– Но при этом она же помнит, как отправляла нас в 1812-й? – зачем-то уточнил я.

– Конечно.

– Просто голова кругом… – вздохнул я. – Но что-то тут явно не сходится…

– Конечно, не сходится, – неожиданно согласился Панкратов. – Иначе бы и парадокса никакого не было…

– Погоди, – мотнул я головой, сбитый с толку новой мыслью. – Парадокс парадоксом, но откуда тогда здесь подготовленная площадка для эвакуации? – обвел я жестом раскоп. – Если никто нас никуда не посылал и здесь сегодня не ждал…

– Опять же работа парадокса. Тут у меня, правда, есть одна теория… Эту яму нам копали минимум четверо Столпов. Вот и передали ей толику собственной стабильности…

– Но они же ее не копали! – возопил я. – Никто ее не копал – нас тут вообще не должно было быть!

– Кто-то, все-таки, выкопал, – наклонившись, Виктор поднял из-под ног комочек сухой глины и растер его между пальцев. – Не исключено, что, и правда, археологи какие-нибудь постарались. Или работники местного водоканала. А может, газовики. Вообще неважно кто! Главное, что площадка сохранила стабильность. Ну да с зафиксированными в памяти Машины пунктами эвакуации иначе и не бывает. Это мы с тобой еще через резервную точку ушли, а в основной нас даже наши вещи ждали бы… Собственно, и ждут, скорее всего. Так что хватит попусту болтать – двинули, пока их никто к рукам не прибрал!

* **

Кто-то посторонний наткнуться на наш скарб мог бы разве что случайно: тайник был устроен в дупле того самого «толстовского» дуба.

– Я только так и не понял, – неловко подпрыгивая на одной ноге – гусарские чакчиры никак не желали с меня стягиваться – проговорил я. – Миссия-то наша удалась? Чичагов Наполеона поймал?

– Историю учить надо! – хмыкнул Панкратов – уже одетый по моде XXI века.

– Вот прямо с завтрашнего дня и начну! – горячо пообещал я. – А пока расскажи, не томи! Наши победили?

– Для непосвященных… – начал было Виктор. – Для недостаточно посвященных, – тут же поправился он, – как всегда, все неоднозначно. Так-то, план окружения удался. И Наполеон был взят в плен – правда, не твоим приятелем Чичаговым, а генералом Витгенштейном – вся слава досталась ему.

– Ну и на здоровье, – хмыкнул я. – Хотя вот Чичагов, наверное, расстроился…

– Чичагов был убит на правом берегу Березины шальным пушечным ядром, – продолжил рассказ Панкратов. – Но армия его выстояла и переправиться французам не позволила. То, как адмирал расположил свои войска, историки называют не иначе, как гениальным предвиденьем. Народная молва, правда, приписывает долю заслуг некоему гусарскому поручику Ржевскому, – с хитрой усмешкой заметил Виктор. – Якобы именно тот подсказал Чичагову, как следует действовать. Серьезные исследователи, разумеется, с этим не согласны. Но факт, что с тех пор поручик Ржевский – популярный герой русского фольклора.

– Ну да, – не без самодовольства хмыкнул я. – Например, анекдотов. Поток времени инертен и всячески стремится вернуться в накатанное русло, да?

– Что есть, то есть, – кивнул мой напарник.

– А про то, что все обернулось неоднозначно – это ты про гибель Чичагова? – уточнил я.

– Нет, – покачал головой Панкратов. – Все несколько… сложнее. Дело в том, что с пленением русскими Наполеона его Империя рухнула, словно карточный домик. Страны Европы наперегонки бросились отрекаться от павшего властелина и присягать на верность его былым противникам. Вот только воспользовалась плодами победы на берегах Березины не Россия, а Британия на пару с Австрией. Именно они быстренько прошлись катком по континенту. На пути же обескровленной русской армии встало Герцогство Варшавское – единственное государство, продолжившее борьбу – и продолжившее ее ожесточенно. Пока усталая Россия разбиралась с упрямыми поляками, Англия подмяла Европу под себя. Вот так-то.

– То есть, как и тогда, с Российско-американской компанией, все закончилось даже хуже, чем было? – разочарованно протянул я.

– Не хуже и не лучше – по-иному. Победоносный заграничный поход русской армии не состоялся – но не было и понесенных в нем потерь. К тому же, офицеры не набрались во взбалмошной Европе вольнодумства – как результат, тайные дворянские общества, созданные вскоре в России, оказались куда менее многочисленны и радикальны, чем те, что мы знаем до Скачка. Вот вспомни, кого сейчас называют «декабристами»?

– Дворян-революционеров… – не договорив, я осекся. – То есть нет! – вскинул голову, немало удивляясь собственным воспоминаниям. – Победителей молодежного музыкального конкурса, лауреаты которого всегда выступают с итоговым концертом на Сенатской площади в Петербурге! Он как раз в декабре проходит, концерт этот – поэтому «декабристы»!

– Именно так. А в декабре 1825-го никакого мятежа в России не случилось. Декабристов-революционеров история не знает. Только Столпы о них и помнят.

– И это, типа, хорошо? – неуверенно уточнил я.

– Множество умных, образованных людей не на каторгу отправились в расцвете лет, а послужили своей стране – конечно, это хорошо, – заявил Панкратов.

– То есть ради этого мы и…

– Слушай, я тебе не кот ученый, ходить вокруг дуба и языком чесать! – должно быть, утомившись, прервал меня на полуслове Виктор. – Давай, переодевайся уже скорее – и валим отсюда!

Опустив глаза, я обнаружил, что, увлекшись разговором, так и стою в одной штанине чакчир, и со вздохом продолжил переоблачение.

г.Москва, июль 20** года

Текущий поток времени

– Игорь, у меня для вас две новости! – такими словами встретил меня Эф Эф в одной из переговорных комнат штаб-квартиры.

– Как водится, хорошая и плохая? – с легкой усмешкой уточнил я, крепко пожимая руку Федору Федоровичу.

В текущей реальности адрес базы Ордена был мне известен уже второй месяц, и провожатый сюда мне давно не требовался… Но все же на входе меня зачем-то дожидалась Полина – по ее словам, по просьбе своего отца. В кабинет, где мне была назначена встреча с Эф Эф, мы с девушкой так и прошли вдвоем.

– Что такое хорошо и что такое плохо, когда речь идет о манипуляции потоками времени? – развел руками бородач. – Так что просто две новости. Присаживайтесь, – указал он нам с Полиной на два стула по одну сторону от невысокого столика, сам же расположился в кожаном кресле по другую.

Мы сделали, как нам было сказано. Девушка откинулась на спину стула, небрежно – пожалуй, даже демонстративно небрежно – закинув ногу на ногу и положив сверху руки – уперев правый кулачок в левую ладонь. Я, напротив, весь подался вперед, в нетерпении ожидая объяснений.

– Итак, новость первая, – дождавшись, пока мы устроимся на своих местах, проговорил Федор Федорович. – Ковальский выжил.

– Что? – ахнул я, полагавший, что разговор коснется предстоявшей мне вскорости миссии – но никак не этого.

– Штабс-ротмистр Ковальский выжил в ноябре 1812 года, – едва ли не по слогам повторил Эф Эф. – Ваш выстрел его лишь ранил, лишив сознания. Казаки подобрали Томаша – так его зовут (вернее – звали) – в овраге и доставили в лазарет. Битву при Березине Ковальский пропустил, но позже вернулся в строй и даже успел поучаствовать в покорении Герцогства Варшавского. Дослужившись до майора, после окончания войны вышел в отставку. Дальнейшую его судьбу мы пока проследить не успели – но работа продолжается.

– Э… Понятно… – пробормотал я – в общем-то, с нескрываемым облегчением: падающий с коня молодой улан уже не раз и не два являлся ко мне во сне, заставляя просыпаться в холодном поту (а минимум однажды – даже с криком просыпаться – если, конечно, верить фантазерке-Ирочке, которую я тогда якобы здорово напугал… ну да об Ирочке как-нибудь в другой раз). Пусть, в понимании Ордена, это и не было убийством, содеянное немало меня тяготило – насколько сильно, понял я, наверное, лишь теперь, когда эта многотонная гора разом низверглась с моих плеч.