– Там будет не один судья, как у нас в Змеиной пустоши. Судить будет совет, состоящий из нескольких достойных волеронов, которые заслужили среди нас уважение и репутацию честных и благородных. По крайней мере, те, кто надеется на неподкупное и беспристрастное правосудие, в это хотят верить. Суд Справедливости собирается редко, и далеко не каждое дело удостаивается рассмотрения им.

– А я, значит, оказалась достойна?

– Я думаю, дело в том, что… чистокровную волеронку убила… прости… полукровка, – с трудом, запинаясь, произнес отец.

– А стоит ли мне в таком случае надеяться на честное и беспристрастное правосудие в отношении себя? – вскинулась Ясмина. – Ведь раньше меня бы просто убили без суда и следствия!

– Да, так бы и было! – неожиданно жестко сказал отец. – По старым законам тебя бы убили сразу же, не разбираясь. Но мы теперь живем в новом обществе. И они не посмеют относиться к тебе, и судить тебя как… как…

– Чего уж там, договаривай – как эт-дэми, – с горечью произнесла Ясмина.

Отец придвинулся к дочери, схватил ее в охапку, прижал к себе, она уткнулась ему в грудь и тихо заплакала.

– Не надо, не плачь, я не оставлю тебя там одну, буду рядом, и не позволю им…

– Скажи, – перебила его глухо Ясмина, хлюпая носом, – а ты когда-нибудь обращался в этот Суд справедливости, требуя наказать виновного?

– Да, – коротко ответил отец, целуя дочь в макушку.

– И что? – все так же глухо, уткнувшись в грудь отца, спросила Ясмина.

– Я проиграл.

– Значит, ты не добился справедливости? – удивилась она, поднимая голову и заглядывая в глаза отца.

– Я был не прав тогда, – ответил отец, – и я рад, что проиграл.

– А-а-а-а, – протянула Ясмина, догадываясь, о чем говорит отец.

– Суд собирается через три дня. Нам надо обсудить, о чем можно говорить на суде, а о чем лучше промолчать или выразиться по-другому, чтобы поменять значение, – деловито произнес отец, выпуская из объятий дочь и вставая. – Сейчас ты умоешься, я велю подать нам сюда обед, а потом мы обсудим, что нас может ждать на суде. Скоро придет Айтал и присоединится к нам.

– Хорошо, – согласилась Ясмина, вздыхая.

– Ну, вот и ладненько, – наигранно бодренько ответил отец.

Ясмина родилась и выросла в Змеиной Пустоши, ездила не раз в княжество, чтобы навестить деда, но никогда не была в горном государстве волеронов. Братья посещали горы, и не так уж редко. Ведь те волероны, что жили в Пустоши, для того, чтобы превращаться, вынуждены были отравляться в горы. Или в холмы, что окружали Пустошь, но все же волероны предпочитали горы.

А еще там, в горах, где-то в старом родовом замке Дома Огненного ветра жила ее бабушка, мать отца. Но ее Ясмина никогда не видела. Та не хотела признавать внучек, как бы ни было обидно, но они для нее были эт-дэми. Братьев Ясмины мать отца тоже не признавала, пока те не обрели второй облик – стали превращаться в змеев. Только после этого она разрешила Амьеру привезти к ней его сыновей, чтобы познакомиться с ними. Но все равно, бабушка не жаловала их, и редко разрешала навещать ее. А про дочерей сына даже слушать ничего не хотела.

Бабушка со стороны матери была не родная, дед женился второй раз еще до рождения Ясмины. Но эта бабушка, в отличие от матери отца, привечала их, как своих детей и внуков. Дед редко навещал их, а бабушка была всего пару раз, но они всегда радовались, когда Ясна, Амьер и их дети приезжали в гости.

Дед болел последнее время, и ему, чтобы он не расстраивался, не стали сообщать о том, что происходит в их семье.

Раньше Ясмина с радостью и с превеликим любопытством побывала бы в горах, посмотрела как живут там волероны. В Пустоши города и дома в них мало чем отличались от человеческих, что были, например, в княжестве, где Ясмина гостила у деда.

А вот в горах все по-другому. Замки и дома там строились с учетом того, чтобы волероны могли превращаться прямо в них. Там были огромные комнаты с широкими дверными проемами и высокими потолками и балконами без ограждения, чтобы превратившиеся волероны имели возможность залетать свободно в замок. И по самому замку могли летать. Все это Ясмина знала из книг и рассказов отца и братьев.

Да, Ясмина бы очень хотела увидеть неприступные пики пронзающих небо гор, вершины которых терялись где-то за облаками, крутые склоны, величественные замки потрясающей, грозной красоты. Все это она видела только на рисунках в альбомах и книгах и знала по рассказам отца и братьев. Но сейчас был безрадостный и пугающий повод посетить горы, и она бы отказалась не задумываясь от этого, но… не может так сделать.

Но Ясмине и не доведется, пожалуй, увидеть горы в их величественно завораживающей и беспощадной красоте, отец решил по-другому. Он сказал, что в замок, где находится Зал Правосудия, они доберутся «зеркалами». Так будет лучше для всех. В их доме не было «зеркал», отец говорил, что это ни к чему, мало ли кто может из них появиться. Так что, придется вначале доехать до Резиденции Владыки, а потом по «зеркалам», которые есть там, пройти сразу же в замок, где находится Зал Правосудия.

Три дня отец и Амьер, иногда вместе, но чаще сменяя друг друга, повторяя одно и тоже, наставляли ее, как она должна себя вести, что и как говорить, а о чем молчать. Айтал и в присутствии отца, и наедине с Ясминой был спокойным и, пожалуй, отстраненным, поэтому казался теперь чужим. Но он ни одним словом не упрекнул ее ни в чем, как будто и не говорил ей обидных слов совсем недавно. Отец иногда кидал на них странные взгляды, но молчал. А Ясмина делала вид, что между ней и братом ничего не происходит.

Накануне их отбытия в горы, отец велел Ясмине одеться не ярко, и не вызывающе, но в тоже время не скромно и не бедно. Она должна выглядеть достойно дочери регира Дома Огненного ветра. С собой отец велел взять только самое необходимо, что ей может понадобиться в течение дня. Суд всегда заканчивался одним днем. Так что вечером, или следующим утром они уже должны быть дома. Уверенность отца, что она вернется в свой родной дом, позволила Ясмине немного успокоиться.

Ясмина с матерью и Альгой долго перебирали наряды, украшения, туфельки. Думали, как следует причесаться. Немного поспорив, они выбрали платье глубокого синего цвета, без игривых кружев и рюшек, с длинными прямыми рукавами, украшенное только вышивкой по подолу, вороту и манжетам, цветом чуть темнее основного тона платья. Оно не было строгим, но и в тоже время нарядным его назвать было нельзя. А за счет дорогой ткани, привезенной из-за далекого моря, повседневным и простым не выглядело. Обулась она в высокие ботинки, мать настояла. Под платье они не подходили, но их почти не было видно из-под длинного подола. А из украшений решили, что будет достаточно только сережек.

Утром за ней зашел Айтал, оглядел ее и одобрительно кивнул, увидев, как она оделась.

Внизу их ждал отец, он тоже оказался довольным, как выглядела Ясмина, но велел, несмотря на теплый день, накинуть длинный плащ с глубоким капюшоном. Выйдя из дверей дома, отец и Ясмина сразу же у крыльца дома сели в закрытый экипаж. Айтал остался дома.

Доехав до Резиденции Владыки, они прошли в зал с «зеркалами». Конечно же, несмотря на то, что Ясмина была закутана в плащ, все понимали, что рядом с Амьером Клартэ идет его дочь. Ясмина вначале ловила любопытные, или осуждающие, попадались даже гневные взгляды, потом натянула глубже капюшон, чтобы не видеть никого, кто встречался по пути. Вцепившись в руку отца, она теперь старалась не поднимать голову.

В зале с «зеркалами» отец подошел к одному из них, набрал последовательно руны на раме, глянцевая поверхность дрогнула и в ней появились клубы странного тумана.

Отец протянул руку Ясмине, она доверчиво вложила свою ладонь в его и смело переступила через раму.

Вышли они в огромном зале, с высоченными потолками и массивными широкими дверями, ведущими в просторный и гулкий коридор.