Она выехала на два часа раньше с учетом пробок, рассчитывая застать Сашу в гостинице, чтобы просто обнять и поцеловать. Не больше. Она улыбнулась своим нескромным мыслям. Неделя без него тянулась как год. Саднящее одиночество скребло костистой рукой, то по груди, добираясь до сердца, то захватывала горло, оставляя комок невыплаканной тоски. От того что теперь она все время была дома, она стала рано ложиться спать. Возня близнецов в кроватях, их тихие смешки, перешептывания – то, на что она раньше не обращала никакого внимания, теперь вызывало её неподдельный интерес и улыбку. Под их словесные перепалки она позволила себе мечтать, она хотела мечтать, робко впуская в сердце и воздушные замки, и вполне конкретные видения. Игра воображения уводила порой слишком далеко от реальности, но под эти грезы и иллюзии так сладко засыпалось.

Наконец, поток машин сдвинулся, кое-как, черепашьим ходом Лера добралась до стадиона.

В темном вечернем небе на огромном, светодиодном экране прямо перед парковкой транслировались последние минуты матча. Команда Верстакова уверенно побеждала. Лера досмотрела игру и набрала номер Саши. Телефон отключен. Накануне она звонила и предупреждала, что подъедет, поэтому вероятность того, что он пойдет искать её на парковку была стопроцентной. Она посмотрела несколько раз повторы острых моментов игры, понаблюдала, как освобождается парковка, и вышла из машины. Застегнув пальто, пошла искать 12 подъезд, возле которого всегда останавливался командный автобус.

Разгоряченные игрой болельщики бурно обсуждали матч, а Лере идея встретить Сашу, уже не казалась такой заманчивой. Стало прохладно, она подняла воротник и натянула перчатки.

Увидев автобус, подошла ближе, но так, чтобы ни с кем не встретиться. Несколько человек уже стояли рядом с автобусом, вышел Плотников, Верстаков, конечно, Долина, все были довольны, в кои веки команда вышла в четвертьфинал. Наконец появился Саша. Лера едва сдержалась, чтобы не кинуться ему навстречу, но первым его обняла Вера. Лера узнала её, хоть и видела один раз, мельком.

У неё скрутило в животе, выступил холодный пот, она почувствовала, что задыхается, ком в горле не дает вздохнуть.

Верстаков приказал всем садиться в автобус. Долина, пользуясь тем, что все заняты посадкой, обняла Илью за талию.

Такого предательства, двойного предательства, нельзя было и представить. Лера уже не скрывалась между колоннами, не старалась выбрать место потемнее, просто брела на стоянку, не представляя, как сейчас встретиться с Орловым. Она даже не вздрогнула, когда мимо нее проехал автобус, не видела его, из-за пелены перед глазами. Лера не могла сдержать слезы, не помогали ни уговоры, ни ногти, впивающиеся в ладошки, ни прикусывание губ. Пусть он видит! Пусть ему будет так же плохо, как ей сейчас. На секунду она остановилась, возле машины стоял Орлов, и разглядывал розового ангела над лобовым стеклом.

"Да, ангел останется, а ты Орлов, нет! Тебя в моей жизни больше не будет."

Увидев плачущую Леру, Саша встревожился, растерялся, ничего не подозревая, обнял её со всей страстью, целуя солёные щеки.

– Лера, тебя совершенно невозможно оставить одну! Ну кто тебя обидел?

В голосе было столько тепла и искренности, и это вызвало в ней еще бомльшую волну отторжения и неприятия, она задохнулась от рыданий, от отчаянности своей любви и от невозможности её существования. Он мягко, но настойчиво притянул её к себе.

– Орлов убери руки! – Она скинула с себя руки опешившего Саши. – Ты меня обидел! Ты меня предал! Верстаков меня предал. Вы оба.

Саша испуганно заморгал.

– Откуда... Что случилось.

– Я видела сейчас Веру. Мало того, что она вешалась на тебя, так ещё и Верстаков, отнесся к ней, как к чему-то постоянному. Она что, всегда с вами ездит?

– Да всё не так было!

– Мне плевать, как было!

Лера щелкнула замком и хотела открыть дверь, но Саша, скрутив её в охапку, оттащил от машины.

Первые крупные капли дождя гулко ударили по лакировке машины, в следующую минуту дождь обрушился всей мощью.

– Лера, всё совсем не так, – он уже не предпринимал попыток остановить и достучаться до неё.

– Я не хочу, знать, как, – она подняла голову вверх, убрала ладонью волосы с лица, встречая холодный поток, смывающий горячие слезы. – Я знаю, как будет. Тебя больше не будет в моей жизни! Отойди!

Подойдя к машине, она дернула дверь.

– Куда ты собралась ехать? В Москву? – Он дернул её за руку. – Ты с ума сошла! Я тебя не отпущу в таком состоянии!

– Я тебя спрашивать не буду! – Лера огрызалась сквозь рыдания.

– Я не знаю, что у тебя в голове. Просто не понимаю, но машину поведу я, и это не обсуждается! Садись.

Саша открыл дверь пассажирского места. Лера прошла мимо, она и правда чувствовала себя совсем слабой и опустошенной, слезы в глазах размывали картинку.

– Хорошо, ты отвезешь меня, только не смей мне ничего говорить! Одно слово – и я выпрыгну.

Она села на заднее сиденье. Они ехали молча, он поглядывал, как она, отвернувшись, смотрит в окно и плачет. Он надеялся, что всё–таки эмоции пересилят, и она скажет хоть слово, ему было бы легче, если бы она снова устроила истерику. Подъезжая к посёлку, она попросила остановить машину и хотела сесть за руль сама, но он ей этого не позволил.

– Я отвезу тебя до самого дома, и мы поговорим.

Таня составила сухую посуду в шкаф и осмотрелась. На сегодня санитарный час для кухни закончен. Она выключила свет, и тут же темное окно осветил свет фар. Рассекая стену дождя, машина Леры въехала во двор и остановилась на дороге. Таня забеспокоилась, Лера всегда паркует машину на своем месте, но увидев, что за рулем Орлов, успокоилась.

Ему не пришлось открывать дверь, Лера выскочила сама. Она что-то активно разъясняла Орлову, пока он не прижал её к машине и не поцеловал. Дождь нещадно хлестал по их непокрытым головам. Таня улыбнулась, наверное, именно таких отношений Лере и не хватало. С бешенной пылкостью, через край, страстными ссорами, бурными примирениями и упоительными поцелуями. Таня логично задумалась над вопросом, куда укладывать спать темпераментную парочку? В кабинете стоит кожаный, не раздвигающийся диван, остается гостиная, дабы не смущать рано встающую бабулю, можно поставить семейную ширму, первое самостоятельное, московское приобретение Музы Карловны, на момент покупки, тогда ещё просто – Муси Карповой.

Из окна Тане было видно, что затянувшийся поцелуй был разорван Лерой, и очередное стремление Орлова что-то доказать разбивалось о её шумное негодование. Она вырывалась, но он держал крепко. Таня вышла на веранду, и Лера буквально упала в её руки.

– Убирайся, не хочу тебя видеть!

– Лера. Господи, Лера, замолчи! – Таня ладошкой закрывала ей рот, подталкивая в комнату.

– Мне надоели опека и надзор, тем более, эти санкции распространяются только на меня! – Лера сбросила с себя Танины руки. – Ты бы видела этих двух голубков. Вот их любовь!

Таня даже не предполагала, что Лера может быть такой невыдержанной.

– Я уеду. На два месяца...

Из-за шума дождя, Орлова было едва слышно.

– Да-а-а, вы же поедете с Верстаковым добывать "Корону Сибири". Как вы её одну на две головы надевать будете?

– Лера, два месяца! Дождись меня.

Даже при тусклом свете уличной лампочки Таня видела Сашино бледное лицо и трясущиеся синие губы, она повела Леру в дом и обернувшись, знаком попросила Сашу подождать на веранде.

На кухне Таня посадила бунтарку в кресло Музы. Появилась и сама бабуля:

– Танечка ей надо капельки накапать.

– Бабуля, ну какие капельки, тут укол надо делать.

– Танечка, вы таксисту заплатили? Он стоит под дождем, ждет.

– Бабуля, иди отдыхай, я расплачумсь.

Лера притихла. Таня сделала укол и отвела её на диван в гостиную. Посидела с ней, пока она не уснула и вышла на веранду. Орлова там не было. Тогда Таня вернулась в комнату за телефоном Леры и попыталась дозвониться до Саши.