В коридоре зазвонил Лерин телефон, Орлов чертыхнулся и нехотя пошел за ним.

– Кто звонит в такую рань? – с нотками строгости в голосе спросил Саша.

– Риэлтор. Хочу снять квартиру на два месяца.

– Ты живешь у подруги и не надо никуда переезжать, я тебя уже просил ничего не менять. И товарищ по работе тоже пусть сам достраивает свою квартиру. Потерпи всего два месяца. Надеюсь, ты не захочешь вернуться к Верстакову?

Леру удивил такой вопрос, она отрицательно качнула головой.

– А если он попросит? – не унимался Саша.

– Мне не нравится твой допрос. К Верстакову я никогда не вернусь. Да и, кажется, мое место уже занято?

– С чего такие выводы?

– Потому что видела их со Долиной фотографии.

– И вот так, по фотографиям, определила, что у них отношения? Мне кажется, Верстаков бы не смог так быстро тебя забыть.

– Это защитная реакция, механизм замещения.

Увидев фотографии, она испытала облегчение, что не Орлов оказался героем Ирининого романа.

– Тебе не обидно?

– Что он так быстро меня забыл?

Лера все-таки встала и под Сашиным восхищенным взглядом завернулась в простынь.

– Не обидно. Наоборот, думаю их общая амбициозность, её московские связи помогут ему выйти на другой, более высокий уровень. Это нормально. Ему и нужна такая жена, как Долина, заботливая и, как кошка, гладкая и пушистая.

Лера прошла на кухню, Саша последовал за ней и, пока она пила воду, надел ей на шею крестик.

– Ты всегда его на ночь снимаешь?

– Только с тобой. Мы, что, два месяца не увидимся?

– Ты будешь скучать? – Саша обхватил её за талию и прижался лбом к её лбу.

– Я уже скучаю, – прошептала она, вовлекая его в дразнящий поцелуй. – Останься! Я позвоню Илье, найдем причину расторгнуть контракт, если не получится, заплатим неустойку. У меня есть деньги, если не хватит, продам машину.

Её волнующий, горячий шепот, застывшие слезы в глазах, разрывали сердце. Больше всего на свете ему хотелось все бросить и остаться здесь, но слово, данное Верстакову, лишало его иллюзий! Верстаков всё знал! Знал, как тяжело ему будет разорвать объятия, уйти от неё в это утро, такой трогательной и беспомощной, самой любимой и желанной. Поэтому и взял с него слово вернуться и доиграть сезон.

– Через неделю игра в Мытищах, попробую отпроситься... Или сама приезжай.

– А как Верстаков тебя вообще отпустил? Как ты узнал, что я пойду на концерт?

– Я подслушал его разговор по телефону. Случайно. Попросил у приятеля мотоцикл. Сразу после игры рванул.

– А если бы не успел? И откуда ты Москву знаешь?

– Я учился злесь в спортшколе. Если бы не успел, подождал бы.

Верстаков не спешил делиться Лериным адресом, сомневаясь в правильности своих действий. Но Саша заверил его, что все равно её найдет. Это лишь вопрос времени.

– Просто у меня не будет стимула играть, дотяну сезон и начну поиски. Уверен, что смогу её найти.

– Орлов, ты меня шантажируешь, но ты прав, по-другому я бы тебе его не дал. Наш договор в силе, я надеюсь на тебя? Там возле неё крутиться какой-то мутняк, отвадь его любыми способами, только, чтобы Лера не знала, и постарайся убедить её остаться у Зиминых. Она такая женщина, неземная, её любой может обидеть...

– Илья Валерьевич, я не хочу обсуждать это с вами.

– Я все равно, правдами и неправдами, нашел бы способ встретиться с тобой. Только пойми, мне нужно доиграть сезон, это мой долг.

– Ты представляешь, что может случиться за два месяца?

Он представлял, и от этого представления чесались кулаки.

– Ты же хотела свободы

– Теперь не хочу. Хочу быть всегда с тобой! – Она прижалась к нему и прошептала, – ты первый мужчина, которому я это говорю.

Он задохнулся, почувствовал, как рассудок покидает его, никакой контракт, тем более электричка, на которую он опоздает, не имеют никакого значения, ничто не сравниться с этими словами, они значат для него больше, чем весь мир за окном. Он поправил на Лере спадающую простынь, пригладил ладошкой её волосы, заглянул в смеющиеся глаза и, кое-как совладав с голосом, хрипло спросил:

– Ты понимаешь, что ты сейчас сказала?

Лера легонько подтолкнула его к табуретке, присев к нему на колени, обняла его голову руками.

– Я сказала, что люблю тебя. Что тебя так напугало? – Она успокаивала его, целуя в нос, в губы, в глаза, как будто извиняясь за то, что придавила его этими словами, переложив часть того, что не вмещалось в ней, распирало её, на его плечи.

– Теперь меня пугает все! Время, расстояние, пространство. Два месяца мне покажутся вечностью, расстояние, разделяющее нас, это миллионы парсек, а пространство вокруг тебя... я ведь не смогу зачистить его, чтобы возле тебя никого не было. Как я понимаю Верстакова.

На этих словах он получил легкий подзатыльник. В подтверждение его опасений на Лерин телефон одно за другим пришло несколько сообщений.

За неделю Лера выдраила весь дом. С тем, что гостья самолично убирает дом, Муза Карловна еще кое–как мирилась, но, когда дело дошло до окон, возмущению не было предела, она требовала вызвать бригаду из клининговой компании, опасаясь за Лерино здоровье, за её маникюр.

– Да и вообще, неприлично самим мыть окна.

А Лере как раз эта работа нравилась больше всего, она открывала раму и не могла надышаться чистым, едва прогретым солнцем воздухом. Да и результат был виден сразу – сквозь прозрачные стекла и в пасмурную погоду светлее.

Под руководством Музы Лера освоила несколько рецептов сложных, но потрясающе вкусных соусов.

– Если умеешь готовить соус, то и вареная картошка будет деликатесом, а уж если приготовишь мясо под соусом, считай, любой мужчина у тебя в кармане, – Муза следила за процессом из своего любимого кресла на кухне.

– Любого нам не надо, – Лера сполоснула под водой пучок зелени. – Нам надо – любимого.

– Ой ли? Это не хлыщ ли московский тебе глаза затмил? Неделю глаза прячешь, то смеешься, то плачешь. Подумай, а нужна ли тебе эта любовь? У тебя характер ровный, ты с любым уживешься.

– А если я не хочу уживаться? Хочу жить, любить и быть любимой?!

Лера закружилась по кухне.

– Хочу быть счастливой! – кричала она, целуя Музу в щеки.

– Так будь же! Кто мешает? Но твой москвич мне не нравиться!

– Вы его ни разу не видели, – резонно заметила Лера.

– Мне и видеть не надо. Задурил тебе голову.

Что-то мешало Лере сознаться, от кого на самом деле она потеряла голову. Вот и первый звоночек. Музе было неловко открыться, что некто сломил её сопротивление одним взглядом, и всё дальнейшее было безумным, горячим, и она и думать забыла, что любимый младше неё.

Юре тоже не могла признаться, потому что вряд ли ему понравится делить дом с изменщицей, Илья до сих пор, деликатно молчал о причинах расставания.

Все это предстояло пережить.

– О чем задумалась? – Муза погладила Леру по руке.

Настроение внезапно испортилось, Лера бросила полотенце, извинилась и убежала в детскую. Уже в который раз неуловимое и тревожное предчувствие закрадывается в душу. Есть только один способ развеять тень сомнения, позвонить Саше. Услышать его взволнованный голос, вопреки расстоянию увидеть родные глаза, почувствовать его близость каждой клеточкой тела, беспокойство и любовь, которыми непостижимым, необъяснимым образом пропитано каждое слово и даже паузы в их диалоге.

Поток машин резко остановился, водители по инерции проезжали еще два–три метра и тормозили в метре от передней машины, образуя плотную пробку. Навигатор не обещал ничего хорошего, желтый цвет дороги быстро краснел. Лера побарабанила ногтями по панели. Судя по тому, что встречный поток отсутствовал, что–то произошло на трассе.