Могли ли они, отчаявшиеся, ослепленные горем, решиться вернуть к жизни свое дитя? Он еще не успел испытать радость отцовства и при сложившихся обстоятельствах, возможно, никогда не испытает, но что‑то ему подсказывало, что на месте родителей он поступил бы точно так же.

– Почему я должен тебе верить? Откуда вам, тем, кто никогда не бывал в Хельвиве, стало известно, что совершили мои родители?

– Во дворце немало рабов, которых зачастую даже не замечают. А покойная королева была женщиной. – Арайна улыбнулась. – А женщинам, как известно, сложно держать все в себе. Особенно столь болезненные воспоминания.

Слепо доверять накаи Редфрит не собирался, как и, выражаясь словами крылатых, закрывать глаза и оставаться в стороне.

– С завтрашнего дня все маги Треалеса будут посвящать все свое время поискам оружия против духа.

– Я сегодня же отправлю послание в Сетхэйн, – добавил северянин. – Наши колдуны и колдуньи тоже бросят все силы на поиски решения этой проблемы.

Арайна раздраженно тряхнула головой:

– Ты, король, меня так и не услышал. Против него не существует оружия. Единственное, что мы можем, – это заставить его уснуть. А для этого нужен живой сосуд. Сильный и крепкий. Человек. Вы, люди, все это начали – вам и заканчивать.

Меньше всего Редфриту хотелось уподобляться накаи и уничтожать людей в надежде усыпить древнюю сущность.

– К этому разговору вернемся завтра. Сейчас уже поздно, – сказал он и отпустил Мильдгиту и Велебора.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Накаи предложил следовать за слугой, что должен был показать им гостевые покои, но Арайна, отпустив охранников, решила задержаться.

– Я так понимаю, ваша жена все еще не очнулась. Могу я ее увидеть?

– Я провожу тебя к ней.

Он уже почти смирился с мыслью, что Даниэла никогда не проснется и что время его правления на исходе. Полтора года, и в Треалесе начнется жестокая борьба за трон.

Но сейчас перед ним лежала куда более серьезная проблема – пожиратель всего сущего.

В спальне королевы густые тени смешивались с теплыми отблесками света. Эти отблески касались ее лица, скользили по покатым плечам, подчеркивали мерно вздымающуюся пышную грудь.

Арайна склонилась над спящей, легонько сжала ее руку и пробормотала:

– Бедная девочка. Сложно вернуться в мир, в котором уже ничто не держит. Возможно, это поможет. – Выдернув заткнутый за пояс цветок с огненно‑красными лепестками, она положила его под подушку королевы.

– Что это? – нахмурился Редфрит.

– Цветок с Радужных холмов. Его аромат способен воскресить самые светлые воспоминания. Воспоминания, за которые хочется держаться. Возможно, магия цветка напомнит ей о чем‑то дорогом, что еще осталось у нее в этом мире, и она все же захочет вернуться.

– Самое дорогое отняли у нее вы. Ее жениха, герцога Сканно, – не сдержавшись, упрекнул принцессу Галеано. – Вы убили его. Вместе с его отрядом.

Арайна обернулась к королю:

– Я не могу нести ответственность за действия всех накаи. Люди уничтожают нас, чу́дные народы отвечают им тем же. Мы на грани войны, которую я надеюсь предотвратить. Помоги исправить ошибку, совершенную твоими родителями, и, возможно, для наших народов начнется новое время, в котором не будет места вражде и потерям. – Арайна печально улыбнулась. – Но, как уже сказала, без жертв не обойдется. Я понимаю твое желание не рисковать людьми, разделяю твою надежду, что магам удастся что‑то найти. Но поверь, мы потратили годы на поиски, пока не поняли, что усыпить его в живом теле – единственная наша надежда.

– Почему вы выбрасывали покойниц? – с горечью спросил Редфрит.

– Чтобы семьи могли с ними попрощаться и похоронить с честью.

В последний раз обернувшись к жене, король покинул спальню. Перед ним лежало непростое решение, которое он мог откладывать в надежде, что магам повезет больше, чем накаи.

Или мог начать действовать уже сейчас.

– Мои маги будут искать, что бы вы ни говорили. А тем временем… – Он поморщился, испытывая к себе чуть ли не отвращение, а потом закончил: – Мы попытаемся призвать и усыпить духа.

– Есть на примете живой сосуд? – Арайна усмехнулась. – Как насчет вашей колдуньи?

Ответив на иронию крылатой мрачным взглядом, Редфрит обратился к слуге‑накшерру, следовавшему за ним тенью:

– К утру мне нужен список преступников, приговоренных к смерти. Самых молодых и крепких.

Увидеться с Арайной мне удалось только утром следующего дня. Я специально проснулась пораньше и, выяснив у Лео, где расположились накаи, отправилась дежурить под дверями их спален. Оказалось, бессонница одолела не только госпожу Вертано, но и добрую половину придворных красавиц.

Первые сплетницы королевства, надушенные и нарумяненные, выбрали для променада галерею, что вела в покои крылатых. Неторопливо прогуливаясь туда‑сюда, они бросали взгляды то в окна, то на портреты, в изобилии развешенные на стенах. Время от времени присаживались на изящные кушетки и, захлопнув веера, пристраивали их на пьедесталах рядом с мраморными бюстами и тонкого фарфора вазами.

И болтали, болтали, болтали…

– Ах, вы обратили внимание, во что они одеты?

– Бесстыдно распахнутые на груди сорочки и эти штаны из грубой кожи. Срам да и только!

– Они все такие большие и наверняка очень сильные. Вы видели их ручищи? – подхватила одна из фрейлин, Мейриона, и продолжила исступленно обмахиваться веером, явно представляя охрану Арайны… в бесстыдно распахнутых сорочках и штанах из грубой кожи.

Все с вами, леди, ясно. На экзотику потянуло с утра пораньше.

– А та девчонка, что дерзила нашему королю. – Тонкими пальчиками, унизанными кольцами, еще одна фрейлина, Веллея, поправила прическу и негодующе продолжила: – Под стать своей охране. Могла бы, что ли, одеться приличнее. Как‑никак женщина, и ей оказал честь и милость ни много ни мало сам правитель.

– Тоже мне, женщина! – фыркнула неопознанная мною девица. – Еще скажи леди. Дикая она. Все они такие!

– Но мужчины у них интересные, – томно выдохнула еще одна незнакомая мне бездельница.

Говорить об Арайне дамам быстро наскучило. Куда больше их светлые головы (это я про цвет волос, чтобы вы поняли) занимала свита принцессы. Обсудили все, что только можно: и крылья, и экзотический разрез глаз, и проступающую на коже чешую. А также то, что по утверждениям некой леди Свонсон, накаи – неутомимые любовники.

Судя по выражению лиц кокеток, каждой не терпелось проверить лично, не лукавила ли вышеупомянутая леди, говоря о неутомимых.

Когда дошло до обсуждения, какое дитя появится на свет от столь порочной и богопротивной связи, я поняла, что больше не могу это слушать и, если они сейчас же не заткнутся, или сбегу отсюда, или начну ломиться к Арайне в комнату.

Знать бы еще, которая из дверей вела в ее покои. А то ненароком попаду к ее охраннику, а почтенные дамы недолго думая решат, что я тоже теорию мадам Свонсон тут проверять собралась.

Леди примолкли, когда в галерее показался длинноволосый брюнет со льдисто‑голубыми глазами и вытянутыми в нитку зрачками. Кажется, они даже дышать перестали.

А вот я молчать и лишать легкие кислорода не собиралась. Бросилась к накаи и, преградив ему дорогу, с жаром потребовала:

– Мне очень нужно увидеться с принцессой!

Крылатый смерил меня ничего не выражающим взглядом, но отвечать не спешил.

Пришлось добавить:

– Очень‑очень нужно. Просто жизненно необходимо.

Ноль реакции. С каждой секундой я чувствовала себя все более неловко. В попытке разрядить обстановку подалась к нему и шепотом, по‑дружески, посоветовала:

– Лучше остерегайтесь этих леди. Особенно если дома у вас осталась жена или невеста.

Бросив поверх моей головы взгляд, на притихших дам, накаи снова посмотрел на меня и, продолжая стоически молчать, постучался в одну из спален.