В клетке не хватало места, чтобы лишний раз повернуться, а вот времени на то, чтобы поразмыслить обо всем случившемся хватало с лихвой. Мерно шуршали колеса: жестче — по каменистому тракту, мягче — по утоптанной земле, когда ищейки свернули на секретную тропу, ведущую через гиблые чащи той оконечности Пограничья, от которой ближе всего до Мортелунда — буквально рукой подать. Вот только опасно! Но ищеек опасности не пугали. Даже самые дикие и чудовищные обитатели этих мест не рисковали заступать им дорогу.

Ищейки чуяли неладное — запах древней и страшной погибели, тянущийся из-за прутьев стальной клетки.

Моа сам чувствовал этот запах. Дух рептилии, могучей и неукротимой. Задыхающейся от собственного могущества. Жаждущей вырваться наружу, чтобы сокрушать все кругом.

Жаждущей разрушений…

… не от злобы.

От того, что слишком инакова ее природа.

Однажды в мире не осталось подобных ей созданий. Им на смену пришли скромные маленькие териа. Покрытые мехом существа, что вынашивают своих детей внутри животов. Существа, что стали предками людей и не только людей.

Слабые существа, так и не достигшие величия и мощи древних драконов, но так нагло присвоившие себе их мир.

Целый мир.

Моа закрывал глаз — мир утекал прочь.

Дракон открывал свои очи…

Има стояла посреди расцвеченной огнями веранды и не знала, что сказать остальным.

— А Моа где? — задал вопрос Архо, понимая, что его соратник попал в передрягу.

Лицо Имы говорило красноречивее слов. Она, наконец, собралась с мыслями и сказала то, что должна была:

— Его забрали, и я знаю теперь почему. Я все видела… Все-все!

Она рассказала — благо, болезненная картинка из прошлого стояла перед глазами ясно, будто все только сейчас произошло. В особенности кровь Моа — она была такой красной и выделялась на фоне остального. И кожа, срывающаяся с его лица. И белая кость…

Потом мир закрутился, понесся бешеной каруселью, сбивая с ног.

— Ну, не переживай, так. Не надо. Не все потеряно, — успокаивала Иму Пепа. — Каждая ищейка оставляет и свой собственный след. Идемте к таверне, я понюхаю землю и найду. У меня чутье хорошее!

Возле таверны все было вытоптано множеством ног и копыт, но Пепа, действительно, не подвела. Покрутившись на месте, она обнаружила нужный запах и пошла по нему, то и дело останавливаясь и прикрывая глаза, чтобы не сбиться со следа.

— Так долго будем идти, — нахмурился Архо.

— Покинем город и ускоримся, — пообещала Пепа. — Здесь слишком много всего намешано, но я разберусь, все распутаю.

— Мы в тебя верим, — сказала Има, после чего на Архо взглянула. — Нам бы вторую лошадь достать.

— Достанем, но тоже за городом, — согласился лич. — Меня живая лошадь не понесет, придется призвать особую.

Имины мертвецы окружили всю честную компанию сразу за Кутанаем, когда солнце скатилось за подернутый черными тучами горизонт.

Мертвые воины встали полукругом и требовательно посмотрели на девушку, ожидая от нее каких-то слов или действий.

Они пока что не нападали.

— Их немного, — шепнул Архо, наклоняясь к Име из своего седла. — Одолеем.

Для погони за ищейками лич умудрился добыть себя не коня, а бегового верблюда, павшего на скачках, что служили любимым развлечением местных горожан.

— Их так просто не одолеть, — ответила девушка. — Они всегда возрождаются и помощников себе со всей округи призывают.

— И что предлагаешь? Бежать?

— Наверное…

— Моа тоже от них бегал?

Има посмотрел на Пепу с ее могучими челюстями, на собственные руки, с которых в последнее время сходили все более мощные магические импульсы, на Архо… Да, пожалуй, можно попробовать сразиться, но вряд ли от этого будет толк. Очередная бессмысленная драка — потеря бесценного времени. И эти мертвецы ведь не враги ей! Они — ее хранители, ее слуги. Ее союзники.

Надо действовать по-другому.

Има сказала:

— Хватит! Довольно преследовать меня, я вам не коза, которую нужно пригнать в нужный загон.

Мертвецы продолжали смотреть. Один шевельнул челюстями, будто попытался ответить, но членораздельных слов из его рта так и не донеслось.

— Они тебе не ответят, — разочарованно покачал головой Архо. — Не могут. Их рты специально запечатали, а челюсти повредили — чтобы ничего не выпытать было.

Има внимательно посмотрела на лича.

— Повредили? Ведь точно! Ты сможешь их вылечить?

— Вряд ли. Они так давно умерли… — засомневался тот. — Нет. Точно нет.

— Не оживить, а исправить их повреждения, чтобы хотя бы один смог поговорить со мной.

Глаза Имы горели надеждой, и Архо согласился:

— Давай попробуем. Но тебе тоже придется потрудиться — будешь рушить заклятье…

Трудиться пришлось непозволительно долго. Има вся вспотела — дышала тяжелее, чем Браслет после бешеной скачки. Она использовала всю свою магию, сработав на износ. В тот миг было невероятно важно разобраться с мертвяками и расставить все точки над «и».

И наконец, после титанических усилий, один из мертвых заговорил.

Его челюсти двигались медленно. Кожа на губах трескалась и рвалась, но слова, что были в тот миг драгоценнее золота, все-таки доносились:

— Мы должны сопроводить тебя в Гизию…

— Зачем? — жестко спросила Има.

— Таков был приказ главной жрицы… Последней жрицы… Мы подчиняемся ей.

Има нахмурилась, а потом неожиданно просияла и заявила со всей возможной уверенностью:

— Теперь я — ваша жрица. И главная и последняя, а, значит, вы теперь должны подчиняться мне. И у меня будет для вас новый приказ.

— Твой приказ не должен противоречить главной цели ордена Пан-Терры, — прошамкал мертвый.

— Он и не будет. Жрицы оберегали дракона, но дракон больше не в Гизии. Он в другом месте, и я иду за ним.

Има не представляла, как можно добраться до Мортелунда быстро. Как это провернуть не знал никто из них. Живой конь и восставший из мертвых верблюд бежали так стремительно, как могли. Даже выносливая Пепа выдохлась от долгой скачки.

Нагнать ищеек никак не выходило.

Архо обратился к уставшей, растрепанной Име, когда его верблюд споткнулся и резко встал:

— Надо остановиться. Если даже мертвым уже понадобился отдых, что говорить о живых?

— Мы не можем терять время, — вздохнула Има, — но сделать привал действительно нужно. Все выбились из сил. — Она нехотя спрыгнула на землю и тяжело уселась в траву, привалившись спиной к замшелому валуну. — Я только минуточку вздремну… Только минуточку… Вы меня обязательно разбудите, если долго…

И веки слиплись, как медом обмазанные.

Сначала сквозь навалившуюся дремоту проступали внешние звуки. Вот Браслет жадно щиплет траву. Вот урчит и похрюкивает, засыпая, утомленная Пепа. Вот кто-то из жриц раскачивает храмовый колокол, и мелодичный звон его летит над…

Это, кажется, уже из другой реальности. Из прошлого, которого больше нет.

И оттуда же эхом колокола — голос…

— Помни, дорогая, наш орден — особый. Ты знаешь, что такое Пан-Терра? С одного древнего языка это означает «Все-зверь». Так что Пан-Терра и есть владычица всех зверей.

— Она — кошка?

— Нет. Вовсе не кошка. Она — Майя, что значит — «мать». Или, вернее, наша всеобщая «прамать». Прародительница.

Маленькая Имани спрашивала:

— Она и тебя прародила?

— Всех нас. И не только нас. Других зверей тоже.

— Зверей?

— Да, всех тех, кто териа…

Сквозь грезу пробивался голос Архо. Он кому-то кричал: «Эй, это мы! Это я! Мы здесь…» Потом называл чье-то имя, к кому-то обращался, и кони стучали копытами в ответ. Много коней. Какой-то большущий отряд.

А Има смотрела дальше свой сон-воспоминание: