На что последовал ответ: «Ни в коем случае. Каменев сейчас же все покажет Сталину, а Сталин заключит гнилой компромисс и обманет. Ильич не верит Сталину, он хочет открыто выступить против него перед всей партией. Он готовит бомбу»[65]. Ленин через час обращается с письмом непосредственно к главным противникам Сталина Мдивани и Махарадзе, выражая свое возмущение грубостью Орджоникидзе и потачками Сталина и Дзержинского[66]. Поскольку записка в копии была адресована не только Троцкому, но и Каменеву, Троцкий спросил, чем объясняется это новое решение Ленина, получив ответ от Фотиевой, что состояние Ильича ухудшается с часа на час, но грузинский вопрос продолжает его очень волновать и он боится, что свалится, совсем не успев ничего предпринять, а про записку добавил: чтобы не опоздать, приходиться прежде времени выступать открыто[67].
В тот же день Троцкий ознакомил Каменева с ленинской корреспонденцией. Уже 6 марта Троцкий послал Сталину замечания к его тезисам «Национальные моменты в партийном и государственном строительстве» с предложением сказать о наличии в партии великодержавного уклона и уклона со стороны «националов». Троцкий также предложил убрать из тезисов Сталина утверждение о якобы достигнутом окончательном решении национального вопроса в СССР. Сталин принял эти поправки. В исправленных тезисах доклада Сталина на XII съезде, опубликованных 24 марта в «Правде», на первое место выдвигалась «особая опасность» великодержавного уклона.
Борьбу за решение «грузинского конфликта» в ленинском духе Троцкий продолжил на заседании Политбюро 26 марта, выдвинув предложение об отзыве Орджоникидзе с поста секретаря Заккрайкома, отклоненное большинством голосов[68]. Троцкий сделал попытку привлечь к борьбе за ленинские идеи в национальном вопросе и Бухарина, написав ему 1 апреля: «Мне кажется, что Вам следовало бы написать статью по национальному вопросу до партсъезда, и не беглую, а основательную…» Троцкий делал все возможное, чтобы идеи ленинской статьи стали известны партии и были проведены в жизнь, отложив вопрос о ее публикации, «оставляя хоть тень надежды, что Ленин успеет сделать относительно этой статьи какие-либо распоряжения насчет партийного съезда, для которого она… предназначалась…»[69].
Однако 16 апреля Фотиева сообщает Сталину, что она считает своим партийным долгом осведомить его о статье «К вопросу о национальностях, или Об „автономизации“» без распоряжения Ленина, резко изменив ситуацию, мотивируя свое решение тем, что «Владимира Ильича сильно волновал национальный вопрос и он готовился выступить по нему на партсъезде»[70].
Сталин отказался принять письмо Фотиевой, заявив ей, что «он в это не вмешивается». Тогда Фотиева направила письмо Каменеву, как председательствующему в Политбюро, вновь подчеркивая, что «статью эту Ленин считал руководящей, придавая ей большое значение, содержание которой по распоряжению Ленина было сообщено т. Троцкому»[71]. Копию этого письма Фотиева послала Троцкому.
В тот же день Каменев переслал в Секретариат ЦК записку Фотиевой, считая, что «ЦК должен сейчас же решить положительно вопрос об опубликовании статьи Владимира Ильича», подтвердив, что более месяца тому назад Троцкий показывал ему статью Ленина по национальному вопросу[72].
Троцкий в свою очередь направил в Секретариат ЦК заявление, обращенное ко всем членам ЦК, с приложением копии статьи, записок Ленина и Володичевой от 5 и 6 марта. В заявлении обращалось внимание на то, что помимо своего принципиального значения статья несет особую остроту, поскольку в ней содержится резкое осуждение по адресу трех членов ЦК, и что он не видит другого исхода, как сообщить членам ЦК о статье, имеющей для партийной политики в национальном вопросе огромное значение[73].
Прочитав письма Каменева и Троцкого, Сталин изменил тактику, очевидно, вступив в переговоры с Ульяновой и Фотиевой, результатом чего явилось написанное в 9 часов вечера новое письмо Фотиевой Сталину о том, что Ульянова высказалась в том смысле, что печатать статью нельзя, так как прямого распоряжения Ленина об ее опубликовании не было, и поэтому она считает возможным лишь ознакомление с нею делегатов съезда, к чему Фотиева добавила перефразированную мысль, что «Ленин не считал эту статью законченной и готовой для печати»[74].
Это письмо Фотиевой Сталин не только принял, но и немедленно использовал. В 10 часов вечера он написал заявление членам ЦК с резкими обвинениями в адрес Троцкого, удивляясь, что такие важные статьи Ленина, полученные Троцким еще 5 марта, последний держал под спудом более месяца, не уведомив Политбюро или Пленум ЦК вплоть до открытия XII партсъезда. Сталин фарисейски призывал опубликовать письмо, сожалея, что это нельзя делать согласно высказываниям Фотиевой[75]. Возражая Сталину, Троцкий в письме членам ЦК заявил о получении письма Ленина в секретном и личном порядке, и несмотря на предложения Троцкого довести его содержание до членов Политбюро, Ленин через Фотиеву отказался от этого[76]. Сталин сразу в личной беседе с Троцким заявил, что по вопросам статьи Ленина он не видит неправильных шагов со стороны Троцкого и готов подтвердить это письменно. 18.04.1923 г. Троцкий направил Сталину письмо, заявляя, что такого заявления он еще не получил, в результате чего Сталин снял свои обвинения.
О напряженной обстановке обсуждения ленинской статьи свидетельствуют слова Ленина, процитированные Троцким, связанные с запретом показывать статью членам Политбюро: «Сталин пойдет на гнилой компромисс и обманет», на что Сталин возражал, считая, что записки и статья «написаны больным Лениным под влиянием „бабья“». Статья, распространенная после съезда среди членов партии и даже попавшая за границу, опубликованная 17.12.1923 г. в эмигрантском меньшевистском журнале «Социалистический вестник», была под запретом на публикацию в СССР, снятым только в 1956 г.
По мере приближения к XII съезду партии здоровье Ленина ухудшалось, но он был утвержден докладчиком по политическому отчету ЦК съезду, а когда здоровье его окончательно пошатнулось, встал вопрос об основном докладчике. Сталин заявил, что это следует поручить Троцкому, и был поддержан рядом руководителей партии и страны. Троцкий возразил, что он не является эквивалентной заменой Ленину, считая, что надо провести съезд без основного доклада, а выступить с отдельными докладами по соответствующим направлениям каждому из членов Политбюро, имевших с ним расхождения. Сталин, поддержанный Калининым, заявил, напротив, что у них нет разногласий с Троцким[77]. В этот период Сталин, ожидая надвигающуюся со стороны Ленина грозу, пытался заручиться поддержкой Троцкого, всячески обхаживая его, даже предложив назначить Троцкого зампредсовнаркома, поручив ему курирование ВСНХ[78].
Но Зиновьев вдруг потребовал, чтобы ему поручили выступить с основным докладом, представляясь наследником Ленина. А Каменев задавал провокационный вопрос: «Неужели же мы допустим, чтоб Троцкий стал единоличным руководителем партии и государства?»[79], сея миф о стремлении Троцкого к личной диктатуре, хотя с 1923 г. усиленно распространялись слухи о его «небольшевистском» прошлом.
