— Потому что я тоже могу внезапно одуматься и отказаться. Проведу остаток жизни в монастыре, в мире и покое…

Интуит хмыкнул и подхватил куртку. Понять, что невеста лукавит, ему не мешал даже ментальный блок, но отказываться он и не думал. Раз уж судьба любезно оставила ему пару свободных часов, то с кем ещё он мог их провести?..

Снегопад утих, над деревьями кружились лишь редкие снежинки. Сад полого спускался к воде, в просветах между стволами и ветками виднелась темная гладь озера. Вопреки опасениям Ильнара, дорожки уже кто-то заботливо расчистил, и брести в снегу по колено не пришлось, как не пришлось и задумываться о лыжах. Хотя он бы с удовольствием подумал о лыжах, сугробах и какой угодно посторонней ерунде, чем попытался выразить словами все то, что стучало в виски сейчас.

Кеара медленно шла рядом, опираясь на его руку, и больше всего на свете хотелось взять и остановить время. Гулять с ней по заснеженному саду целую вечность, вслушиваться в звук ее шагов, удивляться, насколько эти шаги кажутся маленькими по сравнению с его собственными. Молчать и не чувствовать, как с каждой упавшей снежинкой тает отведенное им время.

Дорожка упиралась почти в самое озеро — крошечный кусочек берега под заснеженными ивами был вымощен плитками и огорожен невысокой кованой решеткой. Отсюда открывался вид на главный остров; купола Утреннего храма и библиотеки тускло мерцали, отражая пасмурное небо и едва заметные в обычном зрении силовые щиты над резиденцией. Ночной снегопад укрыл берега белым покрывалом, приглушив краски, обесцветив мир. Кеара смотрела вдаль, то и дело убирая с лица выбившуюся из-под теплого платка непослушную волнистую прядь, и казалась невероятно хрупкой, теплой, живой…

Вот как объяснить ей, что… и что, собственно, объяснить?

Пока он подбирал слова, она заговорила сама.

О том, как это больно — когда любишь всем сердцем, а на тебя не обращают внимания. Как обидно, когда выбирают другую — и чем она, интересно, лучше? Как страшно, когда мир вокруг начинает рушиться, и единственный выход — сбежать, далеко, на другой конец страны, унести с собой все свои мысли и чувства, и попытаться забыть.

У нее почти получилось.

— Я ужасно боялась возвращаться домой. Думала, что сбегу обратно при первой же возможности. И в то же время боялась, потому что пути назад не будет точно, и что, если я ошибаюсь? Наставница говорила, что нужно хотя бы попробовать, что такие сильные чувства нужно проживать и отпускать, иначе они способны сжечь изнутри. — Кеара говорила медленно, очень-очень спокойно, но Ильнар чувствовал, как вздрагивают ее пальцы, так и не отпустившие его руки. — Она пообещала, что всегда примет меня здесь, но если вдруг…

Если вдруг. Захотелось смеяться, но это явно было бы лишним. Выходит, Алтина все знала? И не удивилась его приходу, и поверила словам воспитанницы сразу…

А впрочем, если подумать, то единственным дураком, который ничего не понимал, был он сам.

— Она сказала, что покажет мне мой страх. Достала колоду карт… У нее их много, самых разных, и все совершенно волшебные, с цветами, с предсказаниями, с пейзажами и портретами… Я вытащила одну, вслепую. Думала, что достану что-то мрачное, темное, с горящими глазами и десятком щупалец. А достала — это.

Кеара вынула из кармана пальто тонкий картонный прямоугольник. Ильнар пригляделся, но никакого монстра на карте не было. Девочка. Лет десяти, в длинном платье, под кружевным зонтиком. И это — страх?

— Не понимаешь? — Кеара поймала его взгляд. — Это были ее страхи. Маленькой девочки внутри меня. Она потеряла маму, она боится оказаться недостаточно хорошей — для любимого человека, или для монастыря, да и вообще для чего угодно… знаешь, я рыдала полчаса. А потом решила, что я взрослая. И не боюсь.

Она смотрела снизу вверх и улыбалась, и он снова не мог подобрать слова, и сам чувствовал себя мальчишкой.

— Вчера наставница отдала мне эту карту и я поняла. Ребенок просто боится. Взрослый учитывает свой страх, но не дает себе помешать. Я люблю тебя. — Она сделала небольшую паузу, лукаво сощурилась и добавила: — И живи теперь с этим, как хочешь.

На этот раз удержаться от смеха не удалось. Наверное, нужно было что-то сказать в ответ, но почему-то самым правильным казалось просто обнимать ее и тихо смеяться, непостижимым образом зная, что она тоже улыбается. И заснеженный берег казался самым прекрасным местом на свете, и эти снежинки на ее шарфе, и тонкие веточки на фоне светлого неба, и собственное сердце колотится так, что ничего вокруг и не слышно…

И если стоило что-то сказать, то только одно.

— Ты выйдешь за меня?

Она, не поднимая взгляда, покачала головой.

— Не скажу.

— Почему это?

— Чтобы тебе было интереснее возвращаться.

Да уж, вот так делаешь предложение девушке, которая вроде бы готова согласиться — и на тебе. Отцу повезло больше. С другой стороны, маме тоже повезло — в том смысле, что ее жених не отправлялся к Змею на рога сразу после помолвки.

— Это шантаж, да?

— Именно.

— Чего только не приходится делать несчастным влюбленным, — пробормотал интуит. — Но если ты думаешь, что я не совершу невозможное, то это ты зря. Я очень упрямый.

— И хорошо.

Она запрокинула голову, чтобы глядеть ему в глаза, а потом неожиданно отстранилась, помедлила и протянула ладонь.

— Возьми.

На замшевой перчатке блеснул металл — подвеска с эмблемой Ордена, лотос в сомкнутых ладонях. Ильнар осторожно взял амулет и спрятал в карман куртки, особенно остро жалея, что в ответ не может дать ничего. Вот разве что…

Крошечная бабочка, ожидавшая своего часа в кармане, ткнулась в пальцы. Интуит смущенно хмыкнул и вытащил ее на свет. Традиция, конечно, предписывала одарить возлюбленную чем-то дорогим и значимым… Но ведь шпилька и булавка уже сумели спасти их обоих от Тео — почему бы им не проявить свои защитные свойства ещё раз?

Кеара провела кончиком пальца по проволочным крылышкам, приколола бабочку к воротнику пальто и улыбнулась. От ее улыбки все внутри словно переворачивалось, и наклониться нужно было совсем немного…

Ощущение было до боли знакомым — именно это гнетущее предчувствие какой-то дряни донимало его полдня перед встречей с пауком. Ильнар резко обернулся, Кеара вздрогнула и крепче сжала его ладонь.

— Что?

Самому бы понять — что. Ильнар прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и определить, откуда исходит опасность. Он ощутил напряженное внимание мага, Таро тоже был не на шутку встревожен.

«Он здесь».

«Кто?»

Ответом ему стал донесшиеся откуда-то сверху оглушительный треск и звон. Интуит рефлекторно прижал к себе невесту, запрокинул голову, стараясь определить источник шума — и на пару секунд лишился дара речи.

На запорошенный снегом монастырский сад медленно наваливалась туша айринга Ордена Карающего пламени.

Время вышло.

Снова раздался треск, похожий на тот звук, с которым впечатывается молния в громоотвод. Из-под брюха дирижабля посыпались искры, закрывающий остров силовой купол на какой-то миг стал видимым. Дарея говорила, что клятва не даст Лейро пройти сквозь защиту монастыря — но, как выяснилось, перед тупой массой магия пасовала. Ильнар почти физически ощущал, как рвутся силовые плетения над хрустальными крышами под весом айринга, черно-алая махина закрыла половину неба, уже можно разглядеть лица, мелькающие в окнах, медленно поворачиваются стволы лучевых пушек…

Происходящее напоминало дурной сон — бег по зимнему саду, выстрелы и крики за спиной, деревья тянут к беглецам скрюченные руки-ветки, норовя схватить, задержать, не дать скрыться… Или наоборот — укрыть от погони?

«В подвал, быстро!» — рявкнул Таро. В плитку прямо перед ними с тонким комариным звоном влепился парализующий луч, ещё один разметал ближайший сугроб. Кеара ахнула, но старые деревья, нависшие над дорожкой, успешно прикрывали беглецов от выстрелов. Двадцать метров до крыльца, десять, подхватить споткнувшуюся невесту под локоть, самому с трудом удержать равновесие, дверь распахивается, Алтина в едва накинутой шали машет рукой и что-то кричит…