«Какая тебе разница, ты ее огорчения все равно не увидишь», — буркнул Ильнар.

Повисло неловкое молчание. Таро, кажется, хотел что-то сказать, не то съязвить в ответ, не то обругать за неуместные шуточки. Впрочем, слова словами, но оба знали, что врать друг другу бесполезно. Маг говорил всерьез — и ответную благодарность точно уловил.

Паузу внезапно прервал Эл. Он коротко постучал в дверь, вошел, не дожидаясь ответа, открыл рот — вероятно, чтобы пожелать доброго утра. Замер. Закрыл рот. Снова открыл и выдал длинную заковыристую фразу на староимперском. Некоторые слова Ильнар понял, но этому друг явно научился не на лекциях в университете. Судя по выражению лица вошедшего следом Фина, поверх футболки стоило надеть что-то ещё.

— Считается, что староимперский — язык древней мудрости, — нравоучительно проговорил Ильнар, расстегивая рюкзак. Что лучше — спрятать руки и страдать от жары дальше или все-таки плюнуть на маскировку? — И вам тоже доброе утро.

— Змеевы потроха…

Эл, не отвечая, стремительным шагом подошел ближе, ухватил Ильнара за руки, быстро осмотрел, коснулся кончиками пальцев шеи.

— Ну, потроха, допустим, все еще мои, а вот шкура…

— Не смешно. Давно это?

— С ночи. Я не хотел тебя будить.

— А должен был!

Ильнар поморщился и демонстративно потер ухо:

— Ты будешь на меня орать или все-таки полечишь?

Эл глубоко вздохнул и уселся на кровать.

— Я тебя еще и побью. По крайней мере, лечить синяки меня учили. А это… — он мрачно покосился на руки друга.

— Импровизируй, — предложил Фин. Он выглянул в коридор, потом закрыл дверь и оперся плечом о стену, переводя взгляд с напарника на доктора. — Ты ж сам говорил, что он — отличный материал для твоих исследований.

Доктор мрачно покосился на сферотехника исподлобья.

— Я и так импровизирую, как могу, — признался он. — И прихожу к неутешительному выводу, что единственное, что ему действительно помогает, это отсутствие нейтрализатора.

— Поясни, — заинтересовался Фин. — В спецбольнице ведь фон снижают нарочно?

Пояснения затянулись надолго, с рисунками и схемами. Эл действительно хорошо разбирался в вопросе, несмотря на то, что к пациентам его почти не пускали. Палаты обрабатывали нейтрализатором дважды в сутки, и это было логично — чем ниже фон, тем меньше вероятность, что кто-то из больных в попытке использовать магию навредит себе или окружающим. Да и мутация при сниженном фоне развивалась медленнее. Вот только не использовать магию после инициации было невозможно, и энергию неудавшимся магам приходилось тянуть из собственной ауры, истощая энергетические потоки. А это, в свою очередь, усиливало приступы и ослабляло организм настолько, что на второй стадии даже ходить уже могли не все.

По словам доктора, Ильнару при нормальном фоне энергетическое истощение не грозило. А в Диких землях фон и вовсе был завышен. Вот только переходить на вторую стадию больным полагалось в самом худшем случае через месяц после инициации, но никак не через три дня.

— Так что не думай, что если будешь использовать магию и дальше, тебе будет лучше, — буркнул доктор напоследок. — Если чешуйки тебе не особенно мешают жить, то трехкамерное сердце и вертикальные зрачки — это уж совсем не по-человечески.

— И какие варианты?

— Могу предложить Орденские проповеди, про потерянные души и злобных магов, — Эл с ожесточением смял в кулаке исчерканный лист из блокнота. — В больнице два раза в день читают отрывки из сборника «Жития святых», а разрешение на элементарные анализы мне приходится едва ли не с боем добывать. Про снимки я вообще молчу, нельзя никак, у приборов же фон…

Ильнар задумчиво кивнул. Вот интересно, считается, что вылечить змеиную болезнь нельзя, но со слов Эла выходит, что ее никто и не лечит. Почему? Неужели у Лейро не хватает средств, чтоб нанять нормальных врачей? Или Великий Магистр просто боится возможной конкуренции?

— Вот как вернешься из Диких земель, как устроишь революцию в медицине… — Фин плюхнулся на кровать рядом с доктором и тут же подскочил. Пошарив ладонью по покрывалу, он выкопал из складок что-то мелкое, поднес к глазам и, удивленно присвистнув, поднял взгляд на напарника. — Ты начал носить серьги, или я чего-то не знаю?

Пара серебряных завитков, капелька янтаря… Вспомнить, были ли вчера на Кеаре серьги, Ильнар, хоть убей, не смог бы, но судя по выражению лица Эла, доктор находку опознал.

— Ничего не было, — на всякий случай уточнил интуит. — Эл, вот честно…

— Вижу, что не было, — мрачно буркнул тот. — Иначе придушил бы не сходя с места. Дай сюда!

Фин, не споря, положил находку на ладонь доктора, и с любопытством уточнил:

— И это вот прямо можно по ауре определить — было или нет? А что ещё можно узнать?

— Много чего, — вздохнул доктор и раздраженно покосился на сферотехника. — Вот ты, например, врешь насчет трех девушек.

За десять лет знакомства Ильнар впервые видел Фина, которому нечего сказать дольше десяти секунд подряд. Он выглядел одновременно смущенным и раздосадованным, но пока сферотехник подбирал слова, Эл хмыкнул и поднялся.

— Шучу. След остается не более суток. А ты, — доктор сурово взглянул на друга детства, — смотри у меня!

Смотреть не хотелось вовсе, и Ильнар сделал вид, что старательно разыскивает что-то в рюкзаке. Взгляд доктора неумолимо сверлил спину, а вот напарник, кажется, тему личной жизни с удовольствием бы закрыл. Шутки шутками, но слова Эла его явно зацепили, и, пожалуй, стоило бы попросить раскрыть тему поподробнее — хотя бы из мести за «наивного ягненочка».

— Да, мы чего зашли-то… — Фин, словно догадавшись о коварных мыслях друга, вскочил. — Дарея сказала, что на молитву нам сегодня не надо, а Кир сказал, что тогда устроит нам тренировку. Кстати, дан доктор, а давай ты на его ауру посмотришь? Что-то наш бравый командир подозрительно легко слушается эту тетку!

Эл закатил глаза и пробормотал что-то про «не исправить», после чего кинул на друга детства ещё один выразительный взгляд и вышел.

Напарники синхронно покосились друг на друга, и Ильнар пожалел об отсутствии зеркала — ужасно хотелось проверить, чья ухмылка выглядит коварнее. Увы, заставлять Кира ждать было не самой лучшей идеей, так что разговоры о личной жизни пришлось отложить. Да и ссориться с напарником перед тем, как расстаться, возможно, навсегда, тем более не стоило…

Ильнар помрачнел, натянул толстовку и вышел вслед за доктором.

Много времени тренировка не заняла. Собрать вещи вышло и того быстрее — всего то и понадобилось, что выкинуть из рюкзака треть содержимого. Расчеты закончены и перепроверены, инструменты подготовлены, оставалось лишь замкнуть цепь и сделать то, чего за последние двести лет никто не делал — вспороть ткань пространства и открыть проход на Другую сторону.

До пика активности жилы — ещё несколько часов. Делать было совершенно нечего, читать не хотелось, разговаривать тоже. Амулет против температуры помогал слабо, а лекарства на второй стадии разрушались куда быстрей обычного, даже волшебное орденское зелье, принятое с утра, потихоньку теряло свойства. И никто не мог дать гарантий, что следующий приступ не станет последним — просто потому, что стандартной дозы обезболивающего уже не хватит, а увеличенная убьет его быстрее, чем мутация.

Ильнар оперся ладонями на подоконник и прижался лбом к холодному шершавому стеклу. Снаружи снова валил снег, и откуда его столько… За окном угадывались силуэты деревьев, мысль о том, чтобы отправиться в Дикие земли сквозь метель и сугробы уже казалась приятной. Лес, зима, снег, блаженный холод…

«Ты можешь попробовать снизить температуру сам, изнутри».

Ага, конечно. Ильнар вздохнул и оторвался от окна. Стоило бы попробовать освоить что-то из методов Ордена Исцеляющей длани, но какой смысл начинать, если времени все равно нет?

«Можно попробовать по-другому, — неожиданно возразил маг. — Их методики не новы, кое-какие техники я знал и раньше».