Вадим усмехнулся, набрал номер и, услышав в трубке неизменно бодрый голос Толика, сказал небрежно:

– Привет, есть дело.

И дело это кратко изложил: случай, конечно, в его практике беспрецедентный, но у Вадима возникли некоторые проблемы в личной жизни. Да нет, при чём тут врач? Врач, возможно, потребуется, но немного попозже, и не ему, а тому типу, который, кажется, собрался отбить у него невесту.

– У тебя?.. – недоверчиво переспросил Толик.

– Представь себе! – мрачно отозвался Вадим.

Толик немного помолчал, затем обескураженно присвистнул в трубку. Видимо, представил. Потом запросил исходные данные и пообещал заглянуть завтра.

Вадим походил по комнате, отшвыривая с дороги стулья.

Сейчас они уже приехали к нему домой. Нет, так заводиться из-за того, что там произойдёт, а может быть, как раз в данный момент происходит, право же, не стоит. В каком-то отношении это даже хорошо…

Пусть сравнит, так её разэтак.

И подумает!

Вадим был совершенно убеждён, что по части темперамента соперником лично ему мог бы быть разве что небезызвестный Джакомо Казанова в его лучшие годы. Вспомнив об этом, он решил времени даром не терять и задумался, кого из знакомых девочек можно навестить сегодня вечером.

На следующий день между ним и Стасенькой произошёл в столовой разговор примерно такого содержания.

Вадим (преувеличенно любезно): – Простите, у вас здесь свободно?

Стасенька (поперхнувшись томатным соком): – Как видите.

Вадим (меланхолично хрустя салатом из свежей капусты, ненавязчиво): – Хорошо ли провели вчера время?

Стасенька: – Спасибо, прекрасно. А вы?

Вадим: – Мы ещё лучше…

Стасенька (отодвинув пустой стакан, но не двигаясь с места): – С кем же это?

Вадим (чувствуя, что на суп времени не останется, алчно набрасываясь сразу на второе): – Да мало ли с кем! Желающих, слава Богу, хватает!

Стасенька (в пространство): – Хоть бы Бога не припутывал, развратник! А кто лучше – это, между прочим, ещё неизвестно!

Вадим (спешно заглатывая компот): – Как это – неизвестно? У тебя что, возникли вчера сомнения, кто из нас лучше – я или этот тип?

Тон его не допускает ни малейшей возможности каких бы то ни было колебаний. Он делает ставку на её непосредственность и не ошибается.

– Постель – это, дорогой мой, ещё не всё, что человеку нужно в жизни! – заявляет Стасенька, поднимаясь.

И полуголодный, но счастливый Вадим летит за ней как на крыльях.

В коридоре до Стасеньки наконец доходит, что она сморозила, но сказанного не вернёшь, остаётся лишь растерянно пробормотать:

– Ты… не так меня понял. Ты вообще ничего не понимаешь!..

– Это смотря в чём, – ласково отвечает Вадим, расправляя перед ней её шубу.

У него дома разговор продолжается, затронутая тема получает дальнейшее развитие.

– Ты меня что же, совсем не ревнуешь? – с некоторым удивлением спрашивает Стасенька.

– Было бы к кому, – снисходительно улыбается Вадим.

От его слов в сочетании с предельно довольным видом Стасенька неожиданно взрывается и сообщает Вадиму, что он просто-напросто самоуверенный болван. Ему, с его дебильным самомнением, не дебильным, конечно, а павлиньим… или индюшиным… индюшачьим? – неважно, каким, – просто не дано понять, что в постели может быть и по-другому: не только ощущения, но и чувства…

Допустим, присутствует какой-то дискомфорт, потому что испытываешь жуткое душевное напряжение, и… Нет, объяснить, наверное, тоже нельзя, да и без толку.

Основные положения её речи Вадим, тем не менее, уяснил: тип этот, видимо, слегка перестарался, всеми средствами афишируя свою якобы романтичность и тонкую душевную организацию. Хотя надо отдать ему должное: довести Стасеньку до состояния стресса – задача не из лёгких. Вадиму даже любопытно стало: как это у него, в конечном счёте, получилось? Интересно чисто с технической стороны…

– Ты что-нибудь понял? – строго спросила Стасенька.

– Не дурак, – вдумчиво ответил Вадим. – Значит, со мной ты не испытываешь душевного напряжения? Что ж, можно поискать, поэкспериментировать… не исключено, что ты меня в этом плане недооцениваешь…

Он совсем было уже собрался перейти к практической части обсуждаемого вопроса, но Стасенька, обозвав жениха чудовищем, решительно высвободилась из его объятий, и вовремя: в прихожей раздался звонок.

Это явился Толик Барышев, года два назад произведённый Вадимом в чин своего Главного тайного советника. Он принёс что-то типа оперативно собранного досье на гражданина Медникова Юлия Александровича.

Стасенька, которую Вадим дипломатично попросил пока заняться чаем, тут же прискакала из кухни, едва услышав краем уха его имя.

– Про кого это вы тут говорите?

– Да так, про общих знакомых, – небрежно отозвался Вадим. – Где, ты говоришь, он сейчас работает?

– В мебельном магазине «Комфорт», – заглянув в блокнот, доложил Толик.

– В каком ещё магазине? – удивилась Стасенька. – Он же в «Олене» играет…

– Там он только подрабатывает четыре раза в неделю, – компетентно пояснил Толик. – А работает в мебельном магазине грузчиком…

Тут Рожнов неожиданно закатился жизнерадостным смехом.

– Ну и умора… грузчиком! Он и так-то ходит – того гляди переломится, какой из него грузчик?!

– С ума сойти… – вздохнула Стасенька, хотя особенно сходить с ума было вроде не с чего.

Затем Толик подробно осветил отдельные факты и события как официальной биографии Юлия, так и его личной жизни.

Стасенька сидела будто зачарованная, а дослушав до конца историю Сладковского и Маши Воробьёвой, вдруг пробормотала:

– Ужас! Я её тогда вертихвосткой обозвала и ещё как-то…

– Кого? – заинтересовался Вадим. – Жену Сладковского – вертихвосткой? Ну, ты даёшь! А она что?

– Её там не было…

– Почему же тогда – «ужас»? – не понял Вадим.

– Потому что при Юлии…

Вадим засмеялся.

– Подумаешь! Он что, другого о ней мнения?

– Мне кажется, он её до сих пор любит, – пробормотала Стасенька и поёжилась.

Слегка обалдевший Толик молча хлопал глазами. До него не сразу дошло, что Рожнов сидит и беседует тут не с кем-нибудь, а со своей невестой – заблудшей овечкой, которую ещё вчера требовалось срочно отвращать от легкомысленного увлечения случайно встреченным ресторанным музыкантом.

– Ребята, я не понял, – решил уточнить Толик. – У вас уже всё в порядке?

– Конечно, – сказал Вадим.

Стасенька возражать не стала.

– Так, значит, это уже не нужно? – Толик помахал блокнотиком.

– Нет, почему же, – Вадим взял блокнот и сунул его в карман. – Я дела обычно довожу до конца.

Толик хотел ещё что-то спросить, но Вадим состроил ему выразительную рожу, и он умолк, а вскоре после чая с восхитительно тающим во рту «Птичьим молоком» отбыл восвояси.

– Скажи, зачем тебе этот блокнот! – потребовала Стасенька.

– Тебе подарю. На 8-е Марта.

– Я бы, пожалуй, не отказалась…

– Я так и понял!

– Только учти: если ты его тронешь хоть пальцем…

– Зайка, давай поговорим серьёзно. Ты же его не любишь!

Стасенька взглянула на жениха с любопытством.

– А как ты определил? Я, например, на этот счёт не так уверена.

– А мне определить легко! Я вообще неплохо в таких вещах разбираюсь.

– В каких – в таких?

– В любви, – сказал Рожнов скромно.

– Правда? – восхитилась Стасенька. – Слушай, так тебе можно платную консультацию у нас в общаге открыть. Каждому же интересно знать мнение специалиста!

– Тебя для начала могу проконсультировать бесплатно. Этот тип – твоё кратковременное увлечение, которое объясняется тем, что раньше у тебя таких мальчиков не было. Поэтому возникло естественное любопытство. Теперь ты его удовлетворила и успокоилась.

– Как по нотам! – снова восхитилась Стасенька. – Правильно, не было. Интересно только, каких – «таких»?

Вадим поразмыслил и выдал развёрнутую характеристику: