— Мне тоже очень приятно, — бабуля ответила рукопожатием. — Я тут Паше творог привезла. Домашний. Вкусный. А то сына со своей работой даже поесть нормально не может. А я волнуюсь.

— Ясно, — я нервно прикусила губу.

— Пойдем на кухню? Нужно продукты в холодильник переложить.

— Да, конечно.

Я хотела помочь старушке, но она вежливо отказалась, мол, всё сама сделает, ей не в тягость. Поэтому мне пришлось усесться за стол, чтобы не стоять без толку.

— Как же замечательно, что у Паши есть подруга, — щебетала Валентина, выкладывая из авоськи пакет с творогом и еще несколько пакетов с фруктами. — Дашенька, ты не подумай ничего дурного, просто раньше я здесь Пашиных друзей никогда не видела.

Я прекрасно понимала, что Валентина под словом «друг» имела ввиду нечто гораздо большее, просто, наверное, не хотела меня смущать. Но всё это было так странно и непривычно. Это что же получается? Дикарь ни разу не знакомил мать со своими женщинами? Хотя, учитывая, как он к нам, женщинам, относится, это даже неудивительно.

— Не беспокойтесь, я ни о чем таком даже и не собиралась думать.

— Характер у Пашули сложный, даже временами невыносимый, но вообще он хороший.

— Да я уже знаю, — стало смешно.

— Ты молоденькая такая, наверное, еще учишься?

— На четвертый курс перешла.

— Это хорошо. Девушке образование необходимо. А то сейчас как посмотришь на современных девиц, так им только деньги подавай. Ничего самостоятельно делать не хотят. Куда катится мир? — Валентина покачала головой и принялась раскладывать продукты в холодильник.

Я же сидела и всё еще не могла поверить в реальность происходящего. В мои планы и уж точно в планы Дикаря не входило вот это вот знакомство. Следовательно, клубок всех этих обстоятельств начал медленно запутываться. Теперь будет крайне любопытно посмотреть на реакцию Дикаря, когда он вернется и увидит, с кем я провожу свободное время.

Дикарь вернулся минут через пятнадцать после приезда его матери. Остановился на пороге кухни и смерил меня сердитым взглядом, будто бы я без спроса вторглась в ту часть его жизни, что находится под суровым запретом.

— Паша! — Валентина вымыла руки и бросилась обнимать своего сына. Такая маленькая в его руках.

Мужчина позволил себе кратко улыбнуться, и я не смогла отвести взгляд в сторону. В этой улыбке, черт подери, скользнула нежность. Настоящая НЕЖНОСТЬ! Может, сердце Дикаря не успело еще окончательно очерстветь? Если это так, то он не до конца потерян для этого мира.

— Сыночек, ты давно уже ко мне не заезжал, — проговорила старушка, бережно поправляя лацканы на пиджаке Дикаря. — Я вот решила сама к тебе в гости прийти.

— Хорошо. Сейчас поговорим. Ты, — мужчина поднял на меня свой тяжелый взгляд. — Иди в другую комнату.

— Пашуль, Даша может остаться. Хорошая ведь девочка. Я могу чай нам сейчас заварить.

— Ты оглохла? — Дикарь, словно не слышал слов своей матери, продолжая прожигать меня взглядом.

— Хорошо, — я встала из-за стола и ушла в гостиную.

Дверь на кухню плотно закрыли, будто бы я стала подслушивать. Делать мне больше нечего. Хотя, честно говоря, действительно нечего. Может, лучше тихонько уйти? Но разрешения никто не давал, а я совсем не горю желанием, чтобы меня потом наказали за несанкционированные действия.

Когда уже стало вечереть, дверь, наконец-то, открылась. Бабуля быстро надела косынку, пока Дикарь отдавал по телефону приказ Ивану, чтобы тот немедленно подъехал к дому.

— Я могу, и сама добраться. Зачем тебе колотиться?

— Нет, мать, мне так будет спокойней, — твёрдо заявил Дикарь, сопровождая старушку в коридор.

— Дашуль, было приятно познакомиться. Надеюсь, последний курс закончишь с пятерками, — Валентина улыбнулась мне и помахала на прощание совей морщинистой ладошкой.

— Спасибо. Мне тоже было очень приятно, — я заулыбалась.

Когда в апартаментах, кроме меня и Дикаря больше никого не осталось, атмосфера между нами накалилась, возникло неприятное тяжелое напряжение. Мужчина вернулся в гостиную и остановившись в нескольких метрах от меня, содрал с шеи галстук.

— У тебя прекрасная мама, — тихонько и зачем-то вдруг проговорила я.

— Тебя это не касается, — резко оборвал Дикарь. — Встань.

Мое тело уже по инерции подчинялось этому человеку. Я встала с дивана и сжала руки в кулаки.

— Оклемалась? — Дикарь скинул с себя пиджак и принялся что-то делать с узлом на галстуке.

Я не сразу поняла, что именно имелось в виду, потом всё же догадалась.

— Да.

— Заебись, — Дикарь резко ухватился за тонкие бретельки моего сарафана и одним четким движением стянул вниз. Послышался треск ткани. Я не ожидала такого нападения, поэтому дернулась, но сильные руки тут же удержали меня на месте. — На колени, — жесткий приказ.

По венам заструился страх. Тот самый, который я испытала, когда впервые увидела этого мужчину, который испытываю всякий раз, когда мы остаемся наедине.

— Что? — растерянно прошептала я, но, похоже, Дикарь сегодня не был настроен разговаривать. Он с силой надавил мне на плечи, я поддалась натиску и стала на колени.

— Руки за спину, — каждый новый приказ звучал всё резче, чем предыдущий.

Я послушно завела руки за спину и их тут же стянули тугим узлом галстука. Не вырваться, даже если сильно постараться. Паника заколотилась в груди, иголками разносясь под кожей. Сейчас Дикарь выглядел по-особенному угрожающе. Навис надо мной, жаля голодным взглядом, а у меня только то и получается, чтобы сглатывать внезапно образовавшийся ком в горле.

— Не рыпайся. Стой ровно и открой рот, — все эти инструкции Дикарь давал во время того, как расстёгивал ширинку на брюках.

Меня будто током ударило. Я не была моральна готова к этому, особенно, таким вот унизительным образом. Но ведь никто разрешения не спрашивал.

— Открой, — Дикарь уже явно терял терпение, поэтому надавил большим пальцем мне на подбородок.

Я поддалась и через секунду ко мне в рот ворвался горячий твердый член. Он был большим для меня даже во время минета. Я языком ощущала его пульсирующие венки и налитую кровью гладкую головку. Стало противно. Я зажмурилась. Руки инстинктивно дёрнулись, но жесткая ткань галстука больно врезалась в кожу.

— Не рыпайся, иначе хуже будет, — рыкнул Дикарь и ухватив меня за волосы на затылке, толкнулся глубже.

Я закашлялась и попыталась сомкнуть губы, за что тут же получила увесистую пощечину, да такую, что перед глазами звёздочки замелькали. Дикарь будто хотел отыграться на мне, вызвериться, наказать. Только вот за что?

— Просто открой свой гребанный рот, — столько ненависти и злости было в его голосе. Страх слизкой холодной змеей скользнул вдоль позвоночника.

Я чувствовала, что Дикарь был на пределе, и вряд ли его пытка продлится долго. Но даже эти несколько минут растянулись для меня в одну маленькую вечность. Он не щадил меня, наращивал темп, больно удерживая за затылок. Его головка доставала так глубоко, что казалось, я либо задохнусь, либо меня вывернет. Из глаз брызнули слёзы, по подбородку текла слюна, а это постоянное причмокивание от каждого нового толчка, вызывало во мне новый прилив отвращение.

Боже, во что же я ввязалась?! Это было унизительно. Не сам вид удовольствия, как таковой, а то, что я позволяла всё это делать с собой. Не так я себе представляла свою сексуальною жизнь. Всё должно было сложиться совсем иначе.

Меня выворачивало ровно до того момента, пока я не встретилась взглядом с Дикарём. Он кайфовал. Рот приоткрыт, в глазах черти пляшут. Мужчина неотрывно наблюдал за тем, как его член погружался в мой рот. Ему нравилось, причем настолько, что руки на моем затылке прекратили тянуть за волосы и теперь оглаживали мои плечи.

— Давай, девочка, — одержимо прошептал Дикарь. — Ты охуенна. Давай, — его пальцы впились в мою кожу и через секунду горячая струя спермы ударила в нёбо. Я тут же сглотнула, практически не чувствуя вкуса. — Блядь, — протяженно простонал Дикарь, запрокинув голову.