– Доктор, а это не голодный обморок? Она почти ничего не ела с утра.

– Похоже, что сотрясение. Не знаете, она не беременна?

– Не знаю, – от этой мысли Дмитрия пробил озноб. – А сколько она проспит?

– Чем дольше, тем лучше.

Сквозь деревянные рамы было слышно, как барабанит дождь. Медпункт был из двух комнат и веранды. Лера лежала в палате, где стояла еще одна кровать. За закрытой дверью, была приемная. Она уловила негромкий разговор, значит слух возвращается, голова почти не болела.

Оглядела комнату. Две кровати, два стула, две тумбочки, все выкрашено светло голубой краской, такой же, как и стены. На стуле лежала её сумка. Еще раз перебрав содержимое, с сожалением убедилась в отсутствии телефона. Влажной салфеткой освежила лицо, осмотрела ранку над левой бровью, небольшая, но глубокая:

– Останется шрам, плюс легкое сотрясение, – поставила она себе диагноз. – Как я буду с Сашей объясняться?

Дверь приоткрылась и в комнату заглянул Дмитрий, увидев, что Лера проснулись, позвал доктора.

Пока она беседовала с ним, Дмитрий нервно мерил шагами фельдшерскую. Многое зависело от доктора, он должен убедить её переночевать здесь.

Лера едва сдерживала слезы отчаянья, прекрасно осознавая, что в таком состоянии ни до Москвы, ни до дома ей не доехать. Вызвать сюда Скорую не представлялось возможным, стационарный телефон был отключен.

– Антон кое–как нашёл трактор, дотянет машину до СТО, утром заберет и отвезет вас домой.

– А вы где будете спать? Здесь? – Лера кивнула на узкую кровать.

– Сейчас мы её перенесем в фельдшерскую.

– А если мне станет плохо, тазики вы за мной выносить будете?

– Сочту за честь. Хоть как–то свою вину отработаю. Вы не волнуйтесь, Антон привезет лекарства, вам сразу легче станет.

– Дмитрий Сергеевич, мне позвонить надо.

– Антон привезет ваш телефон, только связь очень плохая, попробуйте с моего.

Она решила подождать Антона.

– Валерия Андреевна, вы извините меня за такой форс-мажор...

Дмитрий еще долго извинялся, за себя, за Антона, но мысли Леры были далеко.

Как могло получиться, что безобидная трехчасовая поездка превратилась в клубок приключений. Как же она злилась на себя. Надо было отказываться сразу. Точнее все началось немного раньше. Появление Веры внесло коррективы в то, что они въехали в первую попавшуюся квартиру, она ухватилась за первое предложение о работе, это было так ей несвойственно. Не хотела нагружать себя ревностью, но хотела все контролировать. И упустила из вида одну существенную деталь, Вера считает себя свободной женщиной, и для неё поехать за командой куда угодно, пара пустяков.

Непереносимая тяжесть давила на грудь, обруч боли вновь стягивал голову. Мысленно Лера пыталась строить диалог с Сашей, но подступающая чернота, давящая на глаза, не давала шанса сосредоточиться.

– Валерия Андреевна, вы волнуетесь, за то, что придется здесь ночевать со мной или что муж будет ревновать? Наверное, это присуще всем вторым половинкам.

– И вашей? Вы сообщили жене где вы, что с вами? Она ведь волнуется.

– Не сообщил, связи ведь нет, да и ей на это наплевать.

Дмитрий сидел на стуле, опустив плечи и голову, сминая пальцами ремешок Лериной сумки. Говорил он тихо, иногда смотрел в окно, словно там искал нужное слово.

– Как это не прискорбно, но у нас такие отношения. Я даже не знаю, где она в данный момент.

На вопрос в Лерином взгляде, пояснил:

– Она увлекается психологией и ездит на различные тренинги, мастер–классы.

– А кто она по профессии?

– Педагог начальных классов. Я заканчивал горный институт, когда мы с ней познакомились на КВНе. Ей бы в актрисы, но отец, серьезным бизнесом занимался, запретил. Она в педагогический пошла, чтобы высшее образование получить, всем было ясно, что работать она не будет. Несколько лет назад её отец умер, она очень переживала. Пришлось приглашать психолога. Ей легче стало. А потом затянуло, как в секту. Вот она за своей гуру и ездит по областям и весям. Учат удачно выходить замуж, и при разводе с улыбкой оставлять мужа без имущества и денег. – Он опять улыбнулся и прикрыл глаза. – Еще она попечитель благотворительного фонда её отца. Помогает студентам и спортсменам. И здесь все делает с фанатизмом. Живет своей, насыщенной жизнью, я своей...

Дмитрий замолчал.

– Детей нет. Да мы и видимся пять – семь дней в месяц. Отпуск порознь. И отпуск–то, одна неделя летом и столько же зимой. Бизнес, как ребенок, им надо заниматься постоянно.

– Я знаю людей, для которых бизнес, это их жизнь. Но судя по вашему невеселому взгляду, для вас это нелегкая работа.

– Да, это преодоление. Хотя тесть мне и помогал, но два года я барахтался, как щенок в ведре. После его смерти, тоже выгребал Авгиевы конюшни. Самое сложное менять людей, персонал. Поэтому в личной жизни хочу стабильности и тишины, жену тоже все устраивает. Вы слишком маленький срок замужем, все вам видится в розовом цвете.

– Я уже была замужем, когда стало нестерпимо, ушла. Да и с Сашей у нас было всё непросто, это помогло нам лучше понять, что мы значим в жизни друг друга. Это было испытание на откровенность. Легко делится радостью с любимым человеком, но когда вы разделяете тревоги и проблемы, то становитесь по-настоящему близкими людьми.

– У вас получается?

– Получалось. Пока не появились вы. У меня в голове не укладывается, как объяснить где я, и как я тут оказалась. Он наверняка с ума сходит, – она опять тяжело вздохнула.

– От ревности?

– Скорее от безвестности. Мы редко расстаемся и всегда на связи. Совсем не представляю вашей семейной жизни.

Опущенная голова, руки–кувалды, сложенные в замок на коленях, даже рубашка с оторванным рукавом, вносили трагичность в облик здорового, сильного человека, позволившего себе отступить от привычного образа серьезного, решительного руководителя. Дмитрий меньше всего походил на человека, беззащитного перед реалиями бизнеса, отбирающего индивидуальность и заряжающего вместо сердца, счетчик для денег, скорее уж его подавляли обстоятельства личной жизни. Какой силой должна обладать женщина, сумевшая сломить такого богатыря?

Лера боролась с желанием подойти и погладить его по голове. Пожалеть.

Его черные волосы, с редкой сединой, казались жесткими, как проволока. Стрижка мастерская, но таким волосам нужна укладка, иначе они торчат в разные стороны, как сейчас из-под белого бинта, или утром, когда ветер нахально раскидывал их в разные стороны. Он приглаживал их руками, его глаза горели жизнью, счастьем, надеждой. Забравшись в машину, Лера совсем недолго чувствовала на себе его теплый взгляд, затем он полностью погрузился в работу.

Дождь за окном сжал палату до размера кельи. И обстановка, и обстоятельства содействовали откровенности. Ей была интересна причина его утреннего хорошего настроения, счастливого взгляда, самостоятельно найти ответ не представлялось возможным, но и любопытствовать было не в её характере. Что она хочет услышать? Понять? Помочь? Надо ли ему это? Может быть он и так превысил степень открытости? Интуиция подсказывала ей остановиться. Погрузившись в свои мысли, она отрешенно сминала в руках салфетку. Дмитрий подошел не слышно и накрыл её руки своими, сел перед ней на корточки и их лица оказались рядом. Нужно было встать, оттолкнуть его руки, но она не могла противостоять его искренности. Без слов он благодарил её за участие и понимание.

Порыв ветра, распахнул настежь окно.

Холодный воздух и капли дождя ворвавшиеся в комнату оживили поникшую Леру. Дмитрий кинулся закрывать окно.

– Вы боялись грозу в детстве?

Она наблюдала, как сильные руки с трудом справляются с рассохшимися рамами, после недолгой борьбы, насквозь промокший, он захлопнул фрамугу. Лера хотела встать и накинуть на него одеяло, но Дмитрий на позволил ей даже приподняться, мягко придержав за плечи.

За окном продолжался ливень, но он уже не внушал священного трепета перед силой природы, лишь отдаленные, едва слышные раскаты грома, напоминали о недавнем буйстве стихии.