Юлий сел, поджав под себя ноги. Казалось, если он сумеет понять главное, станет легче. Он попытался представить Машу и Сладковского в том злосчастном селе, где всё у них началось. Антураж был ему хорошо знаком: невероятное количество (и качество!) грязи, тяжёлая, монотонная работа, жуткие бытовые условия, несколько своеобразные нравы местных жителей, не умеющих и не желающих проводить свободное от работы время без выпивки, матерщины и потасовок. Подходящая, что там говорить, обстановка для расцвета романтического чувства!

Как же такое могло произойти? Предположим, Сладковский, пользуясь отсутствием жены, решил на свободе поразвлечься. «Эх, яблочко, да на тарелочке, надоела мне жена – пойду к девочке». Это понятно. Предположим, ему понравилась из всех именно Маша. Это тоже может быть.

Дальше с рассуждениями было глухо.

С первой же попытки Сладковскому должно было стать ясно, что Маша – не из тех, с кем можно развлекаться без проблем. Это наводит на мысли, что он её тоже полюбил.

Но когда Юлий приехал к ней в то последнее воскресенье, им оставалось куковать там меньше двух недель. Тогда между ними ещё ничего не было, если не считать анекдотической встречи в бане. Что же могло случиться после его отъезда?..

Как это вообще бывает?

Он попытался вспомнить, как было с ним. Звонок вечером: «Что ты сейчас делаешь?» – «Кажется, геометрию… А ты?» – «С ума схожу…» Что с ним произошло в те мгновения? Невозможно представить, понять, объяснить…Что-то вспыхнуло, затрепетало… и восьмой год – извольте радоваться – трепещет. Юлий усмехнулся, сходил на кухню, выпил холодной воды из-под крана.

Всё? Полегчало?

Да мало ли как это могло произойти! Вошёл он в комнату тогда, после бани, увидел ее с антологией английской поэзии – и вспыхнуло, и затрепетало! Получите результат!

Нет, в то время ещё ничего у них не вспыхнуло – те несколько часов, которые Юлий провёл с Машей после приезда в село, она была его и только его…

…Спрыгнула она с тракторного прицепа с надписью «Перевозка людей запрещена», увидела его по колено в грязи с мешком картошки на хребте – и готово…

Ладно, с этим – всё…

Легче не стало, но когда-нибудь он научится не кидаться на стены при мысли о ней… Со Стасенькой только глупо получилось. Юлий не понимал и терпеть не мог людей, имеющих привычку срывать злость на ком попало. Сегодня он не справился с нахлынувшими эмоциями сам – продемонстрировал, так сказать, во всей красе умение владеть собой, не говоря уже об элементарной вежливости!

Стасенька в этой ситуации выглядела намного лучше – молча встала и хлопнула дверью. Вообще в ней что-то есть… какая-то она из себя вся непосредственная, плюёт на все условности и делает то, что хочет.

Взгляд Юлия наткнулся на забытую ею на стуле «Марию Стюарт». Он зачем-то раскрыл её, перелистнул несколько страниц. Отдельные места в книге были отмечены волнистой карандашной линией.

«Как и всякое великое искусство, любовь требует изучения, испытания и проверки на практике. Всегда или почти всегда, как мы это видим и в искусстве, первый опыт далёк от совершенства».

Н-да, интересно, что же тогда такое – совершенство, если он от «первого опыта» до сих пор не может прийти в себя?! Который год уже…

Ладно, не в этом дело.

Если отбросить все перепевы на тему того, что любовь – это тайна, загадка, и от самого человека практически не зависит? Если попытаться всё-таки разобраться…

Ну, вот жил бы он, к примеру, в Америке. Естественно, он бы тогда знать не знал никакой Маши Воробьёвой и любил бы себе спокойно какую-нибудь там Джейн или Мэгги. О чём это говорит?

Что свет клином ни на ком не сошёлся. А если кажется, будто сошёлся, это говорит всего лишь о том, что кто-то произвёл на тебя впечатление, но вовсе не значит, что этот кто-то – единственный в мире. Кто-то другой – теоретически – может произвести точно такое же впечатление, и даже более сильное. Надо только не зацикливаться на мысли, что любовь бывает обязательно вечной, бесконечной и прочее. Психологический настрой – половина дела.

Так. Если ещё со стороны статистики зайти.

Предположим, в нашей стране девиц соответствующего возраста – ну, хоть двадцать миллионов. Опять-таки, с научной точки зрения, взять ту же теорию вероятности, среди них окажется, может, несколько десятков, похожих на Машу и душевными качествами, и даже на вид? Тем более внешность – не самое главное.

Стасенька, например, ему тоже нравится, а с Машей – совершенно ничего общего…

Нет, от таких размышлений можно свихнуться. Пора завязывать. Он снова полистал книгу, которую так и держал всё это время на коленях. Из неё выскользнул листок с написанными от руки стихами. Юлий взглянул мельком, выхватил несколько строчек:

Он узнал эти стихи – Мигель Эрнандес, только в незнакомом переводе. Дальше был Гарсиа Лорка. Юлий помнил наизусть два перевода его стихотворения «Встреча», но этот видел впервые:

Кто бы мог подумать, что Стасенька увлекается испанской поэзией! Да ещё отыскивает где-то редкие переводы. Юлий машинально сунул листок в карман и призадумался. Если им нравятся одни и те же книги и стихи, это, конечно, ещё не свидетельство их возможной душевной близости, но всё-таки уже кое-что!

Может, и есть на свете всемогущая Судьба, решившая, наконец, ему улыбнуться, и появление в его жизни Стасеньки – её щедрый подарок? И как он, идиот, с этим подарком обошёлся?

Хорошо ещё, хоть книга её осталась. Вполне приличный повод.

Вечером Стасенька с Рожновым и Лепиловым курили на балконе восьмого этажа и обсуждали от нечего делать всех попадающих в поле зрения. Из подъезда выпрыгнул Яша Кохановский в финском спортивном костюме.

– Граждане, проверяйте часы! – воззвал Сэнди. – Восемь тридцать одна!

Рожнов проверил по своим японским и, убедившись в правильности лепиловского прогноза, спросил лениво:

– А почему – именно одна?

– Потому что ровно в восемь тридцать он выходит из комнаты.

Стасенька проводила убегающего Кохановского заинтересованным взглядом и предложила с неожиданным энтузиазмом:

– А давайте тоже бегать по утрам и вечерам!

– За Яшей? – усмехнулся Рожнов.

– Почему – за. Можно и перед, – сказала Стасенька, подумав.

– Перед Яшей? – уточнил Лепилов. – Чего тебе перед ним бегать, у него жена и дети. Внимание, граждане! – он внезапно оживился и даже перегнулся через край, чтобы лучше рассмотреть. – Никак, Раймонда нового мальчика завела?

– Какой он новый, это же Котя! – бросив взгляд вниз, остудил пыл друга Рожнов.