– Мне казалось, что настоящий властитель Орды не Гуюк, а твой отец, – заметил князь, играя на сыновних чувствах татарина.

– Так и есть! – живо откликнулся тот. – Но Гуюк не желает этого признавать! Этот безумный даже грозит сместить ларкашкаши!

– В таком случае я удивлен, как твой отец, не ведающий поражений, может терпеть подобное положение.

– Мы недолго будем терпеть! – маленькие черные глаза блеснули, подобно кинжалам. – Великая Степь должна принадлежать одному властителю!

Вот, и первая распря назрела. Первая да не станет последней!

– Твой отец желает сам править в Каракоруме?

– Всякий человек должен быть на своем месте, – рассудительно отозвался Сартак. – Ларкашкаши – предводительствовать войском, а хан – распоряжаться в столице. Мункэ наш друг, и был бы куда лучшим правителем, чем подлая собака Гуюк!

Мункэ был христианином, как и Сартак, и считался вождем татар-христиан. Конечно, братские чувства между христианами давным-давно не служили соблазном для Александра, а все же Мункэ и впрямь был бы куда лучше гнусного отравителя Гуюка.

– Чего же не достает ларкашкаши?

– Золота, – коротко ответил Сартак.

Князь не смог удержаться от недоверчивой улыбки. Человеку, опустошившему такие пространства, могло ли не хватать золота? Но юный татарин молчал, не собираясь посвящать Александра в подробности положения татарской казны.

– А если у ларкашкаши будет довольно золота?

– Тогда он пойдет на Каракорум и свергнет Гуюка!

Пока Батыевы тумэны шагают в противоположную от Руси сторону и сражаются с тумэнами Гуюка, русские смогут перевести дух, залечить хотя отчасти раны и собраться с силами…

– В таком случае передай своему отцу, что у него будет достаточно золота.

Кровь всегда дороже золота. И если нет сил побеждать, то, чтобы не растратить напрасно кровь, но выиграть время и скопить силы, нужно жертвовать золотом. А золото Александр найдет. Пусть сколько угодно станут возмущаться новгородские крикуны, он не станет считаться с их вечевыми порядками, но принудит их платить дань, чтобы татары и впредь не ступили в земли Великого Новгорода, чтобы не проливали русской крови.

– Отец не забудет твоей поддержки, – сощурились и без того похожие на щелочки глаза. Сартак был неглуп и, должно быть, прекрасно угадал ход мысли своего спутника, но не подал виду. Оба они искали своей выгоды, и выгоды эти совпадали. К чему же в таком случае лишние разъяснения?

– Скоро ночь, поспешим! – крикнул татарин, указывая на первые звезды, высыпавшие на небе. – Клянусь, что я первым достигну становища!

Предприняв конную прогулку, они удалились довольно далеко от места, где расположился на отдых их караван. Расцветавшая алыми маками степь казалась особенно прекрасный в вечерний час, когда жгучее солнце усмиряло свой пыл. Кони резво мчались вперед, сминая копытами дрожащий на ветру ковыль, и Александр чуть придерживал своего скакуна, давая Сартаку обогнать себя и радоваться победе. Всегда полезно потрафить врагу в мелочи, чтобы он был в добром духе, а, значит, сговорчивее в том, что действительно важно.

До Каракорума оставалось два дня пути. Порядком уставший от длинного перехода и последующих скачек с Сартаком, Александр уже собирался отойти ко сну, когда в его шатре появился совсем неожиданный гость.

– От имени Святого Отца я рад приветствовать славного князя!

Чтобы латинский монах был рад приветствовать князя, от которого столько натерпелись его единоверцы, верилось с трудом.

– Не ждал встретить посланников Святого Отца в столь отдаленных от Рима краях…

Худощавый монах с небольшими подслеповатыми глазами улыбнулся:

– Долг слуг Церкви Христовой нести слово Господа во всех пределах земли. Хан Гуюк великодушно позволил нашей миссии обосноваться при его дворе.

– Действительно, очень великодушно со стороны хана, – откликнулся князь, подумав про себя, что иезуиты вполне могли подговорить хана на убийство его отца, измыслив какой-нибудь навет. Уж кто-кто, а эти змии в сутанах большие мастаки по этой части!

– Однако, отче, я удивлен вашим визитом в столь поздний час. Чем обязан я такой чести?

– Единственно желанию Папы как можно скорее донести до славного князя свое отеческое приветствие. Его послание давно ожидает вас и, узнав, что вы уже в двух днях пути от Каракорума, я поспешил навстречу!

Тощая рука монаха с величайшим почтением протянула Александру запечатанный свиток. Сломав печать и развернув послание Иннокентия Четвертого, князь отошел к зажженной свече и углубился в чтение. Витиеватое письмо Святого Отца сводилось к предложению объединиться христианам против ордынской угрозы, забыв былые разногласия. По этому случаю римский первосвященник, само собой, желал, чтобы его посланники могли вести свою деятельность в подвластных Александру землях. Попросту говоря, Папа желал под благовидным предлогом добиться лукавыми словами того, чего не добились его крестоносцы мечом на Неве и Чудском озере – возможности обращать православное население в латинство.

Подобные переговоры римский первосвятитель уже вел с Михаилом Черниговским и Даниилом Галицким. Михаил Риму не уступил. Князь Галицкий был более изворотлив. Его сыновья сделались зятьями венгерского и австрийского правителей. Сам же он принял от Папы королевский венец. Благодаря этому латиняне получили возможность распространения своего учения в вотчине Даниила. Что получил от этого сам он? Князь Галицкий то и дело принужден был ввязываться в распри своих европейских родичей, воевал с Литвой, которой, по-видимому, не было никакого дела до лояльности Даниила папскому престолу, но что же с помощью запада против Орды? Крестоносные рати, по-стервятничьи нападавшие на ослабленную Русь, чье огромное, неповоротливое тело по существу закрыло собой Европу от татарских полчищ, отнюдь не спешили сойтись в единоборстве с тумэнами Батыя. Таким образом платой за допуск волков в овчарню для тщеславного пастуха стала корона несуществующего Галицкого «королевства».

– Его Святейшество призывает всех христиан сплотиться и выступить крестовым походом против ордынских нехристей!

Александру хотелось пожелать Папе сперва покаяться за «крестовый поход» против православного Константинополя, со времени которого не минуло еще и полувека, но он ответил сдержанно:

– Я благодарен Его Святейшеству за его христианское стремление. Однако, как верный сын Церкви Православной, я не могу принять его… великодушных предложений. Наша Церковь крепка Верой Семи Вселенских Соборов. Все правила их мы хорошо ведаем, и от вас учения не приемлем.

Льстивая улыбка тотчас сошла с уст папского посланника.

– Святому Отцу будет весьма огорчительно услышать такой ответ!

– Премного сожалею, что огорчаю Святого Отца.

Скрылась худая тень, словно призрак, степной мираж, залетевший в шатер. Князь бросил в огонь папское письмо и глубоко вздохнул. Нужно было, как можно скорее, завершать ордынские дела и возвращаться домой. Рассерженный отказом, Папа может вновь натравить своих рыцарей на русские рубежи, а пока он, Александр, пропадает на другом конце земли, в Великой Степи, защищать Русь от набегов с запада некому.

***

«Король Галицкий» был объявлен Папой также и «королем Киевским» и, обуянный гордыней, даже грозил взять Киев у князя Александра. Но не Даниилу тягаться с Ярославичем. Не опасался угрозы его Александр, а только скорбел от стыда за родича. Кажется, совсем недавно вместе пировали на свадьбе – женился брат Андрей на дочери Галицкого князя. Да, вот, только не принес пользы союз сей.

Андрей вслед за тестем стал обольщаться римскими посулами и все больше роптать на Александра за его «дружбу» с татарами. Кончилось все прегорчайшим образом. Горячность брата не остудило вхождение в зрелые лета. Поставленный Батыем княжить на Владимирщине, являл он большую строптивость. Положение усугубилось еще больше, когда сторону Андрея взял младший брат Ярослав, князь Тверской. Два безумца мнили себя героями ровно до того мига, пока на горизонте не явились несметные тумэны Неврюя, посланного Батыем примерно покарать строптивых князей.