Прихватив толстую пачку бумаг, Богдан повел меня знакомиться с остальными. Почти сразу же мы встретили Туяру, которая как раз шла за мной. Девушка была явно недовольна, что ее опередили. Кроме того, увидев мой гладкий подбородок, она так выразительно зыркнула на ученого, что я на миг заскучал по одиночеству. Впрочем, скандала так и не получилось. Мужчина только тихонько посмеялся ее реакции и уверенно двинулся дальше. Оставалось только последовать за ним.

– Ну как ты? Обжился, отдохнул? – теплая девичья рука коснулась моей ладони.

– Ага! – я улыбнулся. – Вот, стал хоть на человека похож.

– Не понимаю, зачем нужно бриться, – искренне заинтересовалась Туяра. – Тут почти никто этого не делает. Ну, кроме вот него и начальника, – она кивнула на широченную спину впереди.

– Привычка, пожалуй. Здесь и сейчас, может, людям не до того. А раньше? Где ты раньше жила?

– Нигде, – темные раскосые глаза заблестели легкой грустью. – Я здесь родилась.

Я аж споткнулся. Да, как-то не думал о такой возможности. Одно дело – люди, вытащенные из криокамер. Совсем другое – те, кто и не видел мир никаким иным. Только снег, кладбище автомобилей и казенные коридоры.

– Ты никогда не видела цветов? Листьев? Весны?

– Еще чего! – шарахнулась она, – Ты что говоришь? А ты, что ли, видел?

– Ну… да, конечно.

– Все время забываю, какой у нас с тобой разлет по времени. Все равно, мне кажется, это все слишком приукрашивают. Цветы, пфф! На что там смотреть? Опасные, агрессивно-яркие, вонючие! То ли дело здесь. Ты хоть представляешь, сколько оттенков у снега?

– Да уж, насмотрелся, – меня передернуло. – Кстати, а какой именно у нас разлет? Какой нынче год?

– Две тысячи семьдесят девятый.

– Я из двадцатого… Не так уж много. Просто поразительно, как все успело измениться.

Богдан постучал в большую дверь с аккуратной надписью маркером «Семенов В.Ю.». Вот так, без должности, без звания.

Никто не ответил. Украинец постучал громче. Тишина.

Пауза затянулась. Я уже было собирался спросить, где нам еще искать этого таинственного Семенова, но в боковом коридорчике послышались торопливые шаркающие шаги и из-за поворота показался невысокий, полный лысеющий человек в больших очках. Он обеими руками держал большую кружку, от которой поднимался густой пар.

– Вот ведь незадача! Закон подлости в действии, – заявил В.Ю. Он явно запыхался, спеша обратно в свой кабинет. – Весь день сижу, жду, как приклеенный. А стоило отойти за чашечкой бульона, вы тут как тут! Проходите! – он ненадолго освободил одну руку и отпер дверь ключом.

Я наслаждался ностальгическим ощущением типичного госучреждения. В кабинет зашел с легкой улыбкой. Туяра скромно, но настойчиво проскользнула следом, оставшись стоять у двери, а Богдан уже что-то обсуждал с начальником, потрясая бумажками.

– Он у вас тут самый главный? – тихонько спросил я.

– Ну… как. Он больше всякой хозяйственной частью заведует. Комнаты там, доставка пайков, конфликты интересов. По научной части Мария Георгиевна в основном решает все. И папа тоже – не в последних рядах.

Так. У нее тут папа. Надо будет познакомиться, прежде чем заигрывать всерьез. Мало ли, что за человек.

– А В.Ю. – это что за инициалы? Как зовут вашего завхоза?

– Валентин Юрьевич.

– Ну, чего там шушукаетесь? – подал голос украинец. – Шагайте сюда! Валентин Юрьевич – смотрите, за ними глаз да глаз, а то скоро опять мелкие спиногрызы по всей станции носиться будут!

Туяра вспыхнула до корней волос и второй раз за день попыталась прожечь здоровяка взглядом. Снова безрезультатно.

Я подошел к столу и чуть ли не по струнке вытянулся перед руководством. Но дядька имел совершенно мирный вид.

– Ну, рассказывайте, Антон, чего умеете. Подумаю, к какой деятельности мы можем вас припрячь.

Мда. Вопрос из серии «расскажи анекдот». Все более-менее ценное сразу вылетает из головы.

– Я, в общем, с компьютерами умел работать. В две тысячи двадцатом. Они сильно поменялись, да? – пока получалось как-то неубедительно.

– Поменялись, да, – задумчиво повторил собеседник. – Служил? – внезапно ошарашил меня он.

– Н-нет.

– А чего так?

– Не сложилось, – пробормотал я, отводя глаза.

– А путешествовать любишь? Приключения там всякие, экстрим?

Я скривился. Последние несколько недель моей жизни представляли собой сплошное экстремальное путешествие, и я как-то наелся. Видимо, Валентин Юрьевич правильно понял выражение моего лица.

– Да не паникуй, – махнул рукой он, – Тебя же никто прямо сегодня в поля не гонит. Мне просто надо понять, куда тебя приспособить. Тех, кто без дела шатается, сам понимаешь, тут обеспечить тяжеловато. Да и сам через неделю-другую взвоешь.

Это я понимал. Даже если бы ресурсов было вдосталь, как-то не особо приятно сидеть на чужой шее. А здесь и подавно.

– А что там у вас с экстримом и путешествиями?

– Так или иначе, наша задача – искать решение проблемы Леса. И сидя здесь это, естественно, сделать невозможно. То есть, конечно, мы изучаем средства борьбы с выделяемыми ими токсинами, способы внедрить защитные механизмы в организм человека и так далее. И гербициды тоже. Но выжечь всю растительность на Земле – очень плохая идея. Как и скрываться всю жизнь в снегах.

– Опять вам снега не угодили, – буркнула Туяра от двери. – Не вижу в них ничего ужасного. Вот народу бы побольше! Надо просто всех разбудить, пусть живут, работают.

– Яра! Я тебе уже десять раз объяснял: сейчас мы живем исключительно на запасах. Что-то было свезено на склады станции еще до снега, что-то доставляют Новые из пустующих городов. И все. Как ты представляешь прокормить и согреть всех остальных? Чем их занять в условиях постоянной зимы? Как запустить производство? Вообще-то нам так или иначе потребуется растительное сырье для пищи, одежды. Чтобы разводить животных, в конце концов! И как ты себе это представляешь?

– Ну значит, нам нужно всем модифицироваться в Новых. Им-то, вроде, и так нормально? – не унималась девушка.

– Не все люди этого хотят, ты же знаешь!

– А не надо их спрашивать! Если уж время требует стать Новыми, то какой смысл цепляться за устаревшие привычки? Это эволюция, и все!

– Так, – хлопнул ладонью по столу начальник. Ему явно нелегко было сдерживать гнев. Наверное, к данному разговору они возвращались с завидным постоянством. – Выйди, пожалуйста. И Богдана с собой захвати. Все дискуссии – в другой раз.

Туяра выразительно фыркнула, но подчинилась. Украинец, укоризненно покачивая головой, вышел следом.

– А ты что думаешь? – неожиданно спросил меня Валентин Юрьевич.

– Даже не знаю, – я стушевался. – Вообще, в ее словах есть резон. Я так понимаю, зеленые живут себе и в ус не дуют. Но становиться одним из них мне почему-то пока неохота.

– Во-от, – задумчиво протянул мужчина, – и у меня нечто похожее. Иногда думаю, может я – просто реликт, полный предрассудков? Может и правда незачем пытаться вернуть прошлое? Не так уж безоблачно там все было.

– А перспективы-то какие? Хоть что-то поменялось за все годы? Есть прогресс?

– Да то есть, то нет… Эко-люди вот вообще изначально ужились с Лесом. Последние новости из тех краев намекают даже на подобие ассимиляции.

– Каким образом?

– Растения-симбионты. Одноклеточные. Присоединяются к организму практически с самого рождения. Позволяют долгое время существовать за счет переработки солнечной энергии. Помните, было в двадцать первом веке течение праноедов? Ну, вот, они о таком только мечтать могли.

– А в плане развития? Умственно они тоже в дубы деградируют? В дикарей с дубинами?

– Да нет, не сказал бы. Люди, как люди. Только чуть излишне просветленные. На сектантов похожи. Ну, по крайней мере те, с кем мне довелось пообщаться лично. А было их всего трое. К нам в снега они отчего-то не идут, а наши экспедиции не забираются далеко в их края. Все переговоры пока заходят в тупик. Их вполне устраивает действующий порядок вещей.