По вполне понятным причинам, за столом вновь воцарилось молчание.

Оно длилось достаточно долго для того, чтобы моё растревоженное сознание полностью погрузилось в вычисление возможных путей срочного бегства из этого подозрительного трактира, но всё портила мокрая одежда, подсолнухи и проклятый ливень. Оно так увлеклось, что не заметило, как я сгрыз ноготь на большом пальце.

– Вы, вероятно, устали и хотите отдохнуть? – неожиданно пришла мне на помощь бабуля.

Дождь не прекращался и, по всей видимости, даже не собирался этого делать. Разговоры с бабушкой наводили на меня тоску, а вопрос был задан с участием, и я решил, что надо немедленно соглашаться, пока словоохотливая бабка не передумала и не сказала что-нибудь ещё. Бежать отсюда прямо сейчас было соблазнительно, но, к сожалению, совершенно невозможно.

– По правде сказать, не отказался бы, – вежливо ответил я.

– Тогда поднимайтесь наверх, – кивком головы Леа указала в сторону лестницы. – В трактире никого, так что можете занимать любую комнату, все они свободны. Ключ в скважине с внутренней стороны. К обеду я разбужу вас, сомневаюсь, что дождь прекратится до этого времени.

Поблагодарив старую женщину, избавившую меня от необходимости поддерживать бестолковые разговоры, я с большим облегчением поднялся наверх, открыл первую попавшуюся дверь, с наслаждением повалился на кровать и почти сразу же заснул.

Мне приснился совершенно дурацкий сон, навеянный, очевидно, моими утренними приключениями. Я бежал, сломя голову, понимая, что мне обязательно нужно куда-то успеть, – но куда? неизвестно! для чего? этого я тоже не помнил, – но каждый раз передо мной вырастала дверь, в которую я тщетно стучал, ломился, бил кулаками, но мне никто не открывал. Тогда я снова пускался бежать, и вновь передо мной вставала очередная дверь, которую я так же бил, пинал, грыз и выламывал, но она все так же не поддавалась. От этого стука я проснулся…

Сообразив, что стучат в дверь, и что наступило обеденное время, я протёр глаза, и ещё ничего не соображая спросонок, вскочил с кровати, машинально сунул руку в карман и, обнаружив в нём ключ, открыл дверь, чтобы спускаться обратно в приёмную. Здесь взгляд мой упал на стоящий около шкафа стул, на котором я с удивлением увидел свою аккуратно сложенную высушенную одежду.

Я застыл в дверях. Позвольте, позвольте… Я ведь закрывал дверь на ключ, перед тем, как ложиться спать! Я отчетливо помнил это. Но ведь одежда-то здесь? Здесь, вот она. Так закрывал или не закрывал? Или я забыл это сделать?.. Я точно помнил, как поворачивал ключ в замке. Может быть, мне это приснилось? Позвольте, но ведь ключ я оставил в замочной скважине! Как же он оказался у меня в кармане? Стараясь рассуждать логически, я пришел к выводу, что кто-то должен был его туда положить. Но кто? Я? Я оставил его в двери, хоть убейте на месте. Получалось, кто-то входил сюда, пока я спал; этот кто-то оставил на стуле мою одежду и вышел, положив торчавший в дверях ключ в карман моего халата (который при этом был на мне) и закрыв дверь снаружи (стало быть, у него имелся запасной ключ, иначе чем бы он тогда запирал дверь?). А я всего этого даже не заметил? Все это, в принципе, было возможно, но что за спех был, скажите на милость, кому-то приносить мою одежду, пока я спал, и к тому же класть ключ в карман халата спящего человека, даже если этот кто-то вошёл сюда? Тем более, если у него есть запасной ключ!! Да-а, хорош трактир, ничего не скажешь… Может, это тот помятый из кухни? Да чёрт бы с ними со всеми, никаких правил поведения… Да и чего я ожидал от провинциального трактира у обочины дороги? Я быстро одевался, отгоняя, словно надоедливых насекомых, жужжащие в голове мысли о булькающих колбах и спрятанных по подвалам расчленённых трупах. Какие пробирки, помилуйте! В двадцать первом-то веке! Тем более, что если бы кто-то хотел убить меня, он сделал бы это с той же легкостью, с которой вошёл сюда. О, чёрт, да и зачем кому-то понадобится убивать меня, а? А, может быть, я всё-таки забыл закрыть дверь на ключ? Оооооооооооооо! У меня украли машину!

Пулей вылетев за дверь и, на ходу застёгивая на себе штаны, я скатился вниз по лестнице.

Машина оказалась на месте. Она стояла там же, где я оставил её несколько часов назад, с самым невозмутимым видом, на который только была способна. Помятый, которого я только чудом не сбил у входной двери, проводил на меня ошалелым взглядом. Успокоившись, что средству моего передвижения ничто не угрожало, я увидел, что уже накрывали к обеду; Леа, ничего не замечая или делая вид, что не замечает, суетилась вокруг стола.

Я уже успел слегка успокоиться; мне вдруг стало неловко за своё поведение, приобретающее на глазах паталогически-маниакальный характер, и я решил как-то загладить его.

– Здесь хорошо спится, – громко сказал я и сразу же стушевался. Тон получился какой-то вызывающий, хотя вообще-то я собирался предложить бабушке свою помощь.

– Садитесь, всё уже остывает, – заторопила та, не обратив на этот тон никакого внимания. – Я рада, что Вы хорошо отдохнули.

Помятый покосился на меня и скрылся на кухне.

– Мне, правда, успел присниться какой-то глупейший сон, – усаживаясь за столом, сообщил я как можно более благодушно, – но в целом мне кажется, словно я проспал целую ночь.

– И что же Вам снилось? – поинтересовалась Леа.

– Так, всякая ерунда, которая только во сне и может присниться, – я пренебрежительно махнул рукой. – Без начала и без конца. И без всякого смысла.

– Иногда даже в снах без начала и без конца заключен какой-то смысл, – заметила Леа.

«Начинается…» – пронеслось в голове.

– Все зависит от точки зрения, – уклончиво ответил я.

– А у нас с Вами они разные, верно? – усмехнулась Леа, пододвигая ко мне полную дымящуюся тарелку.

Мне оставалось только вежливо промолчать, тем более что запах еды отбил у меня всякое желание вести заумные беседы.

Я молча набросился на курицу.

Из кухни вышел помятый и, вновь покосившись на меня, уселся за тот же стол.

Трапеза проходила в полном молчании.

Помятый быстро заглотал содержимое тарелки, подложил себе ещё из общей кастрюли, стоявшей прямо на столе, проглотил и это, поднялся и ушёл в кухню с пустой тарелкой, так и не произнеся ни единого слова и украдкой бросив на меня ещё один любопытный взгляд.

«И какого чёрта ему надо?» – с досадой подумал я.

– Не обижайтесь на него, – словно прочитав мои мысли, нарушила молчание Леа. – Он всегда так смотрит на новых постояльцев.

«Неудивительно, что здесь их нет вовсе», – подумалось мне.

Я замахал руками, изображая на лице благодушие и всем своим видом давая понять, что обижаться мне ровным счетом не на что. Очевидно, вышло убедительно, потому что бабушка больше не настаивала и вопросов не задавала.

«Надо уезжать отсюда побыстрее, чёрт с ним, с этим дождем, – размышлял я, поглядывая на куриную кость, по-прежнему торчащую из белых волос; вынимать её оттуда никто, конечно, и не думал. – Кроме этих двоих, похоже, больше здесь из персонала никого не имеется. А они-то уж точно друг друга стоят, хороши, ничего не скажешь. Клиентов тоже нет, да и откуда им взяться, скорее меня удивило бы обратное. Сейчас расплачусь и сразу же поеду».

Наконец, обед завершился.

– Ну, что ж, премного Вам благодарен, – решительно сказал я, – с удовольствием провёл бы здесь ещё немного времени, но, к сожалению, вынужден буду Вас покинуть. Неотложные дела.

Леа вопросительно посмотрела на меня.

– В такую погоду?

– Ничего не поделаешь, – с притворным огорчением вздохнул я. – Придётся. Я и так тут задержался дольше, чем предполагал. Сколько я Вам должен?