Осенняя молчаливая степь тянулась до горизонта и неподвижный мир лишь изредка оживал под неуверенными движениями ярма – трудяга-вол в попытках стянуть с шеи деревянный хват лениво тряс головой. Подлатанные хлипкими заклепками колеса громко скрипели, груженая наполовину телега подпрыгивала на разбитой колее словно корабль по волнам.

Купец Като Моран уже клевал носом, как вдруг левое колесо провалилось в яму и телега на миг встала на два колеса. Под навесом затрясся товар и изношенные деревянные оси предательски затрещали. «Так можно и до Переката не дотянуть» – подумал купец, подставляя под застрявшее колесо доски и попутно осматривая борта и днище. Като обошел вола спереди и легонько потянул на себя ярмо – доверчивое животное повиновалось.

Прошло немного времени и повозка вновь заскрипела в тишине степи. «Ну, родная, понеслась!» – Весело сказал Като, отхлебывая из кожаного бурдюка. Напиток мгновенно обжег горло, и Моран в который раз подумал, что в этой огненной горечи и кроется секрет бодрости знаменитого степного напитка. В голове просветлело, и на смену мыслям об оставшемся пути и долгожданном ночлеге пришли воспоминания и ностальгия.

Моран в свои неполные сорок лет объездил полмира и разбитая дорога Западной Равнины была не самым тяжким испытанием для бесстрашного торговца, который ещё мальчишкой ушел с Большим Караваном на самый юг цивилизованных земель и до сей поры не преступал порог родного дома. Вспоминая опасности и невзгоды, пережитые за те годы, что он посвятил торговле, Като по старой привычке всех путешественников быстро разгорячился: жестокое палящее солнце юга и раскаленный песок под ногами сменялись ледяным ужасом горной цепи Кёль, когда утопающая в сугробах мохнатая лошадь сорвалась в снежную бездну и чуть было не утянула за собой всю цепочку повозок.

Годы пережитых невзгод и страданий проложили на лице Като паутину темных морщин, – дорожную карту торговца, – но тем ярче блестели его глаза в предвечерних сумерках. Стоит только заглянуть в эти глаза, и тебя вмиг закружит водоворот жизни: долгие страстные попойки в Большом Доме – любимом месте всех усталых странников, огромном городе-трактире в самом центре мира, на перекрёстке главных дорог империи; фантасмагорический пейзаж Железного Кольца, где на поверхность частоколом выступают огромные башни из металла, которые окружают глубокий карьер со столькими уровнями, что люди, работающие внизу, кажутся муравьями; Лес Королевской Охоты, Стеклянная Башня Академии, руины древних городов Востока и, наконец, Океан. Громко шумели разбивающиеся о скалы волны и купец Като Моран уснул.

Старый вол давно выучил маршрут и, как только большие ворота остались позади, арба встала посредине двора. Стоило дорожной качке улечься, как Като тут же проснулся и привычно-с опаской осмотрелся. Двор Переката имел форму правильного четырехугольника, окаймленного простеньким частоколом и невысоким забором с бойницами. С северной стороны располагались конюшни с выходами во двор и поле, главные ворота полуаркой высились на востоке, к боковым опорам были надстроены смотровые башенки – «глаза» в сторону Великой Степи. Вся южная часть постоялого двора была отведена под хозяйственные помещения, что служили только одной цели – обеспечить всем необходимым посетителей Переката и его немногочисленную обслугу. Веселый пьяный смех донесся из приоткрытых дверей и Като поспешил распрячь повозку.

Горячий жар приемного зала опалил лицо Като, и спустя пару мгновений до его ушей дошел нестройный гам многих голосов.

–Като, старина, сколько зим миновало! – Приветствовал его Черный Бок – бессменный хозяин Переката уже долгие годы. Он был удивительно худ для такой профессии, но унаследовал от своих предков-трактирщиков умение раскатисто смеяться и болтать без умолку дни напролет. – Никак, опять приехал удила продавать в наш степной край.

–Сейчас подковы расходятся как пирожки. – Ответил Като, хлопнув по плечу проносящегося мимо хозяина двора.

–Ах ты! – Вскликнул Черный Бок, едва не выронив поднос.

–Есть и твой размер. – Крикнул Като трактирщику вслед. Он быстро разделся и направился к Грелке – одной из ниш трактира, где внутри деревянного подстенка проходила система глиняных труб, которая отводила тепло от главного камина, – там завсегдатай Перевала всегда мог быстро обсушить одежду. Однако его ждало разочарование – вся ниша была забита под потолок. «Да в мире и впрямь неладно, коль на Перекате не протолкнуться" – проворчал себе под нос Като, проходя в главный зал.

Свободный стол нашёлся только у западной стены вдали от камина, где черные, изъеденные солью доски потрескались и, томимые порывами морского ветра, грустно скрипели. Като сел у окна и принялся рассматривать посетителей. Его ближайшими соседями была разновозрастная пара – костлявая узкоплечая девчушка в ездовом костюме, сидевшая к нему спиной, и пожилой солдат в потрепанном именном одеянии темно-вишневого цвета.

«Кого только не заносит в наши края» – подумал Като, рассматривая одежду вояки и пытаясь найти родовой герб. «Предложить бедолагам унты1 что ли» – была его мысль, когда он увидел болтающийся хлястик на сапогах девушки. Солдат поймал его взгляд, чуть приосанился и Като поспешил отвернуться.

У камина грелась разношерстная компания богатых (или считавших себя такими) купцов, весело шутивших за стаканами «степнёвки2» и стопками столь дорогой в этих краях водки. По углам гостевой стойки стайками расселись посетители всех мастей, и особняком стояли местные рыбаки, которые лишь изредка перекидывались словом-двумя.

–У Вас седьмое стойло, господин купец. – Пропищал над головой Като мальчик на побегушках. Он настойчиво лез помогать, когда Като распрягал вола, и взялся застолбить место в конюшне.

–Хороший номер – счастливое число. – Сказал Като, доставая из-под отворота рукава монетку. – Лови.

–Рад стараться, для Вас. – Мальчик двумя руками поймал медную монету и попробовал её на вес. – Ух ты, Тяжёлая!

–На севере металла много. – Сказал Като, подбрасывая вверх ещё одну монету. – Получишь ещё две, если найдёшь комнату в восточном крыле. И постарайся, чтобы над кухней.

–Ко сну будет готово и натоплено. – Пообещал мальчик, ловя вторую монету, и, быстро откланявшись, убежал.

–Не успел ветер из штанов вытрясти, а уже гнёздышко вьёшь. – Пропел краснолицый толстяк, пропуская мальчика и протискиваясь к Като между сидящими.

–Никак, на юге неурожай? – Като поднялся навстречу давнему другу, когда тот уже распахивал свои обширные объятия. Като заметил, как вздрогнула и съежилась девушка, когда его друг случайно задел её плечо.

–Прощенья, прощенья. Мой старый друг! – Снова пропел толстяк, тиская Като. – А ты, я вижу, северный загар получил, да и пахнешь недёшево.

–От этого загара я ещё долго буду отмываться. – Ответил Като. Шальная мысль, что его красное от металлической пыли лицо делает их с Виктором Лоем чуть ли не братьями, сменилась тревогой за свои начавшие уже трещать рёбра. – Ну да присядем, налюбуемся ещё.

–Э-эх. Всё такой же холодный. – Вздохнул Виктор, садясь. – Не удивительно, что тебя на север тянет. Видно, там твоя стихия.

–Ранние холода меня у северян задержали. – Ответил Като, разливая в глубокие миски бурдючное пойло. – Ну, выпьем за встречу.

–За долгую жизнь и большие барыши. – Виктор, отпив немного и посмаковав, залпом опустошил блюдце. – Экзотический бальзам. Вот держи, ответный привет с юга. – Положил он на стол увесистый мешок. – Финики – еда богачей.

–Кстати, насчёт загара. – Като бросил в рот подсохший плод. – Говоришь, медь в цене нынче?

–Сейчас, брат, всё в цене.

Беспокойная жизнь трактира в этот вечер проходила мимо Като – слишком много новостей и слухов нужно было обсудить. Виктор в привычной манере бойко и громко живописал события, которым сам был свидетелем, – о беспорядках на севере имперских земель, что граничили со степью, о притеснении в этих землях Купеческой Гильдии и непонятных заказах императорского двора. Тонким шёпотом он говорил о силе, что зреет в степи, и об Орде, что вновь собирается под знамёнами нового вождя. Като слушал и внимал, изредка посматривая в сторону рыбаков и солдата с девушкой.