Взяв телефон Дмитрия, Лера вышла в фельдшерскую, последняя надежда разбилась о значок об отсутствии связи. За столом доктор изучал толстую пачку рекламных проспектов, приглашающих в путешествия, предлагающих сэкономить немыслимые, для него, тысячи на покупке машины – именно сегодня, кредитование последних моделей телефонов. Лера горько усмехнулась.

– Попробуйте с веранды, хотя, – доктор оторвался от чтения, – дохлый номер.

Она все-таки вышла.

– Если вы сейчас не вернетесь, рискуете остаться голодной, – рука Дмитрия легла ей на плечо. Лера убрала её, почувствовав температурный контраст, её пальцы были ледяные

– Вы совсем замерзли, – мягкий, тихий голос заставил поднять глаза. Его взгляд окутывал теплом и нежностью. Она отшатнулась, повторно угодив в его расставленные руки.

– Настоятельно рекомендую подкрепиться.

В фельдшерской накрыли скромный стол.

– Это лучше, чем ничего. Спасибо доктору.

Дмитрий положил Лере в тарелку отварной кусок курицы и картофель. Есть она отказалась, попросила сладкого чаю.

– У вас голова болит, я вижу, как вам тяжко. Вы поешьте и ложитесь спать, доктор сделает укол. Может яблочко, для аппетита? пытался уговорить её Симонов.

Теперь Лера жалела, что к ней вернулся слух, все казалось чересчур громким и голоса, и бесконечный дождь, стучавший по крыше. Дмитрий со страхом посмотрел на доктора, когда Лера тихо прислонилась к его плечу.

– Все в порядке, просто уснула.

На Дмитрия успокоительное произвело обратный эффект. До полуночи он развлекал разговорами доктора, пока за ним не пришла жена. Она подозрительно взглянула на стол, не обнаружив спиртного, шумно вдохнула воздух, анализ, проведенный в легких дал отрицательный результат, удивившись этому факту, женщина еще раз осмотрела приемную и кинув доктору плащ–палатку подтолкнула его к выходу. Он обернулся у порога:

– Она проспит до утра, поставьте рядом стакан воды. Вы решили? Будем сообщать мужу?

В Дмитрие боролись ангел и демон. Один утверждал, что надо быть благородным, второй нашептывал, что другого шанса может и не быть. Весь вечер он решал дилемму.

– Давайте номер, – поторопил старичок.

– Доктор, уговорите его не приезжать, завтра я сам отвезу её к нему.

– Да кто ж поедет в такую погоду? Валерия же не при смерти. Так, небольшой шок.

Дмитрий проводил их и еще долго сидел на ветхой веранде, завернувшись в плед, слушая дождь и редкий лай собак. Окоченев вернулся в дом, представляя, как согреется под теплыми струями обогревателя.

Палату освещал тусклый свет из фельдшерской. Лера лежала на спине откинув одеяло, одна рука согнута на животе, другая вытянута вдоль тела. Умиротворенное лицо, тихое дыхание. На миллион раз стиранная и дезинфицированная ночная рубашка, чудом оказавшаяся в фельдшерской, не скрывала прелестей молодой женщины. В глубоком вырезе с каждым вздохом поднималась и опускалась упругая грудь, открывая родинку на оголенной бархатной коже. Весь день, Дмитрий ловил себя на мысли, что смотрит на Леру как зачарованный, постоянно сдерживал себя, боясь напугать её своей откровенностью. Сейчас ему никто не мешал, её красота будила, будоражила фантазию, но прикосновение могло разрушить тонкую грань между явью и воображением. Завтра. Он передаст ее в руки хоккеиста. Как он может отдать кому–то свою мечту, свою мимолетную надежду на счастье? Дмитрий отчётливо понял, что времени у него совсем мало. Что придумать? Чем удивить, поразить Леру?

Сквозь сон он услышал звук мотора или ему показалось? Сколько времени он проспал сидя на стуле? Лера, озябнув, натянув одеяло до шеи, спала отвернувшись к стене.

Дмитрий с удовольствием ополоснулся ледяной водой из допотопного умывальника. Вновь услышав приближающийся шум мотора, едва успел отодвинуть щеколду, дверь крякнула под натиском сильного плеча. Ворвавшийся Орлов окинул взглядом фельдшерскую, заметив одеяло на кушетке, посмотрел на Дмитрия.

– Да, я спал здесь. А Валерия Андреевна и сейчас еще спит. Вы Александр?

Покрасневшие глаза молодого человека свидетельствовали о бессонной ночи, а его решительность – о бесполезности попыток остановить его. Дмитрий всё–таки рискнул задержать Сашу, но почувствовал, как локоть сжал его спутник.

– Не надо им мешать. Расскажите лучше, что произошло? Ваши дальнейшие действия?

В утреннем полумраке лицо Леры показалось Саше безжизненным. Сделав шаг к кровати замер, прислушиваясь к её дыханию. Все не так ужасно, как представлялось, он устало сел на стул.

Вчера утром, когда он оставил ее, чтобы сбегать за цветами, она так же тихо спала, улыбалась во сне, сейчас ее губы плотно сжаты, на брови глубокая ранка, волосы собраны в хвост. Джинсы и джемпер аккуратно висят на спинке кровати. Выцветшая казенная ночная рубашка делала лицо ещё более бледным, и его сердце сжалось от жалости. Как могла случиться авария? Почему она оказалась здесь? Эти вопросы он задаст Дмитрию. Сейчас самое главное, что она жива, и что он нашел её.

Последний разговор был днём. После, бесстрастный голос оператора сообщал, что абонент находится вне зоны действия сети, телефон Дмитрия находился там же. Кое–как оттренировавшись, Орлов из раздевалки упрямо набирал теперь уже два номера, не выпуская телефон из рук. На вопрос Верстакова, не случилось ли чего, так как тренировка прошла из рук вон плохо, он ответил, что все нормально, вечернюю отработает как надо. Но чем ближе приближался вечер, тем большую тревогу он ощущал. Неизвестность пугала, разрывала на части, опустошала сердце. Невозможно было сосредоточиться на шайбе, лед расплывался перед глазами. Очнулся, когда Илья закинул его на скамейку:

– Рассказывай, – он не кричал, говорил тихо поэтому Орлов его и услышал.

– Все нормально.

– Нет это не нормально и после тренировки, мы договорим.

Саша совсем не хотел посвящать в свое беспокойство Верстакова, собрав волю в кулак, оставшееся время отработал через силу. В раздевалке предупредив, что до гостиницы доберется самостоятельно, быстро вышел на улицу, под проливной дождь. Забежав в ближайшие кафе, опять, уткнулся в телефон. Дозвонился до клиники Серова, где ему ответили, что Симонов на обследование не приезжал. Эта информация не давала никакого облегчения, наоборот, острая тревога пронзила сердце. Механически, раз за разом набирал он два номера. В гостиницу вернулся в одиннадцать, быстро прошел по коридору, у дверей его остановил Илья:

– Или ты мне все рассказываешь, или завтра не допущу на игру.

Верстаков был последним, кому бы Саша мог доверить свои переживания, но он не оставил выбора.

Илья Валерьевич тоже не предложил ничего конструктивного:

– В любом случае ждем утра.

Он уже выходил, когда Сашин телефон зазвонил. По просьбе доктора, звонили из соседней деревни. И хотя, заверили Орлова, что с Лерой все в порядке, тот сразу засобирался на ее поиски. Тут Верстаков сказал свое мужское и тренерское:

– Нет! Утром поедем вместе. А сейчас я тебя закрою, лучше будет если ты уснешь. Завтра без тренировки придется играть. Отдохни.

Саша думал, Илья Валерьевич шутит, но он действительно, закрыл его на ключ.

По совету Верстакова он попытался переключить внимание и уснуть. К счастью, негативные мысли отступили. Но как возможно не думать о Лере, когда все что он делал и не делал, было для нее и ради нее. Каждый день начинался и заканчивался ею. Все эмоции, радости и надежды были связаны с ней.

Верстаков открыл дверь ровно в пять. Саша уже ждал его. На улице было еще темно, но дождя не было. Зеленый УАЗик не впечатлил на стоянке, но в дороге показал себя вездеходом. Ему были нипочем огромные лужи, вязкая грязь проселочных дорог. Несколько раз они останавливались, сверяя навигатор с картой и указателями. Подъезжая к деревне, съехали с асфальта, объезжая лужи, гулко проехали по главной улице, остановились возле фельдшерского пункта, как охарактеризовал его доктор, но это была всего лишь пристройка к заброшенному зданию правления колхоза.