Этот прецедент был повторен в западном мире творцами Французской революции либо сознательно, как следствие их поклонения эллинизму, либо потому, что они стихийно избрали тот же путь для достижения аналогичной цели. Стремясь к политическому объединению Франции, подобно тому как Клисфен стремился к объединению Аттики, французские политические футуристы прибегли к клисфеновскому способу уничтожения старых провинциальных границ и разрушения старых внутренних ритуализированных барьеров. Монотонное единообразие вновь вводимых департаментов и строгая субординация их способствовали стиранию памяти исторических провинций с их устойчивыми традициями своеобразия и автономии. В настоящее время департаменты Франции остаются, как в свое время аттические демы, наиболее значительными памятниками Революции, первая победа которой проявилась в территориальном делении Франции, а впоследствии географический футуризм сказался и на других частях Европы. Действительно, департаменты на французский манер при наполеоновском режиме были учреждены в Италии. Германии и Нидерландах, входивших в состав империи Наполеона. Однако они не пережили ни падения Наполеона, ни возвращения Франции к своим старым границам 1792 г. И хотя департаменты в стиле французской революции оказались эфемерными, их отрицательное влияние на политическую карту Европы было глубоким и продолжительным, ибо за короткий период своего существования они сильно поколебали прежние политические вехи. Тем самым они расчистили почву для строительства объединенной Италии и объединенной Германии, создателей которых поначалу вдохновляла объединенная Франция, пока они не свернули в конце концов на путь откровенного тоталитаризма.

В области культуры классическое выражение футуризма – символический акт Сожжения Книг. В китайском мире император Цинь Шихуанди, который был первым революционным основателем китайского универсального государства, систематически конфисковывал и сжигал литературные труды философов, процветавших в период смутного времени, ибо боялся, что опасные идеи могут исказить проект его нового социального порядка («опасными мыслями», против которых боролся Цинь Шихуанди. была одна из версий конфуцианства). А в сирийском мире халиф Омар, бывший истинным реформатором сирийского универсального государства [549] в ответ на запрос одного из своих военачальников, только что захвативших Александрию и не знавших, что им делать с александрийской библиотекой, сказал: «Если писания греков согласуются с Книгой Бога, то они бесполезны и их хранить нечего, если же не согласуются, тогда они опасны и их тем более следует уничтожить». (Этот анекдот взят из «Истории» Гиббона.) Согласно легенде, библиотека, которая собиралась в течение девятисот лет, была пущена на растопку общественных бань.

Какова бы ни была доля вымысла в этих рассказах об Омаре и Цинь Шихуанди, сожжение книг в Мюнстере во время правления военного режима (1534-1535) [550] и по всей Германии после прихода к власти Гитлера – факты достоверные, а мотив, вдохновивший современных западных футуристов в лице национал-социалистов, несомненно, перекликается с тем, который легенда приписывает китайскому футуристическому диктатору.

Турецкий современник Гитлера президент Мустафа Кемаль Ататюрк сумел произвести еще более резкий разрыв с турецким культурным наследием, прибегнув к помощи менее радикального, но, пожалуй, более эффективного средства. Цель турецкого диктатора состояла в том, чтобы заставить своих соотечественников. отказавшись от иранского культурного наследия, принять западную культурную модель. Вместо сожжения книг, содержащих иранское культурное наследие, он удовлетворился простой сменой алфавита. Закон, изданный Великим национальным собранием в Анкаре 1 ноября 1928 г., вводил в Турции вариант латинского алфавита, специально выработанный по указу диктатора для турецкого языка. По этому же закону все газеты, журналы, объявления, общественные надписи должны были печататься новым алфавитом начиная с 1 декабря 1928 г., все официальные учреждения, банки, компании, новые книги должны были перейти на новый алфавит с 1 января 1929 г., а к 18 июня 1929 г. вся страна должна была освоить новый алфавит. Таким образом классика арабской, персидской и оттомано-тюркской литературы оказалась за пределами досягаемости подрастающего поколения, тщательно оберегаемого от запретного плода древней культуры, знакомство с которым могло бы побудить юношей восстать против вестернизации, к чему приговорил их диктатор. Этот ловкий маневр избавил от необходимости жечь старые книги, и они, преспокойно оставаясь на своих полках, вскоре стали столь же непонятными, как китайский свиток или вавилонская табличка. Лишь небольшая группа ученых-специалистов была способна пользоваться ими.

В изменении алфавита или сжигании книг разрыв с культурной традицией проявляется как физический акт; но сущность культурного футуризма – это революция умов, а она может свершиться без каких-либо внешних свидетельств.

В интеллектуальном плане футуризм торжествует победу, когда наследники интеллектуальной традиции некогда творческого, но к настоящему времени просто правящего меньшинства демонстрируют свою несостоятельность, отвергая то культурное наследие, которое им не удалось защитить от футуристических нападок, и добровольно отдаются во власть новой псевдоинтеллектуальной вере, пришедшей со стороны их смертельных врагов. Эллинистическое просвещение погасило свою лампаду задолго до того, как Юстиниан скрепил свершившееся печатью, закрыв афинские школы.

Существуют и другие иллюстрации, более близкие нам по времени, ибо футуристическое нападение на интеллектуальное наследство западного общества – ярко выраженная черта современной истории. Современная западная струя антиинтеллектуального футуризма – фактически общий элемент движений, на первый взгляд весьма отдаленных друг от друга. Дух футуризма витает и в безобидных теоретических абстракциях французского философа Бергсона, и в практической политике фашистских идеологов, и в действиях коммунистических поклонников идола тоталитарного государства.