– У нас по другому строили. Лодьи длиной, – и она пересчитала сажени в метры, – четырнадцать метров. Кожаные они были, ребра китовые, и только нижний брус дубовый.

– И крепкие были?

– И на Алатырь ходили, и на Грумант. И ко мне, на Запретный. Но туда только я путь ведаю, – гордо заявила она.

Вещи из Бородинского клада впечатлили её, но увидев Серебряные копья, сказала, показав на них Илье:

– Это против моего воинства. И знаешь сколько они стоят? Ценой каждое копье, как целое стадо коров.

У стенда Сейминско- Турбинской культуры остановилась надолго, опять увидев Серебряные копья, и искривленные ножи, названные здесь серпами. Но она лишь качнула головой, не соглашаясь:

– Это, – и она показала пальцем, – голову брить. Бритва.

– И что, все головы брили? – удивился Суров, – прям наголо?

– Нет, зачем? клок волос, косичку оставляли на затылке справа. Вожди не брились.

Дальше пошли эпохи, про которые она не знала, и лишь молча смотрела на древности скифов, греков, хотя и узнавала подобное.

– Сколько значит времени прошло, как я спала?

– Где- то пять тысяч лет, – ответил юноша, – ты хорошо сохранилась, – попробовал пошутить он.

Осмотрела и славянские артефакты, и дальше, культуру Руси от Киевской до Московской, изучая всё досконально. Поднялись и на второй этаж, мимо парадной кареты. 18 и 19 век впечатлил её меньше.

Не пропустила она и сам Кремль, так что домой вернулись совсем поздно.

***

Ночь в семье Сурова была неспокойной, как у деревенского фельдшера. Царевна была просто целительницей, но этого она ждала и боялась.

Позвонили в дверь, Ильда вскочила, и подошла, спросив как учили:

– Кто?

– Помоги, спаси, – сквозь слёзы услышала она.

Целительница быстро оделась, вышла из квартиры и захлопнула дверь за собой, увидев девочку-подростка, размазывающую слёзы по щекам.

– Пойдём, – ребенок потащил девушку за руку, – быстрее…

Лифт опустился вниз, они не мешкая, вышли из подъезда. Горели только фонари, отбрасывая по четыре тени на тротуаре. Девчонка часто оборачивалась, словно думала, что Ильда, её последняя надежда, сейчас сбежит.

– Куда идём? – спросила Ильда.

Девочка показала рукой, Царевна не думая, схватила девчонку в охапку, побежала быстро, как могла, и они уже были перед нужным домом. У подъезда ещё стояла скорая, моргая синими огнями. Также быстро влетели они на этаж, и вошли в незакрытую дверь.

– Где? – просто спросила Царевна, и тут увидела всё сама.

На диване лежала женщина средних лет с побелевшим лицом, и кажется, уже не дышала. Медики снимали маски в прихожей и уже собирались уходить.

– Зеркальце, – сказала Ильда, и получив что просила, поднесла к губам умирающей.

Стеклянная поверхность запотела, и девушка тут же приложила руки к голове лежавшей. Это продлилось долго, больше, чем обычно. Но вот, целительница почувствовала дыхание, и увидела, как порозовело лицо женщины. Ильда встала, посмотрела вокруг, и пальцем поманила девочку, стоявшую рядом. Ребенок двигался с трудом, словно закаменел от горя.

– Тебя как зовут? – спросила целительница.

– Женя.

– Женя, ты не говори никому, как мы с тобой по улице бегали.

– А про маму? – спросила она.

– А чего про меня-то? Нельзя на пять минут прилечь? – говорила ожившая, поднимаясь.

– Мама! -закричала девочка, хватаясь за руки женщины, – не умирай больше!

– Ладно, пойду я, – добавила Ильда, отвернувшись и прошла в прихожую.

Тут раздался настойчивый звонок в дверь, и на пороге стоял вежливый молодой человек в опрятном костюме и с портфелем в руке.

– Скорблю вместе с вами,– и сделал очень грустное лицо, – готов помочь вам с хлопотами в связи с вашим горем. Санитарная машина уже в пути, и «Ритуал» готов помочь вам с погребением.

– Не сегодня малыш, не сегодня, – сказал девушка, похлопав по плечу ошарашенного агента, и покинула место своего выигранного боя.

***

Утро четверга выдалось неплохим, спокойным. Но не совсем. Правда завтрак выдался совсем уж праздничным, Екатерина Александровна затеяла делать сырники, прежде чем уйти на работу, и Илья проснулся от вкуснейших запахов, молока и корицы. Ильда же спокойно поднялась с кровати, услышав, как все встали. Для вида, что бы хозяйка не думала чего, тоже заходила в туалет и честно высиживала там минуты три, затем зря тратила воду. Нет, она тоже умывалась, мыла руки, но привыкла, что на ней, как порфировой статуе, даже грязь не держиться, она и не потела совсем. Ходила дома теперь в дарёном халате, японском, с журавлями, шёлковом, любимого синего цвета.

– Ильда садись, твой мёд поспел, – всё шутила женщина.

Опять позвонили в дверь, Царевна, не выпуская мёд из руки, открыла дверь, и там стояла целая процессия.

– Неужто опять? – произнесла она с ложкой во рту.

– Нет, мы пришли поблагодарить. Спасибо вам, – говорила женщина, протягивая букет цветов.

Это была красивая, яркая дама, лет сорока, рядом стояла вчерашняя девочка Женя, а за ней был и полноватый мужчина, с сумкой.

– Вы так помогли… Прихватило, и не ожидала ведь, – оправдывалась гостья.

– Это вам, – сказал муж женщины, ставя сумку.

– Денег не возьму, – жестко сказала Ильда, – в окно выкину. Лучше сразу уберите.

– Откуда у нас сумка денег? – засмеялась излеченная, – Подарки, – мило улыбнулась, открывая сумку, – индийские шали, одежда летняя, прямо из Дели, и ваш любимый мёд.

– Ага, – вымолвила Царевна, сразу сграбастав банку.

– Мы пойдём, – засобирались посетители, – еще раз спасибо.

Ильда закрыла дверь за ними дверь, и вернулась на кухню с мёдом теперь в обеих руках и ложкой во рту.

– Что это? – не поняла хозяйка

– Подарки. Так, помогла, искусственное дыхание делала. Женщина задыхалась, мне мёд подарили, – и она показала банку.

Екатерина Александровна только покачала головой, а Илья увидев в прихожей сумку, отнес её в комнату Ильды, что бы мать не видела.

После завтрака девушка с любопытством достала все подарки, и разложила вещи на своём диване. Одну шаль отложила в сторону, вторую, шерстяную, спрятала в пакет, третью оставила себе. Женские шаровары и рубаха с вышивкой её впечатлили, и она принялась переодеваться, и пошла с подарком к маме Ильи.

– Ильда, спасибо, – прошептала впечатленная женщина, и всплеснула руками, огорченная, увидев новый наряд гостьи, – да ты что! Грудь наружу! Лифчик одень, нельзя так. Илюша, скажи что-нибудь?

Илья глянул, но, только пожал плечами. Ему, конечно, такой вид без лифчика понравился больше.

Целительством заниматься Ильда отправилась теперь на своей машине. И опять, сидела на жаре, и не жаловалась, что устала. К обеду все уходили, и девушка любовалась лебедями, скользящими на тёмной воде Кусковского пруда. Суров пришёл к девушке, и стоял около камня, с белой прожилкой. Это было любимое место Царевны здесь. Рядом матери катали детей на колясках, здороваясь с Ильдой. Два добровольца раздавали дары, девушка выбирала, кому что отдать, и никогда не ошибалась. Подошедший Илья поднял руку, и Ильда сразу повернулась к нему, сверкнув ледяными глазами. Губы теперь она всё время красила, что бы людей не пугать, но контактные линзы носить не желала.

– Пойдём, посмотришь местные красоты, – предложил юноша.

Они зашли в усадьбу «Кусково», и Илья провел Царевну по прекрасным аллеям, мимо лип, с круглыми кронами. Девушка сначала и не поверила, что так бывает, потом её спутник объяснил, что это плод нелегкой работы садовников, как и ровные стены из кустов.

Грот она обошла со всех сторон, любуясь скульптурами, стоящими в нишах здания. Перламутровые раковины впечатлили девушку, но она изрекла чуть ревниво:

– Вот увидишь мой Золотой зал в Горных покоях…

Павильон Эрмитаж она сочла прелестным, просто игрушкой среди аллей. Большой дворец она обошла, не сказав ни слова, но осмотрела каждый шедевр коллекции, впечатлилась Гирландайо младшим. Итальянский домик они прошли быстро, и больше смотрели на расписные потолки здания. Голландский домик ей понравился своей непосредственностью и живостью, синей плиткой, и отделкой деревом.