Вскоре после ухода лекарей вернулся Лео, а следом за ним прилетели и феи.

– Не буду вас обнадеживать, князь совсем плох, – тихо проговорил накшерр. – Накаи укусил его, и теперь одним богам известно, что окажется сильнее: тело посла или яд. С ним сейчас его чародейки. Выгнали всех, не подпускают к его светлости даже лекарей.

Демоны!

Помню, как Редфриту после укуса было плохо, и, если бы не наша связь, неизвестно, чем бы закончилось для него столкновение с Дикими. Жаль, у Ярого нет родственной души, а если даже и есть, я понятия не имею, где ее искать.

– Но накаи, они ведь могут дать противоядие? – Сев на постели, решительно сбросила одеяло. – Нужно с ними поговорить! Попросить о помощи, ведь это из‑за одного из них князь едва не погиб!

А может, у него все еще впереди.

– Их взяли под стражу, – со слезами на глазах сказала Иви. – Нападавшего ищут, а принцесса так пока и не вернулась. Говорят, она с его величеством. Ужас! – Малышка судорожно вздохнула. – Когда король узнает, что на вас напали…

– Ее тоже не пощадят, – убито закончила Лиа.

– Он ведь поклялся не трогать посланников, – ухватилась я за зыбкое обещание его величества.

– Клятва теряет силу, если накаи кому‑нибудь навредят, – озвучил Лео то, что и так было очевидно. – От действий накаи пострадали двое: женщина, которую он любит, и посол королевства, союзом с которым очень дорожит.

– Он их казнит, – прошептала я, испытывая стойкое желание вернуться в кровать.

В одно мгновение из меня будто выжали всю энергию, погасла надежда, опустились руки. А ведь я до последнего верила, что для людей и чудных народов началась новая эра. Все станет по‑другому. Лучше.

Но из‑за чертового нападения…

«Женщина, которую он любит», – эхом прозвучали в сознании слова накшерра.

А ведь Редфрит и правда что‑то ко мне испытывает. Не уверена, что любовь, но я ему точно небезразлична. А значит…

Содрав повязку, я поднялась. Лодыжка все еще ныла, но не настолько, чтобы удержать меня в кровати.

– Лео, сможешь уговорить лакея Редфрита провести меня в его покои? Я должна быть первой, кого он увидит, вернувшись.

– Попробую. – Лягушонок одернул полы камзола и подбоченился, словно готовился к бою.

Удовлетворенно кивнув, я повернулась к своим палочкам‑выручалочкам:

– Иви, Лиа, мне нужна будет ваша помощь и… немного вашей эссенции. Сегодня для Редфрита я должна стать самой желанной и притягательной. Такой женщиной, которой не отказывают.

Феи переглянулись, и на их лицах впервые за последнее время появились улыбки.

– Все сделаем, ваше величество! – выпалили они, позабыв, что никакое я уже давно не величество, и понеслись в ванную готовить меня к «очаровательным прихорашиваниям», как любили выражаться.

– Иди, Лео, все будет хорошо, – ободряюще улыбнулась накшерру. – Редфрит не тронет накаи, а вы станете свободны. Я ведь пообещала. Войдя в ванную, застала фей за очень необычным занятием. По крайней мере, мне ничего подобного раньше видеть не приходилось. Малышки сидели в позе лотоса, взявшись за руки, и с самыми одухотворенными лицами что‑то беззвучно шептали. Между ними на кушетке мягко поблескивал в отсветах пламени сосуд с маслом для тела. Жасминовым, моим любимым.

И Иви, и Лиу окутывала белесая дымка. Тонкой полупрозрачной нитью она тянулась к узкому горлышку синего стекла и, закручиваясь в воронку, смешивалась с маслом на дне флакона.

Так продолжалось минуту или, может, две, а потом я, забеспокоившись, осторожно кашлянула.

Феи открыли глаза.

– Все хорошо, не переживайте, – успокоила Лиа.

– Мы совсем не чувствуем слабости, – обнадежила Иви. Бодро расправив крылья (наверное, чтобы меня совесть не заела), с заговорщическим видом призналась: – Мы и сами можем отдавать эссенцию, без помощи магов, но никому об этом не рассказываем.

– Не хотим упрощать леди задачу. – Лиа хихикнула. – Запечатав пробкой флакон, над которым все еще тонкой струйкой вилось волшебное марево, полетела к ванне, поманив меня за собой. – Сначала ароматные купания, а потом уже душистые притирания.

Обычно в горячей воде я легко расслаблялась, но не в этот раз. Казалось, каждая мышца и каждый нерв натянуты до предела. Такое чувство, будто стою на краю обрыва. Один опрометчивый шаг, и сорвусь, улечу.

Отринув тревожные мысли, поставила перед собой задачу: нужно во что бы то ни стало убедить Редфрита, что я не пострадала. Я ведь действительно не пострадала. Пара царапин не считается. Ну а что касается Велебора… Уверена, Арайна ему поможет.

Главное, чтобы Редфрит не прибил ее раньше.

Искупавшись, нанесла на кожу масло с чудо‑эссенцией, не пропуская малейшего участка тела. Как известно, на войне все средства хороши. Значит, во‑первых, надо будет убедить Галеано, что с накаи что‑то произошло (он действительно вел себя странно, будто находился под действием дурмана), во‑вторых, приложить все усилия (любые), чтобы сердце короля смягчилось.

Чувствуя себя чуть ли не куртизанкой и убеждая, что делаю я это исключительно ради поддержания мира во всем мире, а дрожь по телу просто от тревоги, ничего такого, облачилась в легкую полупрозрачную сорочку. Набросив сверху парчовый пеньюар, позвала Лео.

– Уговорил своего коллегу?

Накшерр кивнул, и я облегченно выдохнула.

– Удачи, Даниэла.

– Удачи, – пожелали феи.

Остались в комнате сходить с ума от неизвестности, в то время как я беззвучной тенью выскользнула из спальни и последовала за лягушонком. Слуга Редфрита ждал нас неподалеку с подсвечником в руках. Внешне, как обычно, спокойный, даже немного апатичный. Такими выглядели все накшерры до единого.

– Сюда, госпожа, – почтительно сказал он и повел меня за собой.

Прежде чем нас заметили слонявшиеся без дела леди, мы заскочили в глубокую нишу. Аккуратно обошли угнездившуюся в ней вазу, после чего лягушонок на что‑то надавил в полумраке, и дальше уже перемещались тайными ходами.

– Как только Редфрит вернется, передай, что я его жду. Для важного разговора. Очень и очень срочного.

– Все передам, госпожа, – покорно кивнул слуга и посторонился, первой пропуская меня в спальню короля.

Я бросила по сторонам взгляд. Повсюду свечи, столик у окна предусмотрительно накрыт к ужину. На двоих. Это хорошо. Я не голодная, но путь к сердцу мужчины, которое мне непременно нужно сделать подобным пластилину, лежит в том числе и через желудок.

Постель оставим на крайний случай.

– Я пойду к воротам, чтобы быть первым, кто его встретит, – сказал накшерр и тихо добавил: – Надеюсь, у вас получится убедить его не делать поспешных выводов.

Лягушонок ушел. Мне же оставалось набраться терпения и ждать.

Пройдясь по спальне, наполненной мягким светом (в то время как за окном властвовал синий вечер), я опустилась на край кровати. Потерла место ушиба, который уже почти не ощущался, снова огляделась и… едва не захлебнулась застывшим на губах криком.

Мгновение назад все было в порядке, и вдруг мертвенный холод волной прокатился по коже. Сердце запнулось, защемило от боли, внезапно полоснувшей по ладони. Невидимая сила вспарывала кожу, но не это пугало. Не рана, проступившая на руке, не болезненные ощущения, а леденящее душу чувство, что с Редфритом что‑то произошло.

Путь до Мандоры предстоял неблизкий, но Редфрит надеялся вернуться в столицу к закату. Именно поэтому он покинул Хельвиву с первыми лучами, верхом, в сопровождении лишь небольшого отряда. Мчался без передышки, будто за ним кто‑то гнался. На самом деле ему просто хотелось как можно скорее добраться до города, известного своей достопримечательностью. Вот уже который век на склонах Мандоры, нерушимая и мрачная, возвышалась крепость Заблудших душ. В ней держали особо опасных заключенных. Были среди чудовищ в людском обличье и маги, и даже чародейка, совершившая самое страшное преступление из всех возможных. В погоне за могуществом она приносила в жертву младенцев.