– Есть только одна душа, – брюзгливо проговорил он. – Так же, как есть только одна магия, уж это Вам должно быть хорошо известно, не правда ли? Цвета, которыми её наделили, всего лишь иллюзия, обёртка, наполнение которой остаётся неизменным и веками живет по собственным законам. Только невежды могут судить о цвете, не имея никакого представления о том, что содержится внутри. Но и это также Вам хорошо известно, не правда ли? – и он осклабился.

Я выслушала его недлинную речь, произведшую на меня неизвестно почему крайне неприятное впечатление и навеявшую совсем уже необоснованное чувство тоски, неизвестно откуда взявшееся. Не понимая, откуда оно явилось, я напряглась, изгоняя его.

Писатель уже давно погасил свой взор; теперь он беззастенчиво рассматривал меня, как рассматривают предмет мебели в лавке, намереваясь купить его.

– Правы те, кто ничего не читает, – прищурясь, решительно добавил он. – Иначе всегда остаётся опасность понять то, что написано.

Мне, наконец, удалось изгнать неведомое волнение из своего сердца.

– Вы, как я понимаю, интересуетесь магической темой, – как можно спокойнее сказала я. – О чём Вы пишете?

– Признаться, Вы попали в точку, – оживился писатель. – Открою Вам небольшой секрет – это и есть та причина, которая занесла меня в регион, ведь он просто кишмя кишит легендами да преданиями. Да и Вы, по всей вероятности, тоже обладаете каким-нибудь даром, раз так ловко разгадали меня, – он криво улыбнулся.

– Я не наделена ни одним из талантов, способным пробудить у Вас интерес, – с искренним сожалением сказала я. – Разве что искусство орудовать кастрюлями удаётся мне превосходно. Да и по части легенд вряд ли я могу рассчитывать чем-то Вас удивить.

– Как знать, как знать, – писатель снисходительно усмехнулся. – Бывает ведь и так, что начинается все незатейливо, да вот только закончиться может так, что и ожидать невозможно. Чего уж никак нельзя было предположить, пока они сидели на дереве, скажу я Вам!

– На каком дереве? – удивилась я.

– На черешне, – небрежно ответил писатель. – И младший брат попросил…

– Подсади меня, Бране!

– Может быть, ты лучше уже прямо заберёшься мне на шею, и я стану насыпать черешню прямо в твой рот? – сердито предложил Бранко.

Говорить приходилось тихо, почти шёпотом, чтобы не услышал старик; тот был, конечно, туговат на ухо, но иногда слышал то, чего не слышал никто.

– Подсади, Бране!

– Сиди тихо! – Бранко нахмурил брови.

– Подсади меня, – захныкал Драган. – Там черешня крупнее.

Ему было отлично известно, что брат нисколько не сердился, но на правах брата старшего не мог отказать себе в удовольствии строить из себя строгого воспитателя. Хотя строгости в нем было не больше, чем у соседской кошки Милки, которая даже позволяла таскать себя за хвост. Хвоста у Бранко не было, и залезать на соседские деревья не входило в его привычку, но так уж вышло, что черешня росла только в этом дворе на окраине деревни. А Драган очень любил черешню.

– Ну что ты будешь с тобой делать, – проворчал Бранко. – Вставай ко мне на плечи. Да не свались с дерева, а то обоим достанется.

Драган не заставил себя долго упрашивать; он с ловкостью куницы вскарабкался на плечи старшего брата и через мгновение уже оказался двумя ветками выше.

– Что, лучше стала черешня? – шёпотом проворчал тот.

Вместо ответа Драган выплюнул в него несколько костей, одна из которых угодила ему в лоб.

– Ах ты, подлец, – прошипел возмущенный такой неблагодарностью Бранко. – Сейчас я тебе покажу!

Он подтянулся на ветках, чтобы дотянуться до брата, но тот оказался попроворнее и полегче; он по-обезьяньи перебрался на следующую ветку выше, не переставая хихикать.

– Доберусь до тебя, – продолжал шипеть Бранко, не делая к этому никаких попыток и уворачиваясь от продолжавших лететь в него костей, – будешь знать!

– Вот я вас сейчас! – раздался снизу дрожащий от гнева, но очень звонкий голос незаметно подкравшегося к дереву старика Зорана. – Стыда никакого нет, по чужим деревьям лазить!

Пойманный с поличным Бранко стал красным, как рак. К тому же в руках у Зорана была палка, на которую он всегда опирался и которой ни разу с иной целью не воспользовался, но она всё же усложняла обстановку.

– Дедушка…

– Сейчас будет тебе дедушка…

– Так ведь ты даже влезть сюда не сможешь!

От возмущения дед поперхнулся.

– Это как ты со стариком вздумал разговаривать?!

– Деда, я…

– Ему мало, что на чужом дереве сидит, так ещё и хамит вовсю! – весь трясясь от возмущения, дед стукнул палкой о землю. – Это что ж такое делается-то, а! Вот я сейчас поднимусь!

– Деда, у тебя спина больная!

– А тебя, мерзавленок, кто спрашивает?

– И ножки больные…

– Когда ж тебя распустить-то так успели? – поразился дед. – И малолетку привёл, своим примером губить и мать позорить!

– Один я, деда…

– Врёшь!

– Один совсем, честно!

– Ты ж не любишь, паразит, черешню?

– Это раньше не любил.

– И кто ж тебя врать так научил? – озлился дед пуще прежнего. – Я ж его зад только что из листвы видал. Мать какая честная женщина, и батя героем был, драть тебя некому.

– Да я сейчас слезу!

– Вот и слезай, изверг!

Изверг слез с дерева и даже не предпринимал никаких попыток к бегству, так что был немедленно ухвачен Зораном за ухо; впрочем, не сильно, он даже не поморщился.

– А ну, сознавайся, куда второй вор подевался, – всматриваясь в листья, допытывался дед.

– Никого там, дедушка!

– Я ж слышал, как ты с ним говорил! – заволновался тот. – Что ж ты, мерзавец, хочешь старика убедить, что тот не только чужой зад с черешней может спутать, но ещё и голоса слышит, каких не было? Сам с собой ты, что ли, разговаривал?

– Ну, бывает…

– Ох, сил моих нет больше! – заколыхался дед и снова принялся трястись. – Язык твой бесстыжий!

В свои 12 неполных лет Бранко стоило сделать всего лишь одно слабое движение, чтобы вырваться из рук старика: он был с ним почти одного роста и чуть не в два раза шире в плечах.

– Ну, скажешь ты или нет? Брательника привёл, он всегда черешней обжирается…

– Да нету там никого, деда! – взмолился Бранко. – Один я пришёл.

– А ну слезай, паразит окаянный? – завопил дед, со всей силы треснув палкой по стволу дерева и всматриваясь в листья.

– Я черешни хотел домой набрать.

– А в прошлый раз тоже хотел набрать?

– Нет, в прошлый раз он со мной приходил.

– А сейчас стало быть нету его?

– Нету!

Устрашающе вращая глазами, старик принялся обходить дерево со всех сторон, высматривая в листве второго негодника, но ничего не увидел. Он ещё пару раз стукнул о дерево палкой, впрочем, с тем же результатом.

– Последний раз прошу по-хорошему!

Ответа не последовало.

– Слезай, кому говорят!

– Деда!

– А ты помалкивай!

Старик ещё раз дал почётный круг вокруг дерева и даже попытался дотянуться палкой до ближайших веток; ухо он держал крепко и не выпускал из рук, так что Бранко приходилось покорно таскаться за ним, согнувшись чуть не в три погибели.

– Где же ты, подлец, схоронился?

– Да нет его там!

– Помалкивай тебе говорят! Я вот тебя сейчас матери сдам, пусть с тобой разбирается!

И старик двинулся к калитке, тащя за собой Бранко. В какой-то момент тот изловчился и поднял голову, чтобы посмотреть где же так сумел схорониться младший брат, что даже острый глаз деда Зорана его не обнаружил. Хотя дерево было высоченным, они не успели высоко забраться. Бранко посмотрел вверх, в листву, туда, где оставался брат, и обомлел: Драгана на нём не было.