— Я не знаю, — решительно произнесла Люсьена, — но кем бы оно ни было, ему не поздоровится, если сунется к нам…

На этом все и закончилось.

Призрачные силуэты истончились на глазах и растворились в воздухе. Рев за стенами терема утих, смешавшись с завываниями ветра. От нетопленой печи потянуло холодом.

— Они все погибли… — печально протянула Има, обходя вокруг стола, за которым минуту назад оживленно разговаривали четыре призрака.

— Видимо, — подтвердил ее опасения Моа. — Эта девушка, Люсьена, была моей соратницей в Мортелунде.

— Она тоже лич?

— Да.

Има хотела еще что-то разузнать, но вдруг насторожилась, прижав к губам палец. Спросила тихо:

— Слышишь? Опять стучатся.

Моа прислушался. Новый звук — настойчивое поскребывание и постукивание — шел теперь не от входной двери, а из-под пола, приглушенный махиной пыльного красно-черного ковра.

— Давай-ка, посмотрим…

Лич ухватился за мохристый край и оттянул ковер в сторону. Под ним оказалась крышка подвального хода, увенчанная массивным кольцом. Лицо Моа застыло, он весь погрузился в свои ощущения, пытаясь уловить, что, или кто, находится под домом.

Пахло тленом.

И снова — тут-тук-тук!

Крышка тряслась под ударами. Потом медленно приподнялась — в открывшейся дыре стала видна костяная рука. Затем еще одна… Затем мертвая голова сунулась на свет и тут же убралась обратно. И испуганный голос невнятно простонал:

— Простите… Не бойтесь нас. Мы пришли вас предупредить об опасности…

Их было трое, неупокоенных.

В истончившихся, иссохших телах было сложно узнать тех жизнерадостных, ярких призраков, что явились немногим ранее, и все же то были именно они — Лира, Рэтти и Грэй, имени которого озвучено не было. Все, кроме Люсьены.

Выходить из подвала мертвые не решались, так и смотрели оттуда тремя парами глаз, светящихся во мраке. Они с надеждой косились на Иму, а лич их, по всей видимости, откровенно пугал.

— Что с вами произошло? Как вы умерли? — задал встречный вопрос Моа. — И почему вас трое?

Он знал ответ на последний вопрос. Вернее, часть его. Хотелось услышать версию исчезновения Люсьены из первых уст.

— Наши семьи нас предали, — донеслось из поддомья. — Нас принесли в жертву чудовищному демону этого леса. Люсьена Фур пыталась сразиться с ним и сгинула. Она погибла. Как и мы.

Да. Она действительно погибла, и сделала это, выходит, в бою. Кто бы мог сомневаться в Люсьене? Она не могла не вырваться отсюда… Но кто же поднял ее? Кто вырвал из небытия в немертвое существование? И для чего?

— А проклятье? Оно спало с ваших семей после вашего жертвоприношения?

— Спасло с семей, — повторилось эхом, — но нас теперь не отпускает. Мы навеки пленены этим местом и не можем ничего поделать.

— Как же вас жаль, — Има присела возле открытого подполья и протянула к мертвецам руку. Они почему-то испугались ее добросердечного жеста и забились глубже во тьму. — Мы можем вам как-то помочь?

— Вряд ли… Лесной хозяин уже в пути! Он придет сюда, и никому опять не будет спасения… — Снаружи вновь раздался громоподобный рев. — Он уже рядом. Близко! Спасайтесь, пока еще можете…

И тут же что-то огромное, невероятно мощное с размаху ударило по стене. Терем затрясся, будто живой, в одном из венцов на глазах пролегла длинная трещина.

— Осторожнее! — Моа, почуяв неладное за долю секунды, ухватил Иму за воротник и резко отдернул от окна.

Вовремя! В тот же миг там мелькнула огромная лапища с когтями, похожими на изогнутые острые косы. Они царапнули подоконник, оставив на дереве глубокие борозды. И снова пошли удары по стенам…

Бедный Браслет истошно ржал и метался в сенях.

— Надо прогнать его! Этого… — Има не нашлась сразу, как назвать ломящегося внутрь монстра. — Хозяина лесного… Чего ему надо-то?

— Убить нас хочет. Как и тех бедолаг в подвале.

— Мы ж ему ничего не сделали?

— А его это волнует? — скептически усмехнулся лич. — Ладно, оставайся тут, а я выйду на улицу и попытаюсь прогнать его прочь.

— Моа, это плохая идея, — неуверенно взглянула на спутника девушка. — Он, ведь, не просто чудище, он нечто большее.

— Персонаж из детской страшилки? — попытался отшутиться Моа, в глубине души понимая, что Има права.

Это страшное существо, бьющееся в ночи за скрипучими стенами таинственного терема, гораздо страшнее и опаснее мертвяков или грилли. Оно есть стихия, живая, воплощенная ярость. Жажда мести и справедливости, неведомая и необъяснимая…

И чего ему, все-таки, надо?

Ответом стала тишина.

Она пала мгновенно, будто мир накрыло плотное толстое одеяло.

— Он ушел? — шепнула Има.

— Нет. Притаился, — Моа решительно двинулся к двери. — Надоело играть с ним.

Девушка поймала спутника за рукав, сообщая едва слышным шепотом:

— Он, кажется, на крыше… Будь осторожен, ладно?

— Ладно.

Перехватив поудобнее меч, лич прошел мимо трясущегося коня и, стараясь действовать бесшумно, выбрался на улицу. Он был натянут, словно струна, и готов двигаться на пределе возможной скорости. Настала пора принять бой. Сидеть дальше в тереме, как мышам в западне, не представлялось целесообразным. Этот чертов «лесной хозяин» должен понять, что перед ним не очередная жертва, а серьезный противник.

Пришло время расставить все точки над «и».

Пришло время сражаться.

Наконец-то. От мысли о битве Моа стало хорошо на душе. Странное удовлетворение, необъяснимая жажда крови, проснувшаяся где-то внутри. Будто кто-то яростный и кровожадный заворочался в груди, радуясь, что скоро не нужно будет сдерживаться, тесниться в клетке из ребер, прятаться и ждать…

Ждать, когда же разрешат развернуться во всю мощь.

Во всю неудержимую ярость!

Лесной хозяин встретил лича во всем своем великолепии.

Огромный, черный, словно сама тьма, он громоздился на крыше терема бесформенным, растекающимся пятном ночи, из которого вытягивались длинные лапы с когтями-саблями. Вместо головы был медвежий череп — слишком гигантский для обычного, даже особенно крупного, медведя. Этот череп явно принадлежал существу гораздо более великому, могучему и древнему…

Алые искристые ленты — следы колдовской силы — развевающиеся на ветру, как знамена, говорили о том, что монстр обладает не только физической мощью, но и серьезной магией.

Увидев лича, призрачный зверь зарычал. Разверзлись костяные челюсти, усеянные рядами зубов-ножей, вырвались из глотки клубы тумана.

— Спускайся и сражайся со мной! — крикнул Моа, но враг даже не сдвинулся в его сторону, напротив, принялся изо всех сил раскачивать крышу терема.

Основательное сооружение скрипело, трещало, но монстру не поддавалось, как он ни старался.

Выругавшись про себя, лич вернулся обратно в терем. С улицы проклятущую зверюгу без магии не достать. Придется лезть на чердак, искать выход на крушу и сражаться с призрачным медведем там…

— Моа! — Има накинулась на него, потрясая книгой магии. — Все как в той страшилке происходит!

— Угу. Будь осторожна, если крыша начнет рушиться, выбирайтесь с конем наружу, чтобы вас не придавило. Этому медведю, похоже, только вы — живые — нужны. Ко мне он даже спуститься не соизволил.

Лич направился к лестнице, но девушка поймала его за рукав.

— Моа, послушай меня. Помнишь, чем страшилка заканчивается?

— Тем, что всех зверей убили.

— «Только кости под пеньком»… А каким пеньком, если они все в подвале? Мертвые?

— Разве это имеет значение? Все это лишь для рифмы… — хотел закончить непонятный разговор Моа, но Има потянула его к открытому ходу в поддомье.

— Я заглянула в подвал, пока ты на улице был… Идем! Ты должен это увидеть!

Должен, так должен.

Девушка первая спрыгнула вниз. Запалила на ладони шарик света. Робкие неупокоенные тенями прянули к стенам. Лич спустился следом. Принюхался к земляному, прелому запаху, слишком густому и влажному для местных камней и пыли.