– Антон, дай какую-нибудь свою рубашку – будет свободнее… Надевай осторожнее, сначала больное плечо, теперь здоровое. Не подбирай под брюки – так свободнее. Завтра в школу не пойдешь: свитер, куртка, лямка от рюкзака – не пойдет.

– Но у нас…

– Не обсуждается. Сейчас возьму кровь на анализ, если мне что-то не понравится, поедем в больницу.

Ветер пытался сорвать крышу, вырвать дом с корнем. Дождь неистово стегал по окнам, пытаясь пробить стекла. Артем прервал свои исследования, направился к детям. Обычно в это время они играют, но сегодня сбились на диване, Вовка даже ноги под себя подобрал, и притихли.

– Я думал, вы тут войнушку устроили и теперь прикинулись мертвыми на поле боя, – попробовал пошутить Артем. – Ну-ка, дайте место старику.

Артем, забрав Вовку к себе на колени, устроился между Антоном и Митей. Так-то лучше. А давайте-ка рассказывать истории. Артем рассказал, как повстречался с медведем – встреча, надо сказать, оставила следы на нем, вернее, его теле. Показывая искалеченную ногу, поморщился – к непогоде всегда болит. Антон, оказывается, четыре года назад чуть в реке не утонул – Димка вытащил. Вовка так вообще в колодец провалился. Ну, тут такая история…

Это сейчас колодец обит досками в виде домика с дверцей, которая закрывается на замок – как раз после того случая. Тогда нет. Вовка же с рождения всех расспросами донимал, как только научился говорить, а научился он этому чрезвычайно рано. Однажды так бабушку донял расспросами про кикимору, что та в сердцах сказала: «В колодце она живет, иди сам посмотри». Ну, он и пошел. Подставил скамеечку, заглянул в колодец, позвал кикимору (он же тогда не знал, что она в болоте обитает), ответа нет. Залез в ведро и ухнул вниз. Димка увидел, как ведро сорвалось со сруба, как мелькнула голова брата – кинулся к колодцу, поймал крутящуюся ручку и держал, пока бабушка не прибежала на крик.

Артем погладил Митю по голове и улыбнулся: непростой мальчонка. За разговорами стало не так страшно. Артем между тем взглянул на часы: за Машей сегодня пораньше надо, в такую непогодь не разгонишься.

– Так, молодежь, пора за мамой. Ну, чего застыли. Поедете со мной – мне так спокойнее будет, вдруг наш любознательный куда-нибудь решит отправиться.

Мальчики обрадовались. Теперь по вечерам они редко ездили встречать маму, но сегодня не хотелось оставаться одним дома. Артем догадался, что они напуганы, им сейчас покойнее рядом с ним.

Хорошо, что выехали с запасом времени. На дороге две аварии, пришлось ждать. В другое время Артем вылез бы из машины, пошел помогать – не сегодня: дети важнее. Этот урок он запомнил не только на эту – на все последующие жизни!

На пропускном пункте его машину уже знали. Сегодня дежурный даже поднял шлагбаум, чтобы можно было подъехать ближе ко входу. Маша, выйдя из двери больницы, быстро юркнула в машину.

– Ужас, а не погода, – сказала она, смахивая капли дождя с лица, – прошла два шага – все равно вымокла. Как тебя пропустили сюда?

– Просто подняли шлагбаум.

– Поехали быстрее домой: ребятам страшно.

– Вообще-то, мама, мы все здесь, – сказал Вовка и просунул ручонку, чтобы погладить маму по щеке.

– Тогда хорошо.

Когда въехали в поселок, поняли: света нет ни у кого. Темень – глаз выколи. Дома нашли свечи, даже керосиновую лампу. Зимой часто света не бывает, но чтоб… Маша вздрогнула от удара молнии. Разве может быть дождь со снегом и гром? Это же аномалия!

После ужина Артем пошел проведать животных в хлеву, зашел к себе за мазью и трубкой с табаком. Ночевать сегодня будет на диване, а Маша перейдет к Вовке. Когда он сказал об этом, все с облегчением вздохнули. Лампа будет гореть всю ночь на столе. Артем отнавесил на дверях занавески. Всем видно свет. Машка, не ерунди, не надо ничего перестилать – брысь отсюда. Митька, чего на больном плече лежишь? Антон, поменяйся с братом местами. Вовка, ей богу, голову оторвать мало: куда трубка исчезла? Нечего на нее смотреть: она для взрослых больных озабоченных мужчин. Замечательно, что ничего не понял! Марш в постель! Когда, наконец, все улеглись, Артем отошел к окну и закурил трубку – не стал никуда уходить: отвечает за них головой. Он не боялся непогоды на улице, бывало и хуже. Сегодня он под крышей, в тепле. Бывали времена, что в такую жуть оказывался не под крышей и не в тепле… Он долго стоял у окна, уже и трубка выкурена, и молитва за упокой по каждому прочитана, и… Артем зашел к мальчишкам, поправил одеяла – уснули. К Вовке не пошел – перед Машей неудобно. Диван скрипнул, когда мужчина опустился на него. Теперь намазать рану и постараться заснуть. Он лег на ее подушку, под ее одеяло – хорошо.

Всех разбудил громкий стук. Маша в испуге выглянула в зал, ребятишки вскочили со своих кроватей. В тусклом отблеске лампы все пытались рассмотреть Артема на диване. Но… увидели поднятую руку, застывшую в воздухе. О-о-о!

– Все в порядке, – донеслось с пола. – Это я… и рука тоже моя.

Артем опустил руку и зажмурил глаза: такой классный сон и так неуклюже прервался на самом интересном месте, не просто интересном, а…

– Ты не пострадал? – Маша наклонилась над его головой.

Вот только ее сейчас не хватало.

– Нет. Пострадало только мое самолюбие, я в порядке.

– А чего глаза не открываешь? – спросила Маша.

Чего-чего! Ничего! Какое ее дело! Шла бы спать!

– Перевариваю сон, – хрипло ответил Артем и, подобрав одеяло, сел на диван.

– Пап, а чего тебе приснилось, что ты так шандарахнулся? – Вовка как всегда был главным дознавателем.

– И ничего я не шандарахнулся, – смутился Артем, поправляя одеяло на своих чреслах.

– Еще как! – Вовка расплылся в улыбке. – Мы думали, гром долбанул прямо в диван. Глядим, а тебя на диване нет, – Вовка развел руками и пожал плечами, передавая крайнее удивление произошедшему.

– Нечего думать и глядеть, а также отлынивать ото сна. Марш в постель. Это, кстати, всех касается.

С этими словами Артем лег на диван. Ребятишки залезли в свои кровати, и Маша тоже. Лучше бы, конечно, к нему… Черт! Вымыть бы язык мылом и щеткой, а лучше мозги… Артем, недовольный собой, взбил подушку, словно повинную в его мыслях, подложил кулак под щеку и накрылся одеялом по самые глаза.

Утром он отвез ребят в школу (по такой погоде сидеть бы им дома, но Маша сказала: нечего прогуливать, раз не больны, чтобы не получать выговора от администрации по поводу нерадивого воспитания детей) и теперь растапливал печку в большой половине. У себя позже растопит. Проспали сегодня, света не было, вставать никому не хотелось, у Маши выходной.

– Мне интересно, как дети заниматься будут, если нет света во всем селе? – сказал он Маше, которая потягивалась перед зеркалом умывальника.

Артем закладывал дрова в печку, мельком поглядывая на сонную Машу.

– Как-нибудь, а может, никак. Главное, мальчишки на занятиях.

Она попробовала воду – холодная, умываться расхотелось.

Артем улыбнулся, но промолчал. Между тем Маша снова открыла кран, помочила пальчик, а потом им один глаз, еще раз – второй глаз, взяла полотенце и вытерла глаза – умылась, повесила его на место и повернулась. Артем смотрел на нее и улыбался. О-о-о!

– Проснулась?

Маша кивнула.

– Тогда доброе утро.

Она снова кивнула и собралась исчезнуть из маленького чулана, но все-таки спросила.

– Что тебе приснилось, раз слетел с дивана?

– Ты.

Маша в недоумении уставилась на мужчину.

– Мы были вместе, – скупо уточнил Артем.

Из скупого пояснения не очень разумная девушка не поняла ни слова, поэтому все также смотрела недоумевающим взглядом. Где они были вместе? Артем подошел к ней вплотную, взял за плечи – его подбородок касался ее лба.

– Мы любили друг друга, – прошептал мужчина, втягивая в себя запах женских волос.

Она замерла, он тоже. Хорошо стоять с закрытыми глазами около теплой печки, вдыхать аромат близкого человека. И не важно, что за окном бушует непогода. Мир, может, и рушится, но он там, а они здесь и сейчас…