— Знаешь, мне иногда даже немного жалко своих родителей…
— Потому что на них природа отдохнула? — съязвила женщина.
Я хихикнула. Я была Элизе дорога, ведь росла на ее глазах. И это она утешала меня в детстве всякий раз, когда матушка доводила меня до истерик, а потом выставляла виноватой перед всеми. И она веселила меня, когда я грустила из-за того, что не получалось расположить к себе отца. И хотя со стороны это могло быть незаметно из-за ее ну очень спокойного характера, но ее раздражали все, кто меня расстраивал.
Отношение ко мне в семье вовсе не было плохим. Ну, относительно того, каким оно могло бы быть. Родители не были ко мне жестоки… просто им было бы проще, если бы меня не было вовсе, или если бы я хотя бы была другой — правильной маленькой леди. Но ей было все равно. Они не нравились ей, потому что по ее мнению, этого было недостаточно. Полагаю, достаточно было бы только в случае, если бы они меня боготворили!
Как ни странно, но более-менее ровные отношения с родителями были ее заслугой. Она ничего не могла поделать с их отношением, так что изменила мое. В конце концов я перестала чего-то от них ждать — и общаться стало гораздо проще и веселее!
— Надо передать графу, что он должен переодеться горничной и прийти ко мне, как у него появится время!
— Вы думаете благородный мужчина его положение бросит все дела, наденет платье и чепчик и побежит к вам по первому зову? — уточнила она.
— Этот — побежит, — уверенно кивнула я, — Полагаю, такие игры должны быть как раз в его вкусе!
Причина рассчитывать на графа у меня была. И называлась она — интуиция! Да-да, я знала его без году неделя, но тем не менее, была почти уверена в том, что он прибежит, стоит ему предложить поиграть в маскарад. Было что-то такое даже не только в его взгляде, но будто во всем облике… Он чем-то напоминал брата Виля. Тоже рыжий, тоже верткий, тоже насмешник и балагур, только чуть менее манерный и чуть более доброжелательный. Если Виль мог выкинуть коленце, чтобы потом весело и задорно смеяться над окружающими, то граф Орхан будто и не против был, чтобы посмеялись над ним.
В любом случае, он внушал мне некоторое доверие. Если он не стал пересказывать герцогу наш предыдущий разговор, то, полагаю, сохранит в тайне и этот.
Мне действительно не помешал бы совет. А из роковых женщин в моем окружении разве что матушка была, вот уж к кому я подойду в самом последнем случае! Элиза же знала только, как правильно чистить монеты, чтобы они особенно красиво блестели. Мужчины ей интересовались без всякого активного участия с ее стороны.
Да и вообще мне казалось, что лучше спросить совета у мужчины. Был бы здесь Виль, я бы его помучила — он-то точно знает, как соблазнять мужчин — но брат приедет только ко Второму Балу.
Моя интуиция меня в очередной раз не подвела. Спустя каких-то три часа после того, как Элиза отправила служанку с запиской графу, ко мне в комнату с веселым щебетанием и подносом с чаем и десертами заглянула до смешного высокая и относительно несимпатичная горничная из дворцовых с неузнаваемым лицом, но узнаваемыми весело прищуренными глазами.
— Ваша Светлость! — высоким голоском пропищала «женщина», приседая в приветствии, и Элиза взялась за поднос.
Я откинулась в кресле, отложила вышивку и с улыбкой от уха до уха разглядывала визитера. Махнула рукой в сторону дивана, предлагая присесть. Граф плюхнулся, вздохнул чуть свободнее и начал манерным движением расправлять складки юбки на коленях. Из чепчика выбилась медная прядь, подкрашенные губы растянулись в ответной улыбке, а глаза блеснули на меня с веселым любопытством.
— Что прекрасная госпожа хочет от своего скромного слуги? — мурлыкнул он уже своим голосом.
— Мне нужны ваша помощь и ваш совет, — я подвинула в его сторону чашку с чаем из восточного сбора.
По словам отца, которому этот сбор в качестве одного из подарков преподнесли послы, он успокаивающий — и мне нужен больше.
— Конечно я в долгу не останусь. Услуга за услугу.
— О чем вы говорите, мисс! — картинно всплеснул руками мужчина, — Возможность помочь вам — уже подарок…
Я молча позволила ему выплеснуть немного демонстративной лести. Как ни странно, платье ему даже шло. Точнее оно его не портило. Полагаю, потому что он совсем не чувствовал себя в нем неловко. Большинство мужчин посчитали бы себя оскорбленными за одно только предложение, но граф был, очевидно, человеком в достаточной мере эксцентричным и далеким от предрассудков, и такого рода вещи его не смущали. Скорее даже веселили — потому что смущали окружающих.
Глядя на него, я подумала о том, что мисс Фиви — личность тоже довольно эксцентричная. И при других обстоятельствах я бы может и правда не против была пообщаться с ней поближе. Обычно люди, которые и сами не вполне вписываются в рамки предписанных правил поведения, более снисходительны к такого рода недостаткам в других. Конечно, я неплохо научилась складывать о себе хорошее мнение в свете, но лишь у малознакомых людей. Как бы в меня ни вбивали правила поведения, как бы ни пытались вылепить из меня приличную девушку, получалось это лишь до определенных границ, лишь до определенных обстоятельств, в которых настоящий характер все равно вылезал наружу.
Именно поэтому более-менее близка я была из семьи лишь с братом Вилем, которому и самому было сложно подстроить себя под ожидания окружающих, даже когда он старался это сделать. Поэтому я рада была бы пообщаться с Фиви… но это однозначно невозможно, пока она вертит хвостом перед чужим женихом — моим женихом. В таких обстоятельствах относиться снисходительно или проявлять понимание у меня нет ни единой причины. И ей остается только благодарить те самые нормы поведения, в которые она не вписывается, за то, что я до сих пор просто и без изысков не оттаскала ее за волосы.
— Как вы, полагаю, уже знаете, у меня случилась некоторого рода размолвка в Его Светлостью, — о, по глазам вижу, что знает! — Полагаю, особого смысла и дальше пытаться привлечь его внимание, стараясь быть милой и ласковой невестой — нет. Но вот с решительным ударом мне бы не помешали некоторые подсказки и мужской взгляд…
Граф, добрая душа, даже ни разу ни хихикнул, хотя хотелось — видела. Обижаться я на это не стала, просто потому, что на его месте уже хохотала бы так, что стены дворца бы ходуном ходили. В любом случае он внимательно выслушал, дал пару дельных советов, повеселил меня забавными историями из их общего с герцогом прошлого и уже собирался уходить, когда вдруг…
— Все интересно было спросить, — неожиданно начал он, без ставшего уже привычным веселья, а серьезно и внимательно глядя в глаза, — Почему ты так стараешься? Он ведь и так твой жених. Что бы ты ни думала, он ответственно относится к обещаниям и не разорвал бы помолвку, даже будь он в самом деле влюблен в Фиви. И не оскорбил бы ни тебя, ни себя изменой.
— А он, по-твоему, на нее не заглядывается?! — фыркнула я, — Это хорошая почва, а уж она воспользуется, окрутит его, если ей позволить, так что он про все обещания забудет!
Мужчина скривился и покачал головой.
— Да не влюблены они друг в друга! В любом случае, не переводи разговор, — я сощурилась, пойманная на попытке отвертеться от ответа.
Мы как-то совершенно естественно перешли на ты и разговаривали уже так, будто сто лет знакомы. Он оставил кривляния и пустую лесть, а я просто чувствовала себя в его обществе свободно, как почти ни с кем.
— Я не хочу, чтобы этот брак был таким же формальным, как у моих родителей, — совершенно неожиданно даже для себя я сказала правду, — Я… ну, в общем… видела. Видела, что по-другому бывает. Не все просто терпят друг друга, потому что надо.
Я чувствовала, как полыхают щеки, но лицо не опускала. Вот удивительно: я спокойно рассказывала ему, как собираюсь соблазнять его друга, и не испытывала ни капли смущения; а теперь не знаю, куда глаза деть.
Граф радостно улыбнулся, пообещав всяческую поддержку.
