Флакон выпал из рук, голубого цвета вязкий гель всего на секунду оставил на дне замысловатые разводы, перед тем, как напор взбил рисунки в высокую белую пену. Подождав, пока вода уничтожит ее, Лера вышла из кабинки и взглянула на песочные часы, порция ее терпения иссякла, пересыпалась желтым песком. Она взволнованно посмотрела на закрытую дверь ванной и открыв туалетный шкаф достала два теста на беременность. Оба показывали бледную голубую полоску. Сложив в коробку, Лера убрала их обратно, в глубину. Накинув халат на влажные плечи, вышла.
В комнате натужно улыбнулась проснувшемуся мужу и сдвинула шторы, оградив комнату от ярких утренних лучей.
"В конце концов, — успокаивала она себя, — он не виноват, что я хочу второго ребенка, сильнее его"
Она оглянулась через плечо, Саша стучал ладонью по пустой половине кровати:
- Почему так долго? — он потянул ее за руку и опрокинув, накрыл своим телом.
Помогая высвобождать себя из халата, взгляд Леры скользнул по радионяне.
- Пока ты была в душе, я зашел к ней, — успокоил Саша, заметив ее тревогу. — Она спит. Лер, ну не отвлекайся, меня две недели не было. Я соскучился страшно!
- Ты приехал вчера, — уворачиваясь от поцелуев, заметила Лера со смехом.
- Так я сейчас уже успел! Проснулся, тебя нет и сразу стал скучать!
- Я тоже, — призналась она на выдохе.
- Что-то сегодня наша доченька очень смирная, — Лера приподнялась на локте, прислушиваясь к тишине в квартире.
- Полежи со мной еще немного. Мне так тебя не хватает…
- Саша, не начинай, — она резко села на край кровати.
Он обнял, не давая встать.
- Ну мы же обо всем поговорили, когда я уезжал. Ты с кем-нибудь уже встречалась, есть кто-нибудь на примете? — Лера молчала. — Я не хочу ссориться. Мы договаривались, что ты найдешь няню или хотя бы начнешь ее искать, она нам необходима! Наш фонд устраивает благотворительную ярмарку, и мы должны там быть, а нам ребенка не с кем оставить! Мою маму ты отвергла, — Лера опустила голову. — Я согласился, не стал настаивать, но ты нужна на работе! Нужна мне, команде.
- У вас есть врач.
- Ты знаешь, о чем я говорю. Когда ты переживаешь и болеешь за меня со своего места, для всей команды, ты — воплощение жен и подруг, отдача повышается в разы.
- Не придумывай.
- Пока ты кормила грудью я молчал…
- Ты с трех месяцев начал меня пилить, подготавливать к тому, что у нас будет няня и меня ждет команда! А мне не нужна команда, я хочу каждый день видеть свою дочь, наблюдать как она развивается! Ей восемь месяцев, скоро она пойдет, и я хочу быть свидетелем ее первых шагов!
Она уткнулась лицом в подушку, плечи сотрясали рыдания. Все что она сказала, абсолютная правда. Как только муж заикнулся, что даже Агеев связывает неудачи команды с отсутствием Леры, на этом и закончилось ее тихое счастье материнства. Она стала нервничать. Обострившаяся интуиция безошибочно подсказывала, когда муж в очередной раз напомнит ей о долге перед командой, Агеевым, болельщиками и общественностью. Пока дочь была на грудном вскармливании, у Леры было железное оправдание, но два месяца назад молоко пропало. Не сразу, но напор Саши усилился. Лера сопротивлялась и свою надежду связывала с новой беременностью, на которую очень рассчитывала, и которая уже второй раз обманывала ее ожидания.
Скинув его руки, больше не удерживающие ее, она вышла из спальни. В ванной умылась холодной водой, и вошла в детскую. Саша был уже там. Обвинить его в невнимании к дочери, было бы прекрасным аргументом в их споре, но как бы она не злилась на него, сделать этого не могла. Когда муж был дома, он буквально не спускал дочку с рук, кормил, купал, развлекал, подолгу гулял с ней. И сейчас, держа за руки, водил ее по паркету. Дочка твердо стояла на ножках и увидев маму направилась к ней.
- В следующий раз приеду, а она выйдет мне навстречу! — с восторгом констатировал он. — Что-то мама не торопится нас кормить, — взяв дочь на руки, он примирительно потянулся к Лере. — Улыбнись, не люблю, когда ты хмуришься.
Она улыбнулась, на кухне, увидев на столе коробку любимых конфет. С дочкой особо по магазинам не походишь. Бегом по отделам, со списком самого необходимого, какие уж тут изыски.
Может быть Саша и прав. У многих в команде есть няни, даже у неработающих мам, а она и вправду, ничего не успевает. Лера осмотрелась, замечая огрехи своего хозяйствования. С тех пор, как дочь, минуя стадию ползанья, стала требовать водить ее, времени совсем не стало. Но допускать чужого человека к ребенку, это невероятно сложно.
- Ищи того, кто тебе понравится, с кем найдешь общий язык, не торопись.
- Я что, сказала это вслух?
- Нет, но я знаю все твои мысли, — муж обнял ее и поцеловал в висок, успокаивая.
За завтраком было весело, дочь будто нарочно роняла все со своего столика, пиналась, почувствовав к себе повышенное папино внимание. Лера дождалась, когда им надоест дурачиться, и выпроводив обоих, опять загрустила. Сердце разрывалось на части от мысли, что скоро она так же будет приезжать и удивляться, как дочка подросла и повзрослела.
Няню они нашли. Не сразу и не скоро, только Лера знает, сколько нервов у нее отняли поиски и ошибки, пока судьба не свела с одинокой женщиной, убежавшей в Москву от пьющего мужа. Пять лет Лида проработала у Орловых, прожила с ними в одной квартире, стала родной, необходимой. Это с ней Вика сделала первые шаги, сказала первые слова. Обо всех дочкиных достижениях Орловы получали подробные фотоотчеты. И как же тяжело было Лере, в один день расстаться и с дочкой, и с Лидой. Свекровь вышла на пенсию и уговорила Сашу отдать Вику в первый класс в его родном городе.
Доводы были весьма убедительными. Бабушка и дедушка — родная кровь, гимназия — отличная и рядом с домом, а третий аргумент, в виде газеты, был брезгливо брошен свекровью:
- Как вы будете с этим жить дальше?
Глава 6
Вот и еще один день миновал. В палате приглушили свет. По стеклу барабанил мелкий дождь, нагнетая тоску. Как в одночасье поменялась погода, так и настроение Леры, и ее отношение к Николаеву. Он и сам изменился, из убитого горем, трагического вдовца, он на глазах превращался в бесцеремонного хама. Как врач, она сама была цинична, но в меру. Всегда есть какая-то грань, разделяющая медика и человека, она очень зыбкая, но нельзя переступать ее, даже если каждый день видишь смерть.
После разговора с дочкой и Лидой, Лера вернулась в палату. На вошедшего почти следом Николаева, постаралась не обращать внимания, а он именно этого и ждал.
- Вы обедали?
- Позже, — сухо ответила Лера.
- Когда позже? В ужин? Я уже предупреждал, что вас ждет. Вы останетесь один на один с инвалидом это и материальные и моральные и физические затраты. Страховка покроет операцию, реабилитацию вам тоже оплатят, может быть. Дальше что? Работать вы вряд ли сможете…
— Зачем вы мне это говорите?
- Предостерегаю от напрасных надежд. Чудес в жизни не бывает!
- Это вы как врач утверждаете или как прохожий?
- Именно как врач, копающейся в самом непонятном, непредсказуемом органе человека.
Николаев поставил стул напротив Леры и сел. В мягком свете неоновой лампы его очки не бликовали, карие глаза смотрели внимательно и изучающе. Тонкие губы, впалые щеки тщательно выбриты, на худом бледном лице прямой заостренный нос казался излишне большим.
- Но разве…
- Нет, чудеса были. Я сам чудесным образом вернулся в профессию. Был у меня период, когда я не оперировал, не мог, — Лера кивнула, она готова его выслушать, попытаться хоть что-то понять в этом человеке. — Ночью звонок, Миша, мой ученик, вы его видели. Рассказывает, что не может поставить парню диагноз, время идет, один раз сердце остановилось — вытащили, второй раз так может и не повезти. Я поехал в клинику только потому, что Миша мой ученик и его ошибки, мои грехи. Сразу в дверях на меня кидается девчонка, в слезах, соплях, в крови:
