–И хорошо бы здесь отсидеться, так нет же. – Говорил Виктор громче обычного. От волнения он совсем раскраснелся и в свете камина его лицо напоминало дребезжащее форелье брюхо. – Тут рыбы с прошлого лова не видно. Ты вот припомнишь, чтобы такое было в нашем детстве? Во-о!
–Было подобное, когда кусок льда с Водопада упал – много мёртвой рыбы тогда на берегу нашли, а в следующий весенний гон считай, что и не поймали ничего. – Като вспомнил свою подругу детства, с которой они бегали по берегу, усыпанному мёртвыми рыбами, и каждый их смешок поднимал в воздух целые армии птиц. – Тогда и деревню подтопило.
–А сейчас её нет уже, нашей деревни. – Сказал Виктор, чуть отпив из миски. – Да и Водопада нет – это теперь Каскад. Вон, спроси у парней, что видно на горизонте, – от края до края сплошная стена воды. И нет ей конца.
–Это относительно, вообще-то. – Ответил парень из-за стола рыбаков. Он решительно направился к ним, махнув приятелям на прощание рукой. «Убрался, забери его Рыбный Царь» – услышал Като замечание одного из рыбаков. Пока парень шёл, Като успел бегло его разглядеть. Темно-синяя роба покрывала узкие плечи горемыки, а массивный рюкзак проглядывал из-за костлявых бедер, на которых мешковатые штаны держались только благодаря туго затянутой веревке. То, что покрывало ноги, сложно было назвать обувью, такими тряпками обматывали больных кожной болезнью.
–Я так скажу, начало и конец есть у всего. – Сказал парень, пододвигая стул и садясь. – Только мы можем конец и не застать, а начало в веках теряется. Вот, к примеру, Водопады. Вы не задумывались, сколько воды они исторгают в море? И какой воды!? – По лихорадочному блеску его глаз, Като понял, что это всерьёз и надолго. – Пресной.
–Как моя жизнь. – Сострил Виктор. – Ну да…
–А как это отразилось на температуре моря, вы знаете? Вот, взгляните. – Парень зарылся в свой рюкзак. Вскоре не столе уже лежала груда всякого рода хлама, из которого Като заприметил лишь несколько знакомых вещей: самодельную складную удочку, атлас дорог Империи и сомнительного вида котелок с проделанным в днище отверстием. Наконец, парень извлёк из рюкзака потрёпанный свиток. – Взгляните. Это записи за три зимы. И что же мы видим – без малого три деления. Три! – Чуть не закричал парень, победоносно бросая на стол записи.
–Каких деления? – Из вежливости спросил Като.
–Температурных, конечно, что за вопрос? Я сам замерял по столбу мастера Виго, и вот, пожалуйста, – за позапрошлую зиму вода поднялась на четверть деления, за прошлую – на одно, и за эту – ещё на два.
–Так это три с лишним, а не без малого. – Заметил Като.
–Торговец из тебя явно не выйдет. – Добавил Виктор.
–Ученикам Академии нельзя наживаться перекупом. – Гордо ответил парень.
–Так ты колдун? – Удивился Като. Ученые мужи Академии на его памяти никогда не позволяли себе щеголять в подобном наряде.
–Глубочайшая неучтивость и бестактность. А впрочем, я не обижаюсь – здесь явно сказывается пагубное влияние рабочей среды.
–Не обращай внимания на этого чудака – он уже всех здесь замучил. Околачивается тут с недавнего времени, а все от ворот поворот дают. – Виктор налил себе очередную полную миску. – Что, ворожей, на уши подсесть некому?
–Я не ставил целью вас обидеть, когда делился наблюдениями. – Сказал парень в своё оправдание. – Просто эти три деления столько всего меняют! Исчезновение рыбы, подъем уровня моря, его опреснение. Постоянное преломление света в Водопадах.
–Преломление – это, конечно, здорово. Да только за этим столом тебе ничего не переломится, дорогой друг. – Виктор демонстративно бросил в рот крупный финик и улыбнулся. Юноша отвёл взгляд.
–Будет тебе, Виктор. Мне вот интересно про преломление узнать. Угощайся. – Миролюбиво сказал Като, подтолкнув к новому знакомому мешок с финиками. – Куда тебе налить?
–Спасибо, но я не пью сегодня. А что касается преломления, – начал юноша, торопливо проглатывая финик, – я и сам весьма заинтересовался этим явлением – с детства люблю радугу. А на Водопадах она просто колоссальная.
–Как бы я хотела на неё посмотреть. – Тихий девичий голосок, будто вынырнувший из водоворота всеобщего гама, заставил всех троих посмотреть в сторону говорившей. Первое, на что Като невольно обратил внимание, – огромных размеров верхняя губа девушки на фоне впалых щёк. И только хорошенько приглядевшись, он рассмотрел в тусклом каминном отсвете другие особенности лица – большой, умный лоб, наполовину скрытый прямой чёлкой, острый подбородок и длинный прямой нос, тень от которого закрывала бледную щеку словно туча – зимнюю степь. На месте левого глаза на лице девушки зияла пустота.
–О, юная госпожа! В ближайшие дни погода вряд ли нас порадует, но со следующей луной можно будет отплыть, и уже под утро вы будете созерцать великолепную картину игры света и красок. – Сказал колдун, учтиво поклонившись.
–Было бы здорово, правда, папа? – Девушка от волнения взяла за руку солдата.
–Правда, дочка. – Ответил ей солдат, тепло потрепав по щеке.
–Тогда, пожалуй, со сроками и деталями определимся позже, а пока, с вашего позволения, мы продолжим дружескую беседу. Кстати, о друзьях. Я ведь не представился. Ученик Академии магии, факультатив географических исследований, Джа…
Парень не успел закончить, и в тот момент, когда Като потянулся за бурдюком, чтобы как следует осмыслить увиденное, в зал шумно ввалился, цепляясь за прилавок, хозяин трактира Черный Бок. Что-то в его виде заставило всех замолчать.
–Выпить. – Чуть слышно сказал он одной из своих дочерей. Та вскрикнула. Из темной жилетки трактирщика, чуть ниже подмышки, торчала стрела, белое оперение которой горело в свете камина. – Нападение. Орда здесь. – Прошептал он и рухнул на пол.
Като много раз просыпался по ночам, когда оставался один в полной тишине, и раз за разом переживал события той осенней ночи. Когда под градом стрел и крики нападавших он по старой привычке бросился спасать своё скудное добро и вол в порыве животного ужаса разбил хомут, снес мощным лбом одну из стен сарая и исчез в ночи. Когда мальчишка-прислужник упал у его ног, и он среди общего шума так явственно услышал звон медяков. Когда старый солдат прикрывал его, девушку и Виктора огромным куском плетени от стрел, а молодой колдун изо всех сил толкал повозку сзади. И когда, наконец, они услышали раскаты ночного прибоя, что заглушили шум битвы, он снова повторил тот самый путь, что проходил когда-то с любимой девушкой, прячась от глаз хозяина Переката. Тогда, в агонии от жара и усталости, он, наконец, засыпал.
Като проснулся от острой боли. Казалось, что мгновение назад ему здорово пришибли правое ухо. Чуть приподнявшись, он опёрся на локти и ощупал саднившее ухо. Виной его страданий был ожог – ушная раковина покрылась влажной коркой, а запёкшиеся волосы грубой щёткой впились в шею. Беспросветной пеленой окружила его тьма, и только вдалеке проглядывал иссиня-черный свод ночного неба. Шум прибоя приглушал храп спящих людей, и слышался только сонный шорох. Должно быть, он вскрикнул, когда просыпался, потому что вблизи кто-то зашевелился и заёрзал.
–Что, друг, не спиться? – Като узнал звонкий шепот Виктора. – Пойдём проветримся.
Аккуратно, стараясь никого не задеть впотьмах, он пополз к выходу. В какой-то момент рука наткнулась на что-то теплое и мягкое. «Аккуратнее, в самом деле.» – донеслось из темноты. «Значит, колдун-оборванец тоже живой.» – Отметил Като, нащупывая выщербленный камень пещеры. Наконец, в лицо пахнуло солёной прохладой.
–Да, друг, крепко нас потрепали. – Сказал Виктор, выбравшись из пещеры вслед за Като. – Ещё немного, и на памятной доске повесили бы ещё пару бирок с именами.
–Через пару лет, да и то вряд ли. – Ответил Като, вглядываясь в темные очертание тропинки, что петляла меж скал и спускалась чуть ли не до самого моря. – Кто бы о нас сообщил?
–И то верно. – Вздохнул Виктор. – Ты как себя чувствуешь?
–Ухо болит – подпалили чутка. А в остальном порядок.
