— Умница, девочка, умница. Она сама себя наказывает сейчас, переживая за тебя. — Эван резко вогнал три пальца внутрь и согнул их, проходясь по внутренней стенке, задевая какой-то сгусток нервов, все тело пронзил резкий приступ удовольствия, в голове будто взорвался фейерверк, и Жасмин чуть не задохнулась, не в силах приподнять голову с простыни. Слезы намочили шелковую ткань, губы жадно хватали воздух. — Хорошая девочка. Вот так. — Тяжелая ладонь с силой провела по ее волосам, еще сильнее вдавливая в матрас. — Вот так. — Пальцы продолжали еще двигаться внутри, продлевая агонию оргазма и заставляя хотеть с новой силой. — Что больше всего тебя беспокоит прямо сейчас?
Начался новый виток «терапии»…
Девушка улыбалась. Нет. Не так. Улыбка не сходила с ее лица, изредка сменяясь смехом и подбадривающими выкриками. Ей это было настолько несвойственно, как и такое беспечное нахождение в толпе. Но ей было хорошо. Она была счастлива. За последние несколько лет она ни разу так себя не вела. Так расслабленно. Так просто. Без этой своей вечной маски надменности. Она всегда держала дистанцию. Чтобы никто слишком близкий не поранил. И это отражалось на общении с любым человеком — от продавца до приятелей. Даже ее любовники не входили в ближний круг. Да и был ли он на самом деле? Или это просто очередной слой ее маскировки… А здесь… А вот здесь — счастливая, свободная от условностей, довольная. Смотреть на нее такую — это особое удовольствие. Не просто редкое, а уникальное. Для него. А окружающие даже не знают, к какому сокровищу они причастны, касаясь ее — такой — взглядом.
Он смотрел, не отрываясь. Читая ее эмоции и наслаждаясь ими. И она смотрела, не отрываясь. За ним. Казалось, она действительно — искренне — неравнодушна. Он видел ее такой однажды. Но струсил. Да! Да! Это была именно трусость. Он-то, конечно, думал, что это благородство. Или мудрость. Или выдержка. Он думал, что поступил правильно. На деле же — он просто струсил. Дурак! Лицо девушки снова озарилось широкой улыбкой. Игра закончилась, и она стала пробираться с трибуны к игрокам. Парень закружил ее в объятьях и поцеловал. Она сморщила носик, все еще улыбаясь. Погладила по плечу. Не игриво, не пошло. А так… Так, как ни к кому не прикасалась. Разве что во сне… В его сне.
Он счастлив видеть ее такой. Это в принципе все, чего он хотел для нее… Только вот наблюдать за тем, как на его глазах материализуется его же прорицание о том, что она еще встретит парня, который сделает ее счастливой, оказалось очень горько. На мгновение она пропала из виду и сантименты были отложены напотом. Сейчас была работа. Решительно прорвавшись через толпу, он прошёл за игроками. Тут же пришло смс: «Катя: «Все в порядке. Машина не нужна». Это значило, что ее кабрио не понадобится, и его надо будет отогнать в гараж. А ещё, что она будет пить. Он не любил, когда она пила не дома. Ещё с тех времен, когда она сознательно упивалась до потери контроля. Но и тогда она не была настоящей, несмотря на куда более высокий процент искренности в её словах, — она по сути была просто пьяна.
Наблюдать за её любовниками было почему-то проще, чем за этим пареньком. За их беспечными, нагловатыми касаниями не крылось ничего, кроме похоти. Клем был чуть наивен и непосредственнен в своих эмоциях. В его этой чуткости и нежности было что-то ранящее, жалящее в самое сердце.
Спустя два с половиной часа, после празднования вместе со всей командой победы в каком-то захолустном баре, и ещё часа, проведенного у него дома, она, наконец, забралась на заднее сидение машины с ногами и кивнула: «домой». Она опять улыбалась, только теперь немного грустно и как-то обречённо.
— Всё в порядке? — Он знал, что она не захочет отвечать. Он хорошо её изучил, знает каждое из её выражений. И сейчас она хотела помолчать. Не понятно, на что он рассчитывал. Но сегодняшний день вытянул из него все жилы. Наблюдая за ними, он чувствовал постоянную горечь во рту, будто теряет что-то важное. Её ответ стал неожиданностью.
— Как же легко обмануться, что чужое может стать твоим. — Её глаза смотрели прямо в душу из зеркала заднего вида.
— Он тоже хочет обмануться?
— Думаю, даже больше чем я. — Девушка отвела глаза, обозначая этим окончания разговора.
Вопрос, стоит ли оно того, остался не озвученным. Но в груди как-то странно потеплело.
Жасмин плакала не переставая. Вместе с тем её сознание было обострённо чистым. Однако ответа на вопрос, заданный Эваном, найти она не могла.
— Я не знаю, я не знаю, я не знаю… — Она безостановочно говорила, надеясь, что парень сжалится над ней, и прикоснётся, наконец.
Она жутко устала. За эту ночь она уже три раза уходила за грань наслаждения, и каждый оргазм был заслужен чертовски болезненно. Потому что с каждым разом она все сложнее контролировала свои мысли, и порой совершенно неожиданные выводы ранили и так безнадёжно изрешеченную душу по-живому, глубоко и больно. Куда проще было жить в неведении или работать с доктором Рэй. Она практически нежно, слой за слоем снимала защиту из выдуманных или ложных идей, оправданий и комплексов, постепенно демонстрируя корень проблемы. Эван же рвал по оголенным нервам. Мысли приходили в самый неожиданный момент, когда разнеженное в томных ласках тело готово было растаять от прикосновений и поцелуев. Подло и вероломно. И необходимая разрядка опять утекала вместе со слезами.
Она по кругу испытывала то гнев, то жалость к себе, то обиду, то растерянность. Она никак не могла понять, чего от неё хотел Эван: «Чтобы избавиться от страха, нужно понять его причину и разобраться с ней. Заставь свой страх сжаться в комок, представь, как все твои негативные эмоции наматываются на этот комок, образуя клубок. Который растёт с каждой твоей победой над собой. Скажи, какого он цвета?»
Она честно пыталась, но проделать все это, когда мысли путаются и не остаются долго в голове, было очень сложно.
— Я не знаю, Эван, голова пустая… Ты так нужен… Помоги мне. Я чувствую такую растерянность…
— Это потому, что ты по привычке все ещё пытаешься контролировать ситуацию, когда все, что должно быть под твоим контролем — это твои мысли. Твоё тело — это просто инструмент для выхода эмоций. И не тебе решать, что и как я с ним буду делать. Ты кончишь, когда ты будешь готова. Отпусти себя. Ты ничего не решаешь, тебе не нужно ничего решить. Все будет сделано, как надо. Расслабься. Просто принимай то, что с тобой происходит. Тебе не нужно ничего отдавать. Я позабочусь о тебе. Давай, я покажу тебе, чего я от тебя жду…
Голос парня звучал завораживающе тихо. Он чуть приподнял лежащую на спине Жасмин и подтянул её к краю постели. Голова её повисла, и слезы от этого заструились по вискам к линии волос.
— Открой рот и высунь язык. Тебе не нужно ничего делать, я обо всем позабочусь. Я хочу видеть твои ладони — не сжимай руки в кулаки. Просто принимай это и помни, я не причиню тебе вреда. Доверься мне и ищи ответ на мой вопрос.
Девушка покорно повернула лежащие вдоль тела руки ладонями вверх. Первое, что она почувствовала — запах. Терпкий и очень возбуждающий. А потом её языка коснулась чуть влажная головка, оставляя пряный, какой-то невозможный вкус. Рот тут же наполнился слюной, которая неприятно стекала по языку, но в следующее мгновение все это стало неважным. Член вошел глубоко в горло, и она задохнулась. Эван не задержался надолго, но только чтобы следующим движением войти ещё глубже. И глубже. Сразу взяв быстрый темп, он короткими движениями проталкивался в горло. Жасмин оставалось только мелкими вдохами пытаться ухватить хоть толику кислорода. Не сумев сдержать первые несколько стонов, сейчас мужчина хриплым и срывающимся голосом продолжил свою речь:
— Расслабься, ну же… Ты ничего не можешь сейчас, кроме как дарить мне это удовольствие. Принимать меня так глубоко, как я того хочу. Как ты того хочешь. Тебе не нужно принимать решение, как двигаться, когда делать вдох. — В этот момент он придержал голову девушки и задержался глубоко внутри, полностью перекрыв возможность дышать. — Я все решу за тебя. — Руки её было взметнулись к шее, но все же опустились обратно, не дойдя до цели. Усилием воли заставив себя расслабиться, Жасмин безропотно ожидала, когда ей будет позволено сделать вдох, в голове роилось миллион мыслей — от того, что она, и правда, сумасшедшая, раз позволяет такое с собой сотворить, до осознания мирового титанического спокойствия и уверенности в партнере. А Эван в очередной, уже наверное сотый раз, поражался характеру и природе своей девушки. Ее способность полностью передать себя в его руки глубоко потрясла его. Единственное, чего он не понимал, почему она не может осознать того, что уже интуитивно сделала — передала контроль, да что контроль — свою жизнь во власть ему. Жас инстинктивно сглотнула, и Эван не смог сдержать стон. Глаза начало покалывать от непонятного ощущения, и в этот момент ей удалось сделать вдох. Ей показалось, будто она с головой окунулась в холодную воду. Все ее эмоции будто материализовались и стали стекаться куда-то в район солнечного сплетения. Она почти реально ощущала, как они текут по ее телу, словно непрошенные гости из какого-нибудь фильма-ужастика. Эван возобновил свои движения, сейчас уже незамысловато и грубо вбиваясь в ее горло, но сейчас ее не волновал ни контроль дыхания, ни собственные чувства и впечатления от происходящего. Она, казалось, ушла на уровень ниже, глубже в саму себя, полностью доверив Эвану свое тело и его существование вне себя. Здесь же оказался целый мир из неосознанных желаний, эмоций, намеков и очевидных ощущений. В нем было легко заблудиться, но она была ведома конкретной целью, а потому искала вполне целенаправленно. И ответ был очевиден. Нужно было лишь полностью абстрагироваться от ненужного, лишнего, путающего. Она счастливо рассмеялась где-то у себя в голове, прослеживая внутренним взором, как разноцветный клубок из ее страхов, потерь, надуманных неудач и недостатков, концентрируется где-то в центре ее естества. Внезапно она очень четко осознала одну мысль: «Это все мне не нужно. Я уже не боюсь…» И с этим осознанием она увидела, как все рассыпается мелким песком, исчезая, растворяясь в пространстве, улетая куда-то во вселенную, и ее, кажется, тоже не стало. Была лишь легкость. И пустота. И тишина.
