– Ну ладно, проходи, – и турникет открылся перед студентом.

Илья пробежал по степеням вниз, осмотрелся на Хорошевке, и заметил деда с внучкой, весьма мило беседующих.

– Вот, внучка мороженое не хочет есть, – жаловался Вадим Григорьевич, – придётся тебе доедать.

– Да не могу я, – и Ильда пожала плечами, – ем только мёд.

– Сейчас схожу, – быстро сказал юноша,

Он прошёл в супермаркет, прошелся по полкам и прикупил два кило. На кассе продавщица смотрела на него круглыми глазами.

– Вот такой я сладкоежка. И ещё ложку пробейте, – говорил Суров, – оплачу картой.

Мёд в пакет, и он опять оказался на скамье. Ильда всё была необыкновенно бледна, с синими губами, но глаза посветлели до светло-голубых.

– Вот, поешь, – и он отдал Царевне банку мёда.

Девушка повеселела, схватила банку, и в её пальцах стекло разом лопнуло… Время словно замерло. Илья потянулся в свою сумку за влажными салфетками, дед еле успел отодвинутся, что бы не быть облитым сладостью, Ильда же ловко выгнулась, и на штаны и куртку не попало ни капли. На ладонях девушки были отчетливо видны глубокие порезы от стекла, и должна была бы течь кровь…

Да собственно и потекла, но только кровь была не красная, от слова совсем. Прозрачная, такая, чуть голубоватая. Ильда и не смутилась, только прижала на секунду пальцы к ране, и они на глазах затянулись.

– Внученька, давай я тебе банку мёду открою, – тихо проговорил Вельтищев.

Царевна почти улыбнулась, Илья оторопел, когда вдруг она высунула язык, достав почти до подбородка. И язык был синий-синий. И словно это делала каждый день, буднично добавила:

– Я- Мёртвая Царевна. Что б вы знали.

На такси доехали быстро. Илья и Вадим Григорьевич не захотели рисковать, опускаясь в метро, думая о Ильде, и как ей покажется этот человеческий водоворот. Впрочем, машина с шашечками восхитила её до глубины души. Водитель только чуть посмеивался, наблюдая за реакцией этой баскетболистки, или волейболистки.

– Вы из Сибири? – спросил он.

– Нет, с Урала, – честно ответила Ильда

– Ну, тогда, конечно. Я, вот, за тоже «Уралочку» болею, – добавил таксист.

А девушка и вправду смотрела на громадный город, и не могла оторваться.

***

Так непривычно, она постаралась присесть поудобнее, повела плечами, чувствуя узкие лямки этой женской одежды. Где то с ней легче, подумала девушка, где-то тяжелее. В бою, с мечами или палицами да на лосе верхом скакать- конечно, легче. На ночь снимать лучше, одёжки эти, подумала она.

– Мимо зоопарка едем, может, зайдём? – спросил Илья деда.

– А что это?– не поняла она, – зоопарк?

– Животные там, на них люди смотрят, – добавил Вельтищев, – точно, посмотришь, тебе надо, потом в планетарий. Раз всё равно мы в центре.

Машина плавно остановилась, Ильда и не поверила, что так бывает, привычно крепко держалась за ручку двери, привыкла ведь к тряским волокушам или повозкам. Вышли, между двух башен были ворота. Девушка спокойно, плывущей походкой, пошла к ним.

– Ильда, подожди, сейчас билеты куплю, – крикнул Суров.

Он вернулся, и подал ей картонку, и показал, как приложить. Турникет открылся, и они вошли.

– Билет не выбрасывай, в карман положи. Ещё будет нужен, – поучал дед внучку.

Людей было не так много, были посетители и с детьми. Мальчики и девочки, особенно маленькие, больше глазели на Илью и Ильду, возвышавшихся над обычными обывателями, чем на редких зверей и птиц.

Но животные вели себя непривычно для всех, но не для Царевны. Они просто рвались из клеток, силясь прикоснуться к беловолосой гостье, одетой так просто. Медведи и лисы тыкались носами в стекла, бедный орёл пытался просунуть голову в неширокое отверстие, и зверьё начинало гомонить, как только девица удалялась.

Прикоснуться удалось лишь жирафу, сумевшим коснуться её ладони краем своего носа, и сразу поднявшим свою длинную шею, и обозревавшим других зверей с видом победителя.

Маленькая девочка, так и шла за Ильдой, не спуская круглых удивленных глаз, и для пущего удовольствия не выпускала изо рта свой палец. Вдруг она упала на кочке, и разбив коленку, громко заревела от обиды. Царевна быстро повернулась, и присела рядом, пытаясь успокоить ребёнка. Вельтищев и Суров только смотрели, не отрываясь …

Затем, Ильда быстро поднесла ладони к больному месту, кровь перестала течь, а поданной Ильёй салфеткой вытерла грязь и сукровицу с ноги.

– Вот и всё, – только и произнесла девушка своими синими губами.

Ребёнок тянул ней ладошки, и ведунья взяла её на руки, подняв на высоту своего роста.

– Ты холодная, – тихо сказала счастливица, – ты болеешь, замёрзла?

– Нет, – просто ответила целительница.

– Как тебя зовут? – спросила девочка.

– Ильда. А тебя?

– Катя, – назвался ребёнок, и смущенно отвернулся.

Царевна лишь покачала головой, не веря своим ушам. Девочка же вдруг восторженно закричала, и показывала пальцем куда-то в толпу людей. Девушка прошла мимо людей к паре, наверное, отцу и матери. Ильда передала ребёнка с рук на руки, только мать девочки вздрогнула, ощутив холод рук ведуньи.

– Спасибо вам, – благодарила Царевну женщина, – что с коленкой, – допытывалась мать у девочки, а та лишь прятала лицо у неё на плече.

Наконец, женщина взглянула на её ножки, не поверив глазам, увидев лишь гладкую детскую кожу.

– Там ничего такого не было, – успокаивала Ильда женщину, – салфеткой протёрла- и всё.

Женщина словам не поверила, и лишь сказала:

– Спасибо.

– Спасибо вам, – поблагодарил и отец девочки.

Вельтищев вёл внука и внучку дальше, и купил себе для полного счастья мороженого, и сам с радостью смотрел на животных. К тому же, сам стал будто лет в тридцать- и коленки не болят, и голова не кружится на ходу.

– Внучка! – крикнул он, – мороженое будешь?

– А что там? – спросила и она, – я ничего кроме мёда не ем.

– А мне дедушка? – засмеявшись спросил Суров.

– А ты взрослый уже, сам себе купишь. Ей-то всего шестнадцать, а тебе уж все двадцать годков.

Илья подошёл к ларьку и купил себе эскимо, снял обёртку и стал есть, присев на лавку. Ильда села рядом, чуть наклонилась, словно пытаясь обнюхать незнакомую еду.

– Так запах и не чувствую, – тяжело вздохнула она, – и всё серое вокруг…

– У тебя глаза болят? К врачу сходим? – предложил Илья.

– Нет, всегда так было, как обратилась в Мёртвую Царевну, – объясняла она, – В темноте вижу, как днём, а цвета и запахи не различаю. Да и жары и холода тоже. Но, правда, глаза опять голубыми стали, а не чёрными. Я в зеркало себя видела.

– Ну как, понравилось здесь? – спросил дед.

– Да, львов и жирафов не видела раньше. А лоси здесь есть?– и она просто вскочила с лавки.

– Как не быть, – ответил Вельтищев, – пошли, посмотришь.

Они прошли к вольеру, где за двумя заборами из толстого стекла прогуливался хозяин леса, с прекрасными рогами на голове. Лось тоже не стал чинится, и подошёл поближе, поводя ноздрями и шумно втягивая воздух

– И у меня такой же был… Умер без меня давно, – и она вздохнула, – я его ещё маленьким вырастила.

Лось тянул к ней свою громадную голову. В вольере был служитель, стоял рядом и работник Зоопарка.

– Не пустите ли в вольер девушку, добрые люди? -попросил Вельтищев, – она с Урала, лосей разводит. Видите, как к ней животина тянется?

– Оно конечно, – почесал себе затылок работник. – а если он как даст ей копытом?

– Да она только войдёт. Если лось забеспокоится, тут же выйдет.

– Только точно? – спросил работник, держась за метлу, как за пулемёт.

– Я вас не подведу, – в два слова убедила обоих девушка.

Она вошла в клетку, лось сразу её обнюхал, и почти по- кошачьи потерся мордой о плечо девушки. Потом лесной хозяин осторожно, корпусом оттер девушку, и встал между ней и служителями, словно считал, что они могут обидеть Ильду. Вдруг Ильда вскочила, сев верхом на лося, но животное спокойно стояло, а потом прошло несколько шагов, гордо неся на себе новую хозяйку. Смотрители смотрели на небывальщину, да только щёлкали камерами телефонов, думая сейчас о одном Инстаграмме, как зальют фотки, как их лайками закидают. Опомнились потом, когда Ильда вышла из загона.