Тяжело дыша, Роберт спешился и подбежав к отцу откинул его забрало. Он был еще жив. Пика войдя в подмышку, пробила грудь рыцаря и вышла через шею. Илберт умирал. Роберт держал на руках отца, чувствуя, как по лицу текут слезы.

– Мой мальчик…, – слабеющим голосом сказал Илберт, – прощай мой славный сын… Хорошая была битва.

Залитое кровью лицо исказила гримаса боли.

– А ведь она была права… Ста… Будь она…

– Кто? – воскликнул Роберт.

Илберт коротко вздохнул и, собрав последние силы, сказал.

– Совсем скоро я увижу свою красавицу Элизу… Прими Господи душу мою грешную… Каюсь перед ликом твоим во всех своих прегрешениях… Да Элиза, я вижу тебя, возьми меня за руку! – вскрикнул Илберт и тело его обмякло.

Роберт, стоя над телом своего отца, огляделся и увидел, как бургундцы побежали, преследуемые конницей Лотарингии и легковооруженными швейцарцами. Стяга Карла Смелого нигде не было. Это означало, что битва, как и война, окончательно проиграны и теперь будет настоящая резня побежденных – горе им.

Но его это уже мало занимало. Роберт с большим трудом поднял тело Илберта, положил на спину своего коня, вытащил меч из головы пикинера, хорошенько очистил от крови, вытер и вложил в ножны. Теперь нужно добраться до Нормандии, где в их небольшом семейном склепе тело славного рыцаря Илберта найдет свое последнее пристанище. Возвращаться в лагерь, чтобы забрать деньги, вознаграждение, полученное от Карла, и награбленное в городах Лотарингии, не имела смысла. Сейчас там хозяйничают союзные войска швейцарцев, австрийцы и солдаты герцога Рене. Роберт развернулся, и, пока появилась возможность беспрепятственно покинуть поле битвы, направился в Нормандию.

Уже на пути в родные земли Роберт услышал печальные известия о кончине Карла Бургундского Смелого, которого враги называли Ужасным. Его обмороженное и полностью обнаженное тело нашли через два дня в ручье. Оно лежало в воде с расколотой от удара алебарды головой, с обезображенным дикими животными лицом, грудь и поясница в многочисленных ранах от ударов копий. Его личный лекарь едва смог опознать и подтвердить, что это тело Карла Смелого, последнего герцога Бургундии.

Рене II, герцог Лотарингии, повелел с почестями перенести и захоронить останки последнего настоящего рыцаря Европы в Нанси.

Вернувшись в Нормандию, Роберт застал свои земли в полном запустении. Жерар плохо справлялся со своими обязанностями. Он нанял управляющего, но попался пьяница и хитрый плут, который окончательно загубил остатки торфяного промысла. Роберт в гневе выхватил меч и уже приготовился зарубить мошенника, но, на счастье для пройдохи, пришел сельский священник и, взывая к великодушию юного рыцаря, выпросил для управляющего помилование. Как Роберт узнал позже, с этим священником управляющий и пропивал те небольшие деньги, что шли от торфяной торговли. Денег же, которые Роберт привез из Бургундии, хватило лишь на то, чтобы достойно поместить тело Илберта в семейный склеп рядом с останками жены.

Снова бедность и неизвестность.

Но в истории человечества войны занимают, пожалуй, большую ее часть. Началась очередная война с Англией, которая, несмотря на свое поражение в Столетней войне, не отказалась от своих притязаний на французский престол. А раз война, значит, есть и работа для рыцаря. Французский монарх собирал под свои знамена всех рыцарей и воинов, обещая деньги и королевские милости. Роберт, недолго думая, собрал отряд из десятка человек. Это, пожалуй, были последние мужчины в его землях, способные к ратному делу. Больше собрать он уже не мог. Основу небольшого отряда составили семеро солдат, что вернулись с ним из Бургундии.

Попрощавшись с Жераром и помолившись у могилы отца, он отправился к Амьену, где король собрал войско под предводительством одного из своих маршалов Филиппа де Кревкёра. Последнего Роберт знал хорошо, так как раньше тот занимал должность маршала у Карла Смелого, а после его смерти перешел на сторону Людовика XI, заслужив его доверие тем, что подписал от лица Бургундии Арасский договор, по которому земли Карла отходили Франции. Поэтому Роберт без тени сомнения в душе отправился в Амьен, чтобы присоединиться к войску короля.

Как он и рассчитывал, де Кревкер принял его радушно, чего нельзя было сказать о его дальних родственниках Аркурах, тоже состоящих в войске. С одним из них дело едва не дошло до поединка, если бы в ссору не вмешался сам король, строжайше запретивший дуэль и пригрозивший нарушителям виселицей – казнью, позорной для благородного человека.

Батист Аркур, выходец из богатой ветви этого славного нормандского рода принадлежал к тому типу людей, которых принято называть задирами и наглецами. Он, пользуясь своим положением, большую часть времени проводил в веселых кутежах и веселье. Едва Роберт объявился в войске, как сразу же стал мишенью для его наглых выпадов. На приеме у главнокомандующего он бесцеремонно подошел с приятелями к Роберту, и вызывающе оглядев его с головы до ног, спросил.

– А что любезный кузен, бургундский пес не успел щедро заплатить тебе, перед тем как отправился в ад?

– А тебе что за забота? Хочешь, чтобы я тебе кинул пару денье? – ответил Роберт.

Батист рассмеялся.

– Я смотрю, ты научился у него хорошо кусаться! Я видел твои доспехи, они похожи на сковороды моей кухарки. Вот я и беспокоюсь, чтобы ты выглядел, как настоящий Аркур.

– У тебя есть великолепная возможность опробовать их крепость в честном поединке. Уверяю тебя, мой любезный кузен, тебе станет также жарко, как куску оленины на сковороде твоей кухарки.

Не успел его противник ответить, как в зал вошел Филипп де Кревкёр. Все замолчали и обратили свои взоры на маршала короля. Он прошел через весь зал и молча встал у стола. По толпе пронесся легкий шум, словно небольшой ветер, тронул листву деревьев. Вошли два королевских стражника с алебардами и встали по обе стороны у входа. За ними вошел распорядитель в синем камзоле, расшитом белыми королевскими лилиями, и громко объявил.

– Его Величество король Франции!

После того, как он перечислил все титулы, вошел худой, болезненного вида юноша лет семнадцати. За ним вошли люди из свиты, но самыми важными были Анна де Божё и Луи де Ла Тремуй. Несмотря на свой надменный вид, регентша Анна де Боже, дочь короля Людовика Благоразумного, была женщина достойная и великолепная. О ней ее отец говорил, что она – наименее глупая из всех женщин Франции и восхищался ее умом и дальновидностью. Ее правая рука Ла Тремуй начинал свою службу при дворе еще пажом и снискал особое расположение монарха. После смерти короля он поддержал Анну де Боже в борьбе за регентство и в данный момент осуществлял общее руководство войной.

Король не спеша прошел через весь зал в сопровождении своей сестры, сел за стол и оглядел всех присутствующих. Анна де Боже встала у него за спиной, как и полагается регенту.

– Я приветствую всех благородных людей, откликнувшихся на призыв своего короля в эту трудную для нас минуту. Всех рыцарей чести, верных своим клятвам защищать своего короля силою своего оружия и твердостью своего духа. Я с прискорбием и величайшим сожалением сообщаю о дурных замыслах троюродного брата моего усопшего отца на монарший престол, который я занимаю по праву своего рождения, данного мне Богом и подданными.

В зале прошел легкий шум от возмущенных вздохов и шепота. На лице Анны промелькнула едва уловимая тень удовлетворения.

– Представляю вам нашего коннетабля, доверенного друга нашего. Это наша длань с мечом, Филипп де Кревкёр, сеньор д’Экёрд. Он возглавит нашу справедливую войну против англичан и войск императора Максимилиана, призванных нашим же троюродным дядей герцогом Орлеанским. И мятежными благородными людьми из северных и восточных земель нашего государства, возбуждаемые все тем же нашим троюродным дядей, и которые создали мятежный союз «Лига общего блага».

После приема этим же вечером был званый ужин в шатре Филиппа де Кревкёра, на который он пригласил по старой дружбе Роберта, что стало весьма неожиданно для Батиста Аркура. Ужин проходил в присутствии короля, что являлось событием необычайно важным.