— Очень приятно, — отозвалась Ева, улыбаясь мне. — Ты прости, что всё так получилось. Паша не предупреждал, что приедет с девушкой, он вообще нас ни о чем не предупреждал. Этот дом вообще-то общий, но просто… Как-то всё некрасиво вышло.

— Мне тоже приятно, — вся та гремучая смесь эмоций, что чуть пополам меня не сломала, понемногу начала отступать. — Меня тоже никто не предупреждал, что здесь еще кто-то будет.

— В этом весь Паша, — Ева засмеялась. — Идем со мной. Я тебя угощу чем-нибудь вкусненьким. Андрюш, — женщина обратилась к мальчику, — а ты закругляйся с играми, бери книжку и читай. Отец потом проверит, так что даже не пытайся жульничать.

— Ладно, — пацан глубоко вздохнул, явно недовольный, но перечить не стал.

Меня отвели на кухню, где пахло чем-то сладким. Выпечка какая-то. Я уселась за стол и сложила руки на коленях. Мне всё еще было как-то неловко и вообще я чувствовала себя здесь как не в своей тарелке.

Ева вымыла руки и принялась месить тесто. Я наблюдала за этим простым процессом, ловя себя на мысли, что руки у этой женщины необыкновенно красивые. Никогда не видела себя в роли прилежной домохозяйки, никогда не думала о том, как я буду выглядеть беременной. А глядя на Еву, я понимала, что это не такая уж и плохая роль.

— Мальчик или девочка? — вдруг выпалила я. Да уж, иногда мне не хватает тактичности.

— Девочка, — немного смущенно ответила Ева.

— Поздравляю, — всё это как-то не впопад, но трудно завести нормальный разговор с незнакомым человеком.

— Спасибо.

— Может, мне чем-то помочь?

— Не надо, тут чуть-чуть осталось.

Снова повисло молчание. Мне жутко хотелось расспросить Еву, узнать, как так получилось, что Дикарь ведет себя с ней настолько нежно и дружелюбно. Вообще мне хотелось узнать об этом здоровяке как можно больше, но я отдёрнуло себя. Глупо всё это будет выглядеть. Пять минут как знакомы, а я уже с расспросами лезу. Некрасиво.

Ева вдруг снова заулыбалась, будто вспомнила какую-то остроумную шутку.

— Что? Что такое? — осторожно спросила я, ненароком подумав, что она надо мной смеется.

— Ничего, просто, — женщина достала из холодильника тарелку с помытой, почищенной вишней и села за стол. — Немного трудно объяснить. Я с Пашей знакома только потому, что он друг моего мужа. Если ты с Пашей хотя бы немного близка, то уже успела понять, какой он и как именно относится к женщинам.

— О! Да! — не сдерживая себя, отвечаю. — Он еще тот фрукт.

— Вот-вот. Всё время клялся, божился, что ни одну женщину сюда не приведет и вообще ему это не надо, а тут вдруг появляешься ты.

— Вот как, — мне тоже вдруг смешно стало. — Может, он и изменил своему правилу, но в целом… Мы просто иногда проводим время вместе, — не стану же я говорить, что меня трахают как домашнюю шлюшку, которая отчего-то вдруг в любовь поверила.

— Не знаю, это ваше с Пашей личное дело, но я впервые вижу его с девушкой, — Ева принялась раскатывать тесто и лепить маленькие булочки.

Я ничего не ответила, чтобы не выставлять себя самоуверенной дурой. Значит, я здесь первая, кого привел Дикарь? Вот это уже было по-настоящему интересно. Говорит одно, а делает совсем другое. Я запутывалась в этом человеке, как в настоящем лабиринте. Он не похож на того, кто чего-то умеет бояться или не знает, чего хочет от жизни. Тогда почему я испытываю эту неопределённость? Дикарь сказал мне обо всём прямо, и я даже поверила, а теперь получается, что у меня возникли причины усомниться в собственной вере.

Через какое-то время, когда булочки уже отправились в духову, на кухне появился Дикарь, а вместе с ним и мужчина постарше. Тоже высокий и дюжий, они даже чем-то были похожи между собой.

— Уважаю, — заявил мужчина, положив руку на плечо Дикаря. — На правильную тропу стал. Влад, — он кивнул мне.

— Даша, — я даже с места встала, будто обратно в школу вернулась, где постоянно вскакивала из-за парты, когда препод в класс заходил.

Снова эта странная тишина образовалась. Я смотрела на Дикаря и вдруг уловила в его взгляде какое-то опасение. Оно едва-едва было заметным, но я прочувствовала его так, будто сама испытывала. Почему он волнуется? Чего опасается? Интуиция подсказала, что всё это: приезд на дачу, встревоженные взгляды Дикаря, как-то связаны с той «небезопасной обстановкой», о которой я уже слышала раннее за ужином в ресторане.

Ближе к вечеру Влад с Евой и их сыном Андрюхой уехали в город. У меня сложилось такое впечатление, будто мы их своим приездом деликатно так выдворили. Но Ева убедила меня в том, что этот загородный дом — общее имущество Влада и Дикаря, поэтому попеременно здесь бывают то одни, то другие владельцы. Это меня немного успокоило, потому что не хотелось выставлять себя какой-то наглой дурой, которая появилась здесь ни с того, ни с сего.

Всё вроде бы хорошо было: меня вкусно накормили, пацанёнок показал какую-то смешную игру на своем планшете, даже Влад этот, пусть и грозный с виду мужик, но пару удачных шуточек отпустил и сказал, чтобы я не горбилась и не хмурила брови. Типа красивая я, поэтому не должна стесняться себя.

Я смотрела на этих людей, смотрела на Дикаря и абсолютно точно поняла, что они — одна большая семья. Пусть они и не кровные братья, но между Дикарем и Владом ощущалась такая мощная связь, которую вряд ли получится вот так просто разрушить. Их что-то связывало, что-то давнее и определённо очень серьёзное. Дикарь с этим пацаненком носился как с родным, смеялся вместе с ним, дурачился. Как я поняла, Андрюха — его крестник. Это было так странно, черт подери! Я уже настолько привыкла к тому, что этот мужчина постоянно хмурый, грубый ходит, а тут на тебе… Оказывается, на дне души осталось что-то светлое и вменяемое.

Мы распрощались с семьей Влада и вернулись в дом. Прежняя атмосфера напряжения и отчужденности между нами тут же стала на свое законное место. Ну я же не дура, понимала, что что-то происходит, но меня всё равно никто не спешил посвящать в детали. Тогда на кой черт мне вообще здесь находиться?

Уже немного зная Дикаря и его эту дурацкую привычку не особо разглагольствовать в моем присутствии, я решила ключевую роль взять на себя. Он сидел в гостиной. На низкой деревянной тумбочке у дивана стоял недопитый стакан с виски. Пиджак уже давно сброшен, а ворот рубашки расстегнут. Дикарь отдыхал… Вроде бы… Но я видела, что его плечи всё равно напряжены, а челюсти плотно сжаты, будто удерживают рвущуюся зубную боль.

Я несколько секунд временила со своим наступлением. Всё же, несмотря на то, сколько всего я уже позволила себе сказать и сделать в сторону Дикаря, а страх временами в моей душе тенью проскальзывал. По тонкому льду хожу, так сказать, на самом кончике ножа застыла и когда-нибудь я точно доиграюсь и познаю Дикарский гнев во всей его красе.

— Почему мы здесь? — я скрестила руки на груди, будто уже готовясь защищаться.

— Потому что, так надо, — ответил Дикарь, не поднимая на меня взгляда.

— Почему?

— Потому.

Очень содержательно! Ну и как с этим непробиваемым мужиком вообще можно разговаривать?!

— А конкретней? — я нахмурилась.

— Тебя это не касается, — Дикарь ответил таким тоном, что ясно давал понять — со мной не особо хотят говорить.

— Нет уж! Раз я здесь, значит, касается. Что происходит? Мы ведь приехали сюда не для того, чтобы весело провести выходные.

— И почему от баб постоянно столько проблем? — обратился сам к себе Дикарь.

— А что ты думал? — я потихоньку начинала закипать. — Взял себе игрушку и думаешь, что она даже рта раскрыть не сможет? Да? Не с той связался, Дикарь.

— Как-как? — он выпрямился и с прищуром посмотрел на меня. — Дикарь? Оригинально. Но лучше не выноси мне мозги, вон вруби телек и займи себя чем-нибудь.

— Это я мозги выношу? — такая наглость уже просто поражала. — А что, позволь спросить, тогда делаешь ты? Говоришь одно, делаешь другое. Везешь непонятно куда, даже не сказав, что в этом доме еще будут люди. Я-то подумала, что Ева — твоя жена. Так нежничал с ней. А как насчет того ужина, когда мне пришлось сидеть за одним столом с твоей любовницей? М? Этим ты мне мозг не выносишь? Мне всё это надоело! — я неопределённо развела руками. — Хватит! Мне не нужна твоя помощь! Просто отвяжись! У меня уже мозг вскипает оттого, как ты себя ведешь! Я постоянно только то и делаю в последнее время, что думаю, пытаюсь понять тебя, твои поступки. Нахрен оно мне надо?!