– Я не знал, что Данила ваш сын, – Глеб разорвал тишину, – не спрашивал, Юля не рассказывала.

– Я не… знал… о… сыне. – Рихард говорил медленно, совсем медленно, но понятно.

– Он хороший парень.

– Я… рад…

– Глеб.

– Ри-хард.

Мужчины пожали друг другу руки. Рихард посмотрел на Глеба. Незрячий, с отсутствием ориентации движений ничуть не лучше калеки, которым он себя считал. Вошла Юля с дочкой на руках. Женщина не знала, как вести себя, впрочем, как и мужчины, сидящие напротив друг друга. Глеб не видел – Рихард не говорил. Сейчас бы чего-нибудь простого – подумал Рихард о Ритусе.

– Я не против выпить, – сказал Глеб.

– Не по-мо-жет, – ответил Рихард.

Рихард посмотрел на Юлю, хотел встать, но подумал, что обязательно что-нибудь заденет и опрокинет. Юля села на диван рядом с Глебом.

– Что тогда произошло? – она обратилась к Рихарду.

– Вой-на. – и замолчал.

Юля понимающе кивнула головой: увидела, каких частей тела нет у Рихарда, вероятно, тяжелая контузия – чудо, что жив.

– Может, пообедаем? – спросила она.

Рихард кивнул в знак согласия.

– Хорошо. Глеб, подержи, пожалуйста. – Юля передала мужу дочку, вышла на кухню.

Рихард смотрел на мирно сопящую девочку и улыбался.

– С-слав-ная.

– Да.

Глеб наощупь гладил дочку. Надо же, как жизнь завернула. Он воспитывает сына одного из Мастеров, вернее, воспитывал до сего дня. Глеб горько усмехнулся.

За столом царила натянутая тишина. Глеб не почувствовал чашку и задел ее, она упала на пол, разбилась. Юля положила свою руку на его: пустяки. Рихарду вспомнилась Ася, как успокаивала его в минуты волнения.

– По-ра, – сказал он, решительно вставая из-за стола.

– Вы не останетесь? – Юля смотрела на него снизу вверх.

– Нет.

– Я провожу, – предложила она.

– Нет. – Рихард направился к выходу.

За столом остались двое с разбитой чашкой. После долгого молчания Юля спросила:

– Ждешь моего рассказа?

Глеб неуверенно пожал плечами.

– Все на самом деле просто. Я ведь никогда не рассказывала тебе о своей семье. Так вот. Ее попросту нет: ни братьев, ни сестер. Я не знаю своих родителей. Я сирота. Выросла в детдоме, но, как все детдомовские, мечтала о доме, семье, обычном благополучии. По окончании школы поступила в медучилище. Мизерная стипендия, общежитие, девчонки оторви и брось… Хотелось быть нормальной. Как-то на глаза попалось объявление: ищу мать будущего ребенка. Я позвонила по указанному номеру – мне назначили встречу. Приятный молодой человек предложил родить от него ребенка и отдать ему. Мы подписали договор. Через два месяца, будучи беременной, я передумала. Звонила на телефон – ничего. Не знала, что и думать. Просто воспользовался мной – это вряд ли. Деньги были на моем счету, квартира принадлежала тоже мне. Я ничем не воспользовалась: деньги до сих пор на счету, теперь на Данькином, в квартире не была, не видела ее, документы сожгла. Испугавшись, переехала в другой город, устроилась в другое училище, предварительно потеряв документы. Новые выписала на другое имя.

Когда родился Даня, я была счастлива. Это только мой ребенок. Он заменит мне семью, которой у меня никогда не было, но жизнь ударила из-за угла. Врачи разводили руками, предлагали сдать ребенка в интернат. Что такое интернат и детдом, знаю отлично. Я жила, боролась с судьбой ради Даньки. Он заменил мне весь мир, он был моим миром. Потом появился ты. Я не думала, что встречу отца Данилы, почему-то была уверена, что его нет в живых, что недалеко от истины.

– Рихард Зорге – один из лучших боевых командиров ЭСВ, – сказал Глеб.

– Ты его знаешь?

– Лично до сегодняшнего дня не знал, но слышал. Он собой закрыл солдата. Его собирали… по кусочкам… очень долго. Теперь не служит – в отставке, потому что не может говорить…

Даньку переправили в гарнизон, сообщили Ритусу, который помнил мальчика по прошлому разу. Еще тогда показалось – не придал значения. Когда осматривал ослепшего Глеба, тоже показалось – снова не придал значения. Теперь не придавать значения не получится – проблема вылилась в нарыв.

Юля приехала в гарнизон вместе с Глебом. Он, поразмыслив, подумал, что парнишка не будет против увидеть его, скорее всего, в последний раз. С Юлей тему Данилы не поднимали – тяжело. Она не спала последние ночи, не представляя будущего.

В палате сидел Ритус. Увидев Юлю и Глеба, сказал:

– Данька спит, так что есть время для разговора. Идемте.

Тон Ритуса не подразумевал отказа. Дома у Ритуса гостил Рихард.

– Ни чай, ни кофе не предлагаю, – начал Ритус. – Вы понимаете, что пригласил я вас сюда не ради этого. Ситуация такова. Рихард – Мастер. Специально для непосвященных, коей является Юля, объясняю: человек, умерший, вернувшийся и продолживший путь, но с изменениями во внешней и внутренней жизни. У Рихарда не было клинической смерти – обычная, самая обыденная. Можно сказать, Ад выплюнул его. Рихард, будучи на войне, утратил некоторые способности из-за психологической травмы, впрочем, как и Глеб. У вас обоих посттравматический синдром: один не может говорить, другой – видеть. Врачи не помогут. Если почувствуете опасность, все встанет на свои места. Об этом, впрочем, позже.

Я ничего не знал о выдумке Рихарда относительно ребенка, иначе предпринял бы меры и давно. Впрочем, его мать справилась с воспитанием сына: нашла хорошего отчима, дала семью, подняла на ноги. Хорошо. Другой вопрос, что дальше? Теперь все в курсе того, кто отец Данилы, что он жив, что у Рихарда есть сын, тем более, что его жена потеряла первого ребенка и эту потерю никак не может пережить. Говорить ли Даниле? Решать вам двоим – вы родители. Я приму любое ваше решение. Думаю, вам есть, о чем поговорить. Глеб, нам тоже есть, о чем поговорить.

Ритус вышел, за ним поднялся Глеб, который точно знал, куда идти.

Оставшиеся поначалу молчали. Как всегда, в присутствии Ритуса, Рихард мог беспрепятственно разговаривать.

– Юля, я должен извиниться за то, что оставил тогда тебя без поддержки. Произошло все так быстро. Когда очнулся… Впрочем, очнулся я очень не скоро, решил, что все сон. Я рад, что сон оказался явью. Какое бы решение ты не приняла, я благодарен за сына.

– Решение относительно чего? – спросила Юля.

– Ты можешь не говорить сыну обо мне.

– Не могу. Я же считала тебя мертвым…

– Тогда я хотел бы принять участие в его жизни…

О чем Ритус разговаривал с Глебом, тот не сказал Юле. Всю дорогу к Даниле они молчали. Когда вошли в палату, Данька сидел на кровати. Увидев маму с Глебом, обрадовался. Спустя полчаса в палату вошел Ритус, с ним незнакомый человек. Глеб отошел к окну, Юля взяла сына за руку.

– Данила, знакомься. Это Рихард Зорге.

– Здравствуйте, – Данила протянул руку мужчине.

– Здравствуй, – Рихард пожал руку мальчика.

– Даня, это твой отец.

Мальчик растерянно смотрел на взрослых. Судя по строгим лицам, они не шутили.

– Я… я думал, вы… погибли.

– Я… погиб, – сказал Рихард, – но решил вернуться, если ты не против.

Растерянный Данила переводил взгляд с одного взрослого на другого, остановился на Глебе, словно спрашивая совета.

– Чего уставился? Обними отца…

Даша не спала всю ночь. Испугавшись за своих детей, боялась спросить у Артура или Лекса. Юли нет, к тому же, вряд ли ответил бы на все ее вопросы. Недосказанность тяготила.

Порядок жизни нарушился не только дома. На следующее утро надо было встречаться с людьми, что-то говорить. Приехала незапланированная проверка. Даша пыталась не терять присутствия духа. Напрямую не спросили, но поинтересовались, можно ли посетить урок в одиннадцатом классе (по стечению обстоятельств – урок истории).

Артур воззрился на вошедших и засмеялся. Лекс, прочитав мысли гостей, улыбнулся: наивные, они не знают, с кем связались.

– Я весь внимания! – Артур сел на стул, обратившись к вошедшим.