только собрался отключить телефон насовсем, как девушка позвонила снова. Даниэль нажал кнопку ответа и проговорил в микрофон:

— Я не хочу с тобой разговаривать.

— Не отключайся, — немедленно отозвалась Коринна. — Тебе не нужно меня бояться. Слышишь? Тебе не нужно меня бояться.

Она говорила спокойно, но твердо, словно бы обращаясь к ребенку. Даниэль живо представил девушку перед собой. Ее подвижные карие глаза, острый подбородок. За последние несколько недель столько всего произошло, что он почти позабыл лицо Коринны, однако голос разом воскресил ее образ. Его словно бы обдало волной узнавания. А потом он произнес:

— Я отключаюсь.

— Нет, подожди. Ты должен меня выслушать. Это важно. Я разговаривала с Гизелой Оберманн. И я знаю, что с тобой произошло. Это даже хорошо, что ты такой подозрительный. И хорошо, что не выходишь из дома. Все это правильно. Но если ты так и будешь оставаться в изоляции, просто сойдешь с ума. И потом, однажды тебе все-таки да придется выйти за едой.

Даниэль промолчал. Тут девушка попала в точку. Коттедж был что осажденный город, и запасы продовольствия подходили к концу.

— Тебе нужно избегать других, — продолжала Коринна. — Но не прятаться. Ты понимаешь? Тебе нельзя показывать страх. Иначе они учуют его даже сквозь стены. Ты все еще там?

— Да, — тихо ответил он.

— Нам нужно встретиться.

— Я не хочу ни с кем встречаться.

— Мысль хорошая. Вот только в твоем положении один долго ты не протянешь. Послушай, Даниэль. Ты здесь новичок. Ты ягненок. Окружен врагами. Тебе необходим наставник.

Он сглотнул и ответил:

— Ты резидент Химмельсталя. Как я могу тебе доверять?

— У тебя нет выбора, Даниэль. Без наставника ты пропадешь. И поверь мне, лучше меня ты здесь все равно никого не сыщешь. Остальные только хуже. Гораздо хуже.

— Я не хотел бы выходить из коттеджа.

— Тебе и не надо. Просто открой дверь. Я возле твоего дома.

Даниэль подошел к окну и выглянул из-за занавески.

И увидел Коринну. Она стояла в оранжевой парке, прижимая к уху телефон под капюшоном, и выглядела под дождем такой миниатюрной и трогательной. Девушка смотрела прямо на него, и в окно он увидел, как губы у нее зашевелились, а голос в его мобильнике наполовину взмолился, наполовину приказал:

— Теперь открой дверь.

Он повиновался. Коринна сняла парку и повесила ее на два стула, а потом аккуратно уселась в одно из деревянных кресел, по-собачьи встряхнув намокшими волосами. Даниэль устроился напротив нее.

— Значит, ты разговаривала с Гизелой Оберманн. Она твой психиатр?

— Да.

— Для врачей здесь обычное дело обсуждать с одним пациентом других?

— Не зацикливайся на глупых мелочах. Такую роскошь ты себе позволить не можешь. Слишком опасное у тебя положение.

— Доктор Оберманн сказала тебе, что у меня диссоциативное расстройство личности?

Коринна кивнула.

— И ты поверила этому?

— Нет. Но сама гипотеза, похоже, все-таки пошла тебе на пользу. Уж точно Гизела стала лучше к тебе относиться. Потому что решила, будто сделала важное открытие. А каждый исследователь в Химмельстале спит и видит, как добивается успеха. Вот только теперь твой лечащий врач не Гизела, а Карл Фишер. И это плохая новость. Но тебе все равно придется как-то выкручиваться. — Девушка зябко поежилась. — Я не отказалась бы от чашки чая.

— Извини, чая у меня нет. Только консервы с фасолью и вода.

Коринна подтащила стул к кухонной стойке, проворно забралась на него и вытащила с верхней полки большую коробку с чайными пакетиками, которую Даниэль прежде и не замечал.

— Макс чай не любил. Я купила эту коробку для себя, чтобы пить во время своих визитов, — объяснила она, наполняя чайник водой. — Ты будешь?

— Да, сделай, пожалуйста. Значит, ты бывала здесь раньше?

— Несколько раз. Но в основном мы встречались у меня.

Девушка достала две чашки и положила в каждую пакетик. Даниэль ожидал, что она расскажет подробнее о своих отношениях с Максом, однако продолжения не последовало.

— Я ощущаю себя гостем в собственном доме, — посетовал он, когда Коринна поставила перед ним чашку с чаем.

— Не им ли ты являешься и в Химмельстале? — усмехнулась она. — Гостем?

— Который не может вернуться домой, — с горечью отозвался Даниэль.

Девушка осторожно пригубила горячий чай, затем откинулась на спинку стула и продолжила:

— Итак. Гизела разъяснила тебе, что это за место. Теперь тебе понятно, почему я не откликнулась с готовностью на твою просьбу о помощи? Я не могу помочь тебе выбраться из Химмельсталя. Я сама-то не могу отсюда выбраться.

— Если Макс вернется…

Она пренебрежительно махнула рукой.

— Не вернется. Я его знаю. Ты был его шансом, и он не преминул им воспользоваться. Все решения принимают врачи, так что их и нужно убеждать. У всех них свои слабости, как и у любого человека. Все они тщеславные, только и думают что о своей карьере. Соперничают друг с другом и до нелепости очарованы психопатами. Для них мы эдакие экзотические зверушки, а Химмельсталь они расценивают как личный заповедник. О приглашении поработать здесь мечтает каждый исследователь психопатов. Как же, чудовища прямо под боком.

— Я не психопат, — рассердился вдруг Даниэль.

Он вскочил и принялся расхаживать по комнате. Ему и раньше-то было невмоготу подолгу высиживать спокойно.

— Я тоже, — отозвалась Коринна.

Даниэль остановился и уставился на нее.

— Как же тогда ты здесь оказалась?

— Долгая история, расскажу как-нибудь в другой раз. Кое-кто допустил ошибку, если коротко. Но речь идет о тебе, Даниэль.

— Ты здесь по ошибке, я по ошибке, — огрызнулся он. — И сколько народу здесь еще по ошибке?

— Да не так уж и много. Может, во многих случаях диагноз действительно ставился довольно небрежно, но даже если кто и не является стопроцентным психопатом, все равно можешь считать его таковым. Просто для надежности.

— Я выберусь отсюда! — взревел Даниэль и ударил кулаком по балке. Несмотря на боль, он продолжал лупить по ней, заливаясь при этом слезами. Внезапная вспышка ярости удивила его самого.

Но только не Коринну. Она спокойно потягивала чай, а когда он наконец-то успокоился и рухнул в кресло, заговорила:

— Естественно, выберешься. Но на это потребуется какое-то время. А до тех пор перед тобой стоит вопрос выживания. Я обещаю помогать тебе, но дальше дельного совета моя помощь не распространяется. И не надо так хмуриться. В отчаянном положении совет может сыграть для тебя решающую роль.

— Я ничего и не сказал.

— Твое выражение лица сказало за тебя.

— Я слушаю, — смиренно произнес Даниэль.