–Я принесу поесть. – Сказал Хуса и пошёл в сторону ворот.

Като присел рядом и осмотрел Надею. Тот вытянул правую ногу поближе к костру и, облокотившись на шкуру, жадно пил. Купец заметил, что лицо юноши ещё более осунулось, и это показалось ему невероятным. И в первую их встречу он думал, что при таком истощении парень не в состоянии будет не то что ходить и сражаться, но и стоять на ногах. Сейчас же Надея, укрытый хорошей одеждой, напоминал покойника, которого в полном облачении вот-вот отправят в последний путь.

–Ещё воды? – Предложил Като. Надея вернул ему кувшин и отрицательно завертел головой. – Если захочешь – скажи. Ты верно сказал о Джани?

–Ему смерть не угрожает. Сейчас машина трудится над его лицом: удаляет обожжённые участки, растит новые.

–Разве бывает так? – Не поверил Като.

–Сходи да посмотри, коль не веришь. – Ответил Надея.

Като посмотрел на палатку, из которой доносился тихий мерный гул.

–Я верю тебе. – Сказал Като, положив руку Надее на плечо. – А с ногой что, поранил?

–Отсидел просто. – Ответил Надея. Ни единый мускул не дрогнул на его лице. Он редко моргал, его тяжёлые веки медленно падали и, прикрыв глаза, тут же взмывали вверх.

–Спасибо тебе. – Сказал Като, чувствуя подкативший к горлу комок.

–Да что уж там.

Они сидели, глядя на костёр, пока не пришёл Хуса с небольшим котелком еды.

–Птичья похлёбка для восстановления сил. – Сказал Хуса, протягивая Като котелок.

Като посмотрел на тонкие руки Надеи, которые словно тряпки покоились на его коленях.

–Ты, дружище, давай-ка, обопрись на меня, а я тебя покормлю. – Сказал Като. Он отставил котелок и, обхватив Надею за грудь, прижал к себе.

–Это уже лишнее. – Воспротивился Надея. – Я завёл тысячелетний аппарат, уж ложку не выроню.

–Да у тебя и ложки-то нет, а свою я не даю никому. Так что ты не противься, а ешь. Ну, открывай рот.

Надея удивлённо посмотрел на Като, затем хмыкнул и принялся есть. После ужина он заметно повеселел.

–Сколько живу, а с ложки меня ещё никогда не кормили. – Засмеялся он.

–Не помнишь просто. Ты сиротой рос? – Спросил Като.

–Что значит сиротой? Родители у меня были, даже встречались на паре Дрифт-раутах.

–И что же, совсем тебя не кормили? – Смеясь, спросил Като.

–На то есть сапы. Да и для «коктейля» ложка не требуется. – Ответил Надея и удивлённо уставился на Като. Затем хлопнул себя по лбу. – Всё время забываю, где я нахожусь. И всё же ты первый, кто меня с ложки кормил. Довольно забавно всё это.

–Ты извини, но сложно в это поверить. – С улыбкой сказал Като.

–Раз ты такой умный, зачем же на базаре послал Хусу за покупками? – Засмеялся Надея.

Като задумался над его словами. Мошенников что обманули Хусу в другое время Като бы не простил и уж наверняка нашёл бы на них управу, но сегодня это казалось ему сущим пустяком.

–А ты бы что сделал на моём месте? – Спросил он.

–Взял бы гатовца с собой или отправил обратно – всё одно уберёг бы от беды.

–Постой. Ты же рядом был, и почему же молчал?

–А ты бы и не послушал меня тогда. – Сказал Надея, поднимаясь на ноги.

Като понимал, что Надея прав.

–По-твоему, гатовцы не смыслят в торговле? – Поинтересовался он.

–Помимо касты торговцев, никто совершенно не смыслит. – Ответил Надея, разминая шею.

–Почему это? Хуса, всё действительно так? – Спросил Като южанина.

Хуса утвердительно кивнул и Като почувствовал себя полнейшим глупцом, понапрасну исколесившим полмира. Надея задумчиво посмотрел на гатовца.

–Хуса, история твоего острова всё ещё является тайной? – Спросил Надея.

–Те, кто посвящён в Великое Знание, рассказывать не могут.

–Так я не посвящён, а просто знаю. А потому слушай, Като. И, если чего сразу не поймёшь, то и не пытайся понять – а то мы и за всю зиму не договорим. – Сказал Надея и сел рядом с Като.

«Если зарыться в тёмные глубины веков и растормошить прошлое всё и как следует, Гат не всегда был островом. Перешеек Широкого Вельса связывал земли Гата с королевствами Юга, и путник по пескам Вельса мог в десять дней пройти от края до край, но уже тогда технократы Гата гостей не чествовали.»

–Как ты сказал? Технократы?

«Технократы, да. Вообще, технократия – это… Снова же, разговор на много дней, может быть, интересной, но нудной беседы, а потому упростим. Представь, что землёй правит некое божество, которое умнее, сильнее и куда старше людей, живущих на этой земле. Поколения меняются, города и деревни исчезают и появляются, а божество это живёт, здравствует и… запоминает и анализирует каждый момент, каждого муравьишку и каждый листок, опавший по осени. И имя данного божества Юнидад. А те избранные, что вправе говорить с ним и внимать его мудрым и, главное, правильным речам, зовутся советом директоров, акционеров и… В-общем, Советом Юнидад Техника. Эти люди диктуют волю божества своим подданным и люди – а Юнидад – Запомни! – никогда не ошибается – безмерно рады, и чтят и лелеют Совет. Так народ Гата веками живёт по наказам Совета, а всесильный Юнидад не допускает ошибок. Но… Совет вовсе не состоит из божеств и, более того, являясь проводниками идей великого Юнидада, они же, и в этом ирония, поддерживают жизнь в самом Юнидаде. И разум их ограничен только Юнидадом и ничем более. Был ограничен до тех пор, пока…»

–Пока нас не предали! – Яростно выпалил Хуса. Като с удивлением заметил, как по лицу южанина пробежала мелкая дрожь.

«Верно. В один роковой день в идеальном, безошибочном мире кто-то из Совета совершил ошибку. Чем это было вызвано, история умалчивает, а впрочем, догадаться несложно, но это уведёт нас от ответа на вопрос, почему ты, Като, поступил неразумно, посылая Хусу за покупками, и потому опустим. Последствия этой ошибки были фатальны, ведь идеально отточенный механизм впервые со дня своего рождения дал сбой. Как порой снежинка вызывает лавину в горах, так и здесь нарастающий ком ошибок и катастроф закончился грандиозным Катаклизмом, который разворачивал реки, в песок перемалывал горы и затопил перешеек Широкий Вельс, и идиллия государства Гат, к сожалению, закончилась. Немногие выжившие собрались в главном храме Юнидада – Тая-Юннай, и поклялись чтить старое божество до скончания времён. Из Совета уцелели единицы счастливцев, и они-то и начали писать знаменитую Книгу Всего и Вся, куда, по возможности, записывали все события, происходившие на острове, в рекурсивной последовательности. Неясно слово «рекурсивная», верно? Представь: мне рассказал Хуса, что ему рассказал Виктор, что ему рассказала Катя, что ей рассказал Рим про то, что у тебя, Като, не столь сильный ростовщический хват, как ты думаешь. И это событие, всей цепочкой будет записано в Книгу Всего и Вся и будет храниться там если не веки вечные, то уж по крайней мере до первого Дня Забвения.»

–Интересное название для определённого дня. – Заметил Като.

«И совершенно точное, ведь четыре раза в год проводится праздник Дня Забвения, когда все несущественные воспоминая стираются из Книги и людской памяти. И вот теперь мы подошли к самому главному, а именно – к жителю острова Гат. Человеку, который может если не всё, то многое рассказать о жизни любого из своих соседей, и про которого его соседи расскажут не меньше. Отбросим торговцев – пусть даже их техники самовнушения и жертвенного отказа от Истины на благо острова достойны восхищения – возьмём обычного жителя, который, когда ему говорят, что он покупает древний целительный артефакт, и взамен просят достойную плату, прекрасно понимает, что это честная сделка. И никак иначе. Потому что всё записано в Книгу: и могущественный артефакт, и каждая серебряная монетка, и все, кто участвуют в сделке. А иного и быть не может.»

Под тяжёлое сопение Хусы Надея закончил свой рассказ, и Като ещё долго думал о том, что услышал. Когда купец, пресыщенный тяготами прошедшего дня, заходил в свою палатку и на прощание бросил взгляд на степь, в серой густой темноте ему привиделся далёкий тусклый огонёк.