У входа тормознул Брит.

— Кейт, погоди минутку, — отвёл в сторонку.

— Кас, мой автобус сейчас уедет, — она заволновалась.

— Тогда спрошу сразу. Мне нужны основные подробности сегодняшнего инцидента с Кэйтор.

— Кастер, зараза, не лезь в это, — устало посоветовала она.

— Тратишь время. Просто ответь.

— Ну хорошо, хорошо. У неё сильно были изрезаны ткани правой руки от запястья к локтю. Два разреза на груди в виде креста. Предположительно стеклом. Нашли на полу.

— Ясно, — переваривал информацию. — Спасибо. Она направилась прочь.

— Пока, — махнула рукой, но тут остановилась, — хотя… Кас, я никому не сказала, думала может показалось, — плохо спала сегодня и всё такое — но на руке девушки, словно вырезано слово.

Слово?! Какое ещё к чёрту слово?!

КАСТЕР

В полном ступоре смотрел на Кейт, ожидая ответа и адекватного пояснения.

— Какое ещё слово? — всё тело дико напряглось.

— УБИЙЦА. Причём зеркально по отношению к ней. Линии порезов глубокие и чёткие, нет рваных краёв, как при членовредительстве. Как будто… не стеклом, а чем-то…

— Более острым, — закончил за неё.

— Да, Кас, и на стекле, что валялось в палате, нет крови на краях. Ни капли! — Кейт боязливо озиралась. — Она, словно не сама. Будь осторожен, ладно?

— Это моё второе имя, — легонько подтолкнул её к выходу. — Иди же, опоздаешь.

— Пока, — махнула мне рукой и скрылась на улице.

Мой перерыв закончился, и я вернулся в ординаторскую. Доктор Робертс тоже собиралась домой.

— Доктор Майерс, здесь разложены лекарства моих пациентов, — она сунула мне журнал, — А это графики и дозы их приёма. Пациенты должны принять всё до отбоя.

— Хорошо.

— Это номер моего телефона, — протянула стикер с номером сотового. — Звонишь можешь хоть в глубокую ночь, понял?

— Думаю, всё будет хорошо.

— Надеюсь, — недоверчиво буркнула она.

Робертс явно меня опасалась. Неужели моё легкое любопытство сыграло в этом роль?

Ординатор ушла, а я открыл журнал графика приёма препаратов. Вздохнув, прихватил тележку для транспортировки лекарств и пошёл по адресатам.

У каждого пациента приём лекарств проходил по-своему. Кто-то, не отразив, просто принял их. Кто-то стал втягивать меня в бессвязные разговоры. Кого-то пришлось уговаривать.

Палату Джилл, нарочно оставил на десерт. Картина ничуть не изменилась — хозяйка на кровати за чтением книги, но её лицо крайне сурово.

— Джилл, время приёма лекарств, — окликнул я.

Она оторвалась от книги и посмотрела на меня. На лице негодование.

— Она убила себя из-за него. Полная дура! — разочаровано изрекла девушка. — А он просто дебил.

— Теперь всё понятно, — улыбнулся и протянул ей таблетки. — Это классика, пример нам того, какая должна быть любовь. Трагичная, самоотверженная…

— Или до невозможности глупая и эгоистичная! Они сначала погубили людей вокруг себя, а после по тупости и себя порешили. Проще было урезонить свой эгоизм.

Я присел на край её постели.

— Знаешь, в школе я считал, что более разумным для Джульетты было бы сначала обсудить свой план с Ромео. Дождаться от него согласия. Но ей надо было скорей.

— То есть, ты считал только её дурой? — она улыбнулась и обличительно сощурила глаза.

— Ага, — засмеялся. — У нас всегда виновата женщина. Мужская психология.

Она поникла:

— Выходит, что насколько бы не были правильны намерения, все женщины всё равно поступают плохо?

— Смотря о чём речь. Если вы ломаете кофеварку, потому что считаете, что вам нужна новая — это плохо, — постарался привести более простой пример.

— А если мы убиваем своего насильника? То что плохо — убийство или насилие?

Немного опешил от такого поворота, но постарался не показать виду.

— По понятию, убийство хуже, чем насилие, — решил сказать честно. — Есть насильники, что даже умудряются обвинить свою жертву в содеянном и бывают оправданы. Короткая юбка и груди стремящиеся вырваться вон из декольте соблазнят, наверное, даже импотента. Но когда жертва ребёнок, то люди готовы заплатить, лишь бы убить насильника. Всё это спорно и с каждым годом роста цивилизации, становится всё более запутанней и менее решаемо.

— А самоубийство?

Тут напрягся, но знал, что обязан говорить. Это даёт ей незаметно раскрыться, а мне понять часть картины.

— Суицид всегда негуманен, — боялся сказать лишнее. — Люди созданы, чтобы жить. Чувство смерти претит любому и вызывает отвращение.

— А если смерть может стать спасением? — смотрит на меня, как на своего духовника.

— Или способом избежать боли? Уступить? Может скажу жестоко, но это слабость. Не мне судить, знаю, но верю в то, что тьма имеет край и он обязательно будет. Важно только найти силы, чтобы бороться и идти к нему.

— Где только черпать эти силы? — понурый взгляд резанул меня по сердцу.

— Характер, люди вокруг нас. Как ты сказала когда-то "мир не без добрых людей".

Она усмехнулась:

— У сумасшедших нет добрых людей и нет характера, — устало проронила девушка.

— Видимо, потому что они за ширмой непонимания.

Джилл тяжело вздохнула и поджала под себя ноги. Я умолк, разглядывая её.

— Что на очереди? — взял книгу в руки.

— Анна Каренина, — буркнула она.

Снова усмехнулся:

— А потом? "Гранатовый браслет" Куприна, "Вероника решает умереть" у Коэльо?

— Да всё, что ты перечислил, — она отвернулась.

— Я принесу тебе книгу о сильной женщине, потому что вы — сильнее нас, мужчин, — понимал, что должен её в этом просвятить. — Мужчины терпят боль и стенания только некоторое время, зная час освобождения. Вы же способны терпеть боль годами, даже не представляя закончится она или нет. Вашей силе духа можно только позавидовать.

Джилл уставилась на меня немигающим взглядом, и её лицо отражало лишь муку и тоску. Понял, что попал в точку. Поднялся с койки, потянулся к снотворному и подал ей.

— Я не хочу спать, — смотрела на таблетки у себя в ладони.

— Вот сама и решишь, когда выпить, — ответил миролюбиво и направился к двери.

— Кастер, — впервые назвала меня по имени. — Зачем ты делаешь это всё? Это твой новый подход к нам, о котором я не знаю?

— Возможно, — подыграл её подозрительности и недоверию. — Составь логическую цепочку и проанализируй исход этой методики, — подмигнул ей и покинул палату.

Ночь прошла спокойно, лишь пара инцидентов. На утро нарочно прошёл мимо её палаты, желая удостовериться в благополучии девушки. Джилл мирно спала, свернувшись калачиком.

Внизу встретил Чейза злого, как собаку.

— Слышал у вас там сегодня было весело, — сочувствуя, взглянул на него.

— Да уж, — вышли во двор. — Урод из пятьсот третьей отломил каким-то образом ножку у кровати и стал избивать себя ею, — Ричер сплюнул в сторону работы. — Мы с напарником кинулись его останавливать, но этот сукин сын оказался дико сильным. Саданул, мразь, Джерри по рёбрам. Впятером, блядь, еле скрутили. Теперь напарник в неотложке, а мне тело раскрасили в синюшно-фиолетовый цвет. Я как гребаный далматинец.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Сочувствуя, качал головой. Через час наконец добрался до дома, но сна ни в одном глазу. Сел за компьютер. Открыл базу департамента полиции. Этой чудо-программой меня наградил мой дядя Джон — начальник полиции штата Массачусетс в Бостоне.

Джилл Кэйтор — ввёл я. Велико было моё удивление, когда увидел дату её… Смерти?! Двадцать третье мая две тысячи четвертого года.

Джилл Кэйтор мертва уже девять лет?!

ДЖИЛЛ