Мы расходимся в танце и я улыбаюсь ему так, что он чуть не дергается вперед, за мной, нарушая фигуру, прищурив глаза так многообещающе, что у меня внутри кипятком разливается восторг и предвкушение. Я легко делаю шаг в его сторону, и он должен лишь слегка притянуть меня к себе на мгновение, но вместо этого его руки превращаются в капкан, из которого я не могу дернуться ни в одну сторону — и он тихонько смеется, глядя, как я безуспешно пытаюсь продолжить танец правильно. Я его дразню, а он меня в ответ смущает, но это лишь подстегивает, а не злит по-настоящему.
И я думаю, только бы танец не заканчивался! Только бы еще хоть лишнюю минутку! А то вдруг вместе с музыкой уйдет и эта легкость, о которой я уже даже не мечтала? Это одобрение во взгляде, которое я не видела, кажется ни у кого и никогда…
— А сводите меня на свидание! — требую я вдруг.
— Куда мне вас сводить? — кивает он серьезно, но глаза совсем не серьезные, такие открытые, что хочется говорить и говорить, все как есть.
Я будто пьянею от них.
— В зеленую гостиную!
— Она же закрыта… — удивляется мужчина.
— У меня есть ключ! — я же подготовилась.
— Мне приказать сервировать там стол?..
— Нет-нет, не надо, мы не будем есть.
— А что мы будем делать? — с интересом уточняет он, явно ожидая чего угодно, но не правды.
— Не мы, а я. Я буду вас соблазнять! Вам совершенно ничего не надо делать. Я уже все продумала.
Он изумленно вскидывает брови, а потом вдруг наклоняется к моей макушке, пряча лицо, и его плечи начинают подрагивать.
— Немедленно убедите меня в том, что вы плачете от счастья, — подсказываю я, хотя и сама начинаю улыбаться, — Если я узнаю, что вы смеетесь надо мной, то прикажу сервировать там стол и буду весь вечер вам рассказывать, как чудесно повар потушил утку!
— Разве это не я должен буду вас соблазнять? Зачем вы взвалили на себя этот труд, когда у вас есть для этого целый жених? — мужчина тихонько рассмеялся и притянул меня ближе, и в животе собралось какое-то непонятное томление.
— Покажите мне лицо… — попросила я почти с мольбой, крепче вцепляясь руками в его плечи, — Сейчас же! Покажите! У вас там на щеках должны быть ямочки, когда вы улыбаетесь — я как-то видела… Я немедленно должна их увидеть — это вопрос жизни и смерти!..
К сожалению, именно в этот миг музыка закончилась. Мы стояли и смотрели друг на друга как-то удивленно, будто оба не совсем понимали, что сейчас произошло. Даже не знаю, как бы мы вели себя дальше — и уже не узнаю, потому что к нам совершенно неожиданно из толпы вывернула княжна, все такая же сверкающая, жгучая и прекрасная. Тряхнула темными, как земля, кудрями, звякнула звонко украшениями и вдруг схватила герцога за локоть, дернув на себя. Конечно, дернуть в свои объятия взрослого сильного мужчину у этой… наглой заморской потаскушки бы не получилось! Но внимание она обратила. Кажется, вообще всех в зале.
Все вокруг как-то примолкло, обратилось в слух, расступилась. И она проговорила низким, каким-то ну очень чувственным тоном, обжигая взглядом фигуру моего жениха:
— Потанцуйте со мной этот танец, — и это был не вопрос.
Глава 6. Усмиряя душу и плоть
«…Для кого-то белый -
Цвет спокойствия.
Белый, что вижу я,
Бешенства пелена.
***
…По дружески
Все же скажу -
Выход на три часа!..
Эти строки были написаны одним из величайших поэтов времен новой истории — Воськой Златоустом, основателем общества Поэзии Пятого Царства. Об этом великом человеке известно немногое — ни где он родился, ни где вырос, ни где нашел свой последний приют… Некоторые считают, что он был небожителем, посланным в наш мир самой Богиней-Матерью с тем, чтобы осветить темные умы светом просвещения, и она же спустя каких-то десять лет забрала его обратно на небеса — и поэтому он исчез! Что ж, подобное мифотворчество неудивительно, учитывая его роль в развитии искусства и приобщению народа к вере. Некоторые злые языки же утверждают, что его тесная связь с церковью, его дисциплина в посещении причастий связана с тем, что там бесплатно дают выпить… Великие личности не могут прожить жизнь без недоброжелателей, и пусть Мудрый Бог-Отец будет им судьей.
В этих строках заключена бессильная злость мудрого человека, столкнувшегося с темными людьми… Но он не сдается, не бросает нас в этой тьме! Он показывает нам выход — Три Бога-Покровителя…»
Я из последних сил давила из себя беззаботную улыбку, но даже и сама чувствовала, как венка на виске бьется от бурлящей бешенством крови. Чтобы успокоиться (а успокоиться было очень надо и желательно поскорее, ведь танцевала я не с кем-то, а с Его Высочеством!), я вспоминала выжимки из претенциозной и высокопарной биографии Воськи Златоуста, которого почитатели почитали за небесного посланника, а злопыхатели обвиняли в том, что он был пьяницей и за чарку вина он готов был написать церкви любую хвалебную оду, какую попросят. Что ж, писать такие длинные, напыщенный и льстивые поэмы без чарки вина абсолютно точно невозможно! Читать, к слову, тоже. Но образованному человеку полагалось их не только читать, но и, желательно, цитировать!
И вот сейчас в моей голове, усмиряя через скуку злой стук крови, вспыхивали отрывки этих любимых герцогом стихов, и, кажется, я даже начинала понимать — за что все-таки любимых. Если читать их полностью — выходило истинное божье наказание…
Но если отрывками из разных четверостиший (конец одного и начало другого, например; первые три строчки двух четверостиший или три последние — то очень даже жизненно!). И чем больше я вспоминала, тем больше хотелось перечитать эти треклятые стишки Пятого Царства, потому что, кажется, не зря этот пройдоха свое вино пил!
«…Усмири свою душу,
Грешник, как учил Господь,
Усмири и плоть. Но если не ты…
***
…Помни: никто не воздаст
Обидчику по делам его
Лучше. И поделом ему!»
— …и что с ней делать?
— Пороть розгами, — подсказала я, глядя, как эта бесстыжая девка королевских кровей едва не виснет на моем женихе!
— Что? — удивленно переспросил Его Высочество.
— Что? — улыбнулась я ему, судорожно пытаясь придумать, как выйти из ситуации без потерь.
Мужчина почему-то очень по-доброму мне улыбнулся, что я даже смутилась.
— Прошу прощение, Ваше Высочество, я задумалась…
И было о чем. Эта княжна все же напомнила, кто тут главная героиня вечера. Сначала она совершенно бесцеремонно увела мужчину — чужого мужчину! — танцевать, хотя весь вечер должна была быть подле наследника; сама герцога даже не пригласила, а вот именно что увела! И ведь не откажешь этой птичке расписной… Потом приказала музыкантам играть новый танец, не дав даже небольшого перерыва после предыдущего (и не дав никому даже слова вставить), а теперь ведет себя на глазах у всего двора, как… как… да у меня даже слов нет! И если в случае с мисс Ламбри — вот уж кого бы сейчас не вспоминать — я слегка лукавила, называя ее бесстыжей распутницей, то в данном случае я даже не преувеличивала! Восточная княжна откровенно вешалась на герцога.
Он, конечно, держал дистанцию, был безукоризненно учтив и спокоен; не реагировал на ее улыбки и ужимки… Но сколько он так продержится?! Будь я на его месте, точно бы долго не продержалась. Хотя вообще-то я была на ее месте… Так что в целом, могла сказать, что выдержка у него на зависть. Не реагировать на хорошеньких женщин, если только они не мисс Фиви — это вообще его талант.
