Поднявшись на знакомый пятый этаж, он отыскал кабинет директора и вошёл. Лев Николаевич ждал его и радушно встретил:

– Привет, ворон-птица, не ожидал, что Рабинович так легко тебя отпустит? Влад молча кивнул, и Лёвушка продолжил: – Это я его настропалил, сказав, что в твоей кандидатуре заинтересовано руководство ЛОСТа[16], а он страсть, как боится всяких чинов, – он хохотнул, – Помнишь, как он даже с ГорОНО по телефону разговаривал только стоя.

Они прошли по длинному коридору и остановились перед дверью с табличкой – Начальник отдела самодеятельного туризма ЛОСТиЭ Скороспелов Юрий Петрович.

– Ну вот, – сказал Лёва, стуча в дверь, – Сейчас представлю тебя шефу, и ты наш работник.

Шефом оказался подвижный, хорошо сложенный мужчина лет сорока с простым лицом и светлыми, зачёсанными назад волосами. И кабинет был ему под стать – со скромным набором необходимой мебели, строгим письменным столом, излишне не заваленном бумагами. Словом, вся обстановка и сам хозяин как бы говорили: вот я весь перед вами – открытый, простой, дружелюбный, но… начальник. Спокойно и немногословно, так, как будто они с Владом давно знакомы, он сказал, что наслышан о нём, как о хорошем инструкторе и организаторе, знает об его опыте работы начальникам лагеря и надеется, что на их базе ему будет работать не сложно. И в конце уже начальственным голосом добавил:

– Не теряйте времени, пока на Вуоксе ещё лёд, поезжайте со Львом Николаевичем, он там бывал и знает обстановку, нужно поскорей отпустить прежнего начальника, примете у него нехитрое хозяйство и будьте готовы к тому, что скоро – во время распутицы – вы будете отрезаны от материка недели на две. Александр Львович на месте полностью введёт вас в курс дела. На этом «смотрины» закончились. Со Львом они договорились, что Владу даётся день – собраться и закупить на первое время необходимые продукты с учётом предстоящей «робинзонады». Решили, что пойдут на лыжах, так получится быстрее проскочить эти 7–8 километров до базы, да это и легче, и привычнее, когда идёшь с солидным рюкзаком. – Ну что ж, как будто снова в поход – подумал про себя Влад.

Начиная дома сборы, он вдруг сообразил, что не оговорил с начальством несколько важных моментов: как у него будет дело с выходными днями и можно ли их использовать для поездок в город, но тут же успокоился, решив всё в подробностях выяснить у прежнего начальника.

Была в его характере одна черта, от которой он иногда страдал, не любил её, но никак не мог от неё избавиться. Он терпеть не мог разговоры о деньгах: не умел торговаться, покупая что-нибудь с рук или на рынке, при переходе на новую работу стеснялся спросить, какая у него будет зарплата, никогда не клянчил прибавок к жалованию. Вот и теперь он опять не спросил – сколько, когда и как он будет получать зарплату. И ему вспомнилось, как много лет назад собирался он к отъезду в тот самый лагерь ЛКПА[17], где предстояла ему незнакомая работа, и он не знал, что для этого брать с собой. Где получал он первые навыки командования людьми, – как детьми, так и взрослыми и потихонечку становился инструктором. Теперь, хотя и предстояла некоторая неизвестность, но уже был опыт – и житейский, и туристский, и он должен легко справиться с любыми неожиданностями. Главное, решил он, это взять с собой рыболовное и охотничье снаряжение – оно и прокормит в трудные минуты, и даст возможность насладиться своими самыми любимыми увлечениями. Отсюда и соответствующий набор одежды, что же касается продуктов, то он возьмёт какую-то часть самых необходимых, а потом наверняка сможет сгонять в Приозерск и докупить. Весна нынче запаздывает, и лёд на Вуоксе ещё недельку-другую постоит.

Сойдя вдвоём с первой утренней электрички и подходя к речному причалу, Влад с интересом и удивлением рассматривал вид этих, казалось бы, знакомых мест, но так преобразившихся в это время года. В весеннюю пору в Приозерске ему бывать не доводилось. Знакомый с давних лет теплоходик стоял на берегу на высоких козлах. Повсюду перевёрнутые вверх днищем лодки разного калибра, и отдельно – несколько солидных катеров, гордо стоящих на подпорках. Под неубранным почему-то настилом лодочного причала, доски которого находились сейчас на уровне верхней кромки льда, хлюпала вода, когда они вступили на них. Наклонный в этом месте берег был почти чист от снега, а его стык со льдом выглядел так, словно предупреждал, что выходить на лёд уже небезопасно. Однако несколько рыбаков с бурами и ящиками за плечами, обогнав их, храбро прохлюпали по мосткам причала и вышли на начинающуюся отсюда тропу, уходящую в озеро.

– У нас другого варианта нет, – сказал Лев, бодро последовав их примеру. Тропа – сильно натоптанная и чуть обледеневшая – горбом приподнималась над поверхностью почти сошедшего со льда снега. Параллельно ей змеилась такая же приподнятая надо льдом разбитая лыжня.

– Молодец, что взял Бескиды, – расчехляя лыжи, прокомментировал Лев, – а я, дурак, сейчас размочалю свои самые парадные.

– Так я же по последним настам собираюсь осмотреть свои владения, – пошутил Влад.

Ни по лыжне, ни по тропе идти на лыжах было невозможно, и они просто сошли на остатки снега, где корка была всё же не такая ледяная. Рюкзак Влада ощущался на плечах солидным грузом, и он подумал, что этот даже тяжелее, чем при выходе в последний поход. Но спешить было некуда и, перебрасываясь короткими репликами, они заскользили параллельным шагом, нацеливаясь на мыс залива, за которым находился небольшой посёлок Яркое, памятная Владу Приозерская турбаза и таинственная «Белая дача».

Это движение по льду озера напомнила Владу некоторые участки недавнего ловозёрского плато, мысль потянулась дальше, к походам, и когда за мысом показались первые дома Яркого, он с лёгкой грустью сказал:

– Давненько я не бывал на этой турбазе… А что, Лёва, они лыжные-то походы проводят, или зимой база работает просто, как дом отдыха?

– Нет уже никакой базы, – мрачно ответил он.

– То есть, как нет?

– А так, нет и всё – погорела.

– На чём погорела? – недоумевая, спросил Влад.

– Да не на чём, а синим пламенем, пожар был, столовая сгорела и административный корпус.

– И что же с ней теперь?

– Пока ничего, законсервировали, а денег на ремонт нет.

Тропа и лыжня поворачивали направо, к посёлку, Лев решительно перешагнул их и, направляясь вглубь залива, где виднелась непонятная издалека низкая постройка, сказал:

– Нам туда.

Здесь снега на льду оказалось больше, чем на большом плёсе. Вскоре им попалась ещё одна тропа, как бы соединяющая оба берега залива, Лёвушка свернул вдоль неё, и тут Влад заметил, что тропа явно ведёт к тому странному строению, которое стало принимать очертание аккуратного маленького сарая, но стоящего явно на льду у кромки берегового камыша.

– Это что за вас ист дас? – вспомнившейся школьной шуткой обратился Влад к попутчику.

– А это гордость Скороспелова, – шутливым тоном ответил тот, – Это гараж для катера в летнее время.

– И что за катер? В голосе Влада звучала явная заинтересованность. Его личный или казённый?

– Зачем ему лишние хлопоты, конечно, казённый. Дюралевый такой, называется Прогресс.

– Какой же это катер, это просто мотолодка, – разочарованно промолвил Влад. Но если он казённый и я имею на него права, то у меня для него есть водно-моторные «права» – скаламбурил он.

Подойдя ближе, он увидел, что тропа «забралась» на добротные мостки, покоящиеся, как и гараж, на солидных сваях.

– И не вырывает весной льдом? – поинтересовался он.

– А я знаю? Я, как и ты, тут первую весну. Так что, спросишь сейчас у Александра Львовича.

Дальше на лыжах идти было неудобно, и, привычно вскинув их на плечи, они зашагали дальше по тропе, идущей сначала по мосткам через прошлогодние сухие камыши, потом по узкой прямой просеке, по сторонам которой стоял то ивняк, то молодой березняк, а выше по рельефу – солидного размера ели и осины. Приподняв путников почти на десяток метров, просека внезапно расступилась, явив им широкое открытое пространство с несколькими строениями, среди которых сразу выделялся добротный двухэтажный деревянный дом, покрашенный в белый цвет.