– Которые якобы с глубокими чувствами, а на самом деле просто морочат голову!..

Стасенька засмеялась было, а потом тоже задумалась.

– Знаешь, наверное, тупо, что я с тобой это обсуждаю, но ты в чём-то прав. И ты мне действительно гораздо ближе, чем он. С тобой легко и спокойно. А с ним… понимаешь, это для меня как-то слишком. Нет, я и сама ничего не понимаю… Не знаю, в чём тут дело, но на нервную систему почему-то действует кошмарно. Я потом почти всю ночь уснуть не могла. Он, кстати, тоже…

Вадим почему-то почувствовал себя ущемлённым: в их со Стасенькой первую ночь они оба едва продрали глаза к обеду и выспались отлично. Во все последующие расстройства сна тоже не наблюдалось.

– Интересно, с другими у него как? – задумчиво протянула Стасенька.

– Спросила бы, раз интересно! – предложил Вадим.

– Неудобно, – пробормотала она.

Это тоже было что-то новое. Вадима о его бывших подружках Стасенька расспрашивала то и дело, по поводу и без, неудобства при этом явно не испытывая.

– Ну, хорошо, – сказал Вадим. – А он? Он, думаешь, тебя любит?

– Не знаю…

– А я знаю! Даже не думает. Во-первых, для людей такого типа самое главное в жизни – независимость. Это прямо по роже его видно. Они уверены, мир создан персонально для них. Любить они не способны, потому что любовь предполагает зависимость, а они считают ниже своего достоинства зависеть от кого-либо. Кстати, Сладковский наш – типичный пример, у него это ещё ярче выражено. А вообще у них есть что-то общее… Так вот. Ты для него не более чем красивая игрушка. Кстати, вы договорились, когда встретитесь в следующий раз?

– Не совсем. Он сказал: «Ну, звони».

– Вот-вот. Очень на них похоже. Ты должна за ним бегать и ему звонить. Но он тебя всё равно бросит. Ты ему нужна исключительно для того, чтобы потешить собственное самолюбие, потому что для него нет ничего важнее. Знаю я этих творческих натур, гениев непризнанных. Маньяков этих, – Вадим почувствовал, что увлекается, и сбавил обороты. – Поёт он, впрочем, в самом деле неплохо. Наверно, пел тебе вчера?

– Да, а откуда ты знаешь?

– Ну, как же. Я его насквозь вижу. Показать-то себя надо!

– Это я попросила, он сначала отказывался…

– Конечно, отказывался – цену себе набивал. Короче, так. Я его не трону, если, во-первых, ты никогда ему больше не позвонишь. Во-вторых, свадьба у нас будет в «Олене» – я ему заплачу и закажу «Обручальное кольцо». В-третьих, мебель для нашей квартиры мы купим в магазине «Комфорт», и я устрою так, что…

Стасенька встрепенулась.

– Для нашей квартиры?

– Да. У родителей, наконец-то, выгорело с обменом: будет две двухкомнатные – нам и им.

– Правда? – Стасенька чуть не запрыгала от восторга.

– От центра, правда, далековато, но первое время перебьёмся… Так как?

Стасенька мечтательно улыбнулась:

– Как в сказке!

– Я не про квартиру, а про всё остальное…

– Всё остальное тоже здорово. Особенно насчёт мебели. Мы с тобой будем ходить и ему указывать, где что поставить! – У Стасеньки даже глаза загорелись от такой заманчивой перспективы. – И потом дадим ему на чай!

– Если заслужит, – добавил Вадим, усмехнувшись.

Стасенька вырвала из записной книжки листок с телефоном Юлия и спросила с безмятежной улыбкой:

– Где у вас мусорное ведро?

До мусорного ведра они не дошли – завернули обратно в его комнату.

Смятый листок Вадим нашёл потом под кроватью и с наслаждением растерзал на мелкие клочки.

– Ты чё – поддал, что ли, с утра? – спросил завистливо Бодякшин, столкнувшись с Юлием в коридоре.

– Нет, ещё не успел! – сказал Юлий приветливо.

Он знал, что такой тон и вообще вид человека, довольного жизнью, здорово выводит Петю из себя. Так вышло и на этот раз – Бодякшин прямо на глазах позеленел и строго спросил:

– А почему рожа у тебя такая… вдохновенная?!

– Да у меня всегда такая, – сказал Юлий, ласково улыбаясь. – Ты просто не замечал!

– В том-то и дело, что и раньше замечал, – с неудовольствием сообщил Петя. – Ишь, скачет… как будто в лотерею выиграл!

Дальше выигрыша в лотерею Петины представления о высших радостях жизни не заходили.

– Да нет, я скачу просто потому, что на работу опаздываю! – утешил его Юлий, хватая с вешалки куртку.

Бодякшину заметно полегчало, и он начал было наставительно вещать что-то о необходимости рассчитывать своё время, но Юлий вылетел за дверь с такой скоростью, будто торопился не на работу, а всё-таки за выигрышем в сберкассу, – Петя даже опять слегка засомневался.

Магазин «Комфорт» находился от дома Юлия сравнительно недалеко – если припуститься рысью, за оставшиеся до открытия десять минут можно было при желании успеть. Вообще-то он мог бы и не торопиться – директор магазина был дальним родственником Мэри и, считая Юлия её хорошим знакомым, на некоторые его вольности в плане трудовой дисциплины смотрел сквозь пальцы. Но сегодня опаздывать особенно не хотелось. Может быть, потому, что отношения с Мэри теперь не могли оставаться прежними.

Юлий с ходу взял хороший темп. Ночь без сна, конечно, при этом ощущалась – сердце сразу же заколотилось как бешеное, дыхание сбилось, в висках затюкало.

Приступив к разгрузке первого контейнера с наборами мебели для прихожей, Юлий подумал о Стасеньке и чуть не загремел с фургона в обнимку с очередным шкафом, потеряв равновесие, – такой ошеломляющей, головокружительной радостью отозвалась в нём эта мысль. Он боялся поверить, что в его жизни снова началось что-то настоящее.

Вчера после встречи с Машей у него оставалось одно-единственное желание – побыстрее уйти и напиться до бесчувствия.

Стасеньку видеть не хотелось.

Юлий прошёл мимо её блока и уже направился было к лестнице, но вспомнил о книге. Он стоял и раздумывал: зайти самому или попросить передать кого-нибудь из соседей. Из холла вышли парень и девица.

– Витязь на распутье, – хихикнула она, стрельнув глазами в сторону Юлия, а дружок её тут же обобщил: – Распутный витязь!

Они проскакали несколько ступенек вниз по лестнице, внезапно парень резко развернулся и спросил удивлённо:

– Юлий, ты, что ли?!

Он тоже его узнал – это был Володька Морозов, с которым они отдыхали когда-то вместе на институтской турбазе. Ради приличия Юлий зашёл ненадолго к нему в гости, но пить отказался, заявив, что должен ещё навестить знакомую девочку. Морозов понимающе заржал и отстал.

Таким образом, пришлось всё-таки пойти к Стасеньке.

После первой же агрессивной реплики Рожнова Юлий вспомнил вдруг Стасенькино телефонное щебетанье о том, что они с ним собираются, а скорее всего, уже успели подать заявление.

Ему сразу стало ясно, что он ей нужен исключительно для того, чтобы заставить Рожнова ревновать, и что напрасно он всё-таки отказался от водки у Морозова.

Во всех их идиотских развлечениях Юлий участвовал только потому, что отказываться было ещё более глупо. Издёвки Рожнова во время игры в «памятник» его скорее отвлекали от ненужных мыслей, чем бесили, так как в целом Вадим вёл себя логично. Вообще всё было ясно – до того момента, когда Стасенька вдруг на глазах у веселящейся публики шагнула к нему и…

– Да куда же, так твою распротак, тебя заносит?! – рявкнул на Юлия его напарник дядя Федя. – Спать надо по ночам-то, брандахлыст ты этакий, а не по бабам шастать!

– Вы думаете? – вежливо отозвался Юлий.

Дядя Федя в ответ, как и предполагалось, разразился длинной вдохновенной речью о никчёмности, бестолковости и распутстве современной молодежи вообще и Юлия в частности. При этом он так разошёлся, что на шум выскочил из кабинета директор магазина Лев Иванович.

Вникнув в ситуацию, он ласково попросил дядю Федю материться потише, поскольку, как им всем известно, магазин борется за звание коллектива высокой культуры. Юлию же не менее приветливо сказал:

– С похмелья, что ли? Смотри на себя ничего не опрокинь, а то будет считаться производственная травма.