Юноша, кивнул, и протянул стаканчик. Эта штука оказалась позабористей прошлой, и Суров уже с большим подъёмом сил принялся тягать гантели. В конце тренировки пошли в мягкий зал бороться. Дима учил его и Саню, и был весьма настойчивым наставником. Полчаса падений на маты, и отработка грамотных ударов, и строгий тренер, решил, что подопечные свободны. Сауна, была следующим этапом развития. Баня совершенно вернула присутствие духа, ведь пришла его знакомая Настя.

– Привет, – сразу поздоровалась она, задорно улыбаясь, – всё здоровеешь? – добавила он одобрительно.

Девушка была милая и спортивная, хотя красивой назвать её было нельзя. Остренький носик, большой рот, немного широковата в плечах, как всякая пловчиха. Но в купальнике была просто бесподобна, и один её вид улучшал настроение юного биолога.

– Пошли, плавать тебя поучу, – говорила уже дружелюбней, и по хозяйски свела в воду бассейна.

Двадцать пять метров вперед, двадцать пять назад, и так ещё два раза. Техника Настасьи была идеальна, Ильи- не то что бы очень, но затем он был отпущен наядой из водоёма.

Вечер закончился очень неплохо, и дурацкие сомнения больше его не терзали. Спалось, правда, плохо, мучили страшные сны, белые лица, и хмурое-прехмурое небо, да каменистая земля. Рано встал, пока мама спала, быстро поел и побрился. Хотя бриться ему было надо только через день, щетина росла не быстро. Но решил говорят, что успокаивает.

С утра лишь уныло собрал сумку, присел на дорожку, и поехал на работу, хоть ноги сами туда не шли. С трудом показал на проходной новый пропуск, пошёл в лабораторию, ждать деда Вельтищева.

Дед вошёл, огляделся, и Илью поманил пальцем к выходу.

– Удачи, – произнёс Юрий Сергеевич.

Двое, старый и молодой, зашли в неприметную дверь, за ней был лифт, который Вельтищев вызвал, прислонив магнитную карту к считывателю.

– Запоминай, внучок, а рядом ещё и грузовой лифт- говорил дед, задирая голову вверх, – да рослый ты, прям как… Ну увидишь скоро, – усмехнулся наставник, и его лицо просто заискрилось морщинками..

Лифт двигался очень мягко, не то что лифты в фойе института. Опустились, и пошли вдоль по коридору, разгоняющими мрак олед лампами, светящими призрачным белым светом. Ещё одна железная дверь, а за ней раздевалка с десятком другим ящиков для одежды. Дед дал Илье ключ от ящика, юноша разделся, и пошёл в душ.

– А полотенце, дед?

– Пройдёшь через душевую, там возьмёшь.

И точно, на выходе лежали комплекты белой одежды и такие же тапочки, а рядом- полотенца. Илья обтерся насухо, и одел шелестящую при движениях спецовку, а Вельтищев сунул в руку ему и шапочку. Дальше никаких замков не было, и они вошли в большой зал, сродни цеху завода, где все суетились, изображая бурную деятельность.

– Нам дальше, – Вельтищев бодро шагал впереди, хлопая по полированному полу своими тряпочными туфлями с парусиновым верхом.

Он опять прислонил к двери магнитный пропуск, и они вошли в комнату, лабораторию, где была и печь. автоклав, отличная вытяжка, громадные шкаф и стол с реактивами и химической посудой, стояли и два микроскопа, и агрегат для массанализа.

– Круто.

– Я бы сказал, неплохо- проговорил Вельтищев, пошевелив пальцами.

Целый день они изучали образцы человеческой ткани, работали на хорошем оборудовании.

– Ладно, – проговорил дед, сгребая листы с данными к себе, – внучок, у тебя сердце хорошее, в обморок не падаешь? Наследственность, сумасшедших в роду не было?

– Не жаловался, – удивился юноша.

– Ну пошли, покажу тебе одну штуку, время твое пришло. Ты это, Пушкина любишь?

– Его все любят, – не понимая в чём подвох, ответил Суров.

– Ну, почитай из «Мёртвой Царевны и Семи богатырей»

Дед нажал на кнопку, и дверь из толстого стекла поехала, открывая проход в тёмный зал.

– Читай!

–Гроб качается хрустальный…-начал юноша.

И в хрустальном гробе том

Спит Царевна вечным сном…

Дед обожал театральные эффекты, словно служил в Академическом Малом Театре у Юрия Соломина, а не в секретной лаборатории, и поколдовав над выключателем, включил его…

Зал был украшен малахитовыми панелями, придававшим помещению торжественный вид, словно кураторы из КГБ тоже обожали театр. На постаменте из черного гранита стояла покрытое белым покрывалом Нечто, и хорошо поставленным жестом Вельтищев сбросил этот занавес.

Сначала Илья протёр глаза, думая, что ему это мерещится.

– Тебя ущипнуть? – сказал смешливый дед, – Да, не боись, не буду, ты ж не моя бабка.

На постаменте стоял, а не висел на цепях, хрустальный гроб, закрытый крышкой, и подсвечиваемый множеством лампочек, так что было видно лежащее в нём тело.

Это была девушка, причём очень юная, и немалого роста, не меньше метра девяносто, с ослепительно белыми волосами, уложенными в косу. Её, вместо одежды, закрывало покрывало, доходившее до самой шеи.

Дед гладил по хрустальной крышке, мечтательно прикрыв глаза:

–Краса ненаглядная…Было на ней золотое ожерелье, серьги, кольца височные, всё , поверишь, из чистого золота. Была она в тёмно-синем платье, шёлковом, затканным скатным жемчугом…

– Было это в 1969 году, в Кемеровской области, как её нашли-то..– начал рассказ дед, – я то же, как ты, только Университет закончил, только в Томске. Пришла весть, что рабочие с экскаватором провалились в пустоту подземную. Людей вытащили, но оттуда достали и это. – и он похлопал по хрусталю. А хрустальный гроб был в золотом саркофаге. Он сейчас в спецхране, Царевна там изображена, скачет на лосе, два меча в руках, а на груди три человеческих головы, – и он показал на себе,– на шнурке болтаются, такая ,прикинь, картина. И головы и улыбаются ещё… Работа-глаз не оторвать.

Ну ладно, поставили эту штуку в конторе, вызвали милиционера, он там бедный, на табуретках спал, пока находку не вывезли, вернее, наша группа не прилетела. Было нас двое, должны были находку описать, да и сохранить, пока вертолёт в село не прибудет. Немного тогда вертолётов было, и ждали мы два дня…

***

– Да товарищ учёный, – чуть не плакал старшина милиции, – не могу я больше смотреть на это… Снится второй день, всё её лицо, а потом бабка привиделась.

– И что говорила, – тихо спросил Вельтищев, наклонив голову.

– Приказывала и грозилась.. Иди, -мол, найди дорогу к Бабе- Яге, сообщи что случилось.

Юноша посмотрел на милиционера с некоторым сожалением, и жестом предложил присесть.

– Чайку? Вот и конфеты, томские…– угощал Вельтищев.

–Тут уж водки…

– Нет, ну спирт-то есть, – и учёный достал флягу и налил четверть стакана.

– И то дело… Так хреново с фронта не было, особенно после Курска…Спать не мог. А тут опять… А скажешь, так на пенсию выгонят.

– Вас Архип Сергеевич зовут, – спросил Вельтищев.

– Точно. А тебя?

– Вадим. По отчеству рано небось, – шутил ученый, сидя рядом с гробом.

Рядом с ними стоял и Виталий, напарник Вельтищева. Тоже молодой совсем, на год старше товарища.

– А расскажите… – тихо попросил Виталий.

– В дурдом не отправите? А то я знаю таких, яйцеголовых, вмиг в смирительную рубаху и в санаторий под капельницу, – оправдывался старшина.

– Нет, не скажем, – хором ответили двое.

– Ладно, да в себе держать такое тоже тяжело… Только притащили сюда восемь мужиков эту штуку. я работал с документами, чай пил. Тут звонок из района- Архип Сергеевич, вы человек заслуженный, должны находку охранять ценности громадной. Саркофаг золотой. Золотой -это легко, да дурья башка под покрывало не глянул, а вдвойне дурья что глянул после ужина…Сами поглядите- красота просто, и как живая. Поел, завел будильник, дверь запер и спать.

Началось, – и он махнул рукой,– проснулся, показалось, что гроб светится, а она, словно глаза открыла- светло-синие, и говорит, а понять не могу. Заснул. Во сне, ну точно, во сне, показалось лицо-белое- белое, как маска… Глянула на меня, и у меня аж темечко обожгло. И тут эта, в синем платье пришла… Уже по – русски говорила: