— Я — Джулия, — рабыня слегка улыбнулась.

— Джилл, — нелюдимо буркнула в ответ.

Видя мою одичалось, Джулия стушевалась и, ещё раз мило улыбнувшись, отошла к себе.

В комнату впустили тучную женщину, которая ввезла тележку с едой. Постоялицы поочередно начали принимали от неё свои порции и, прямо так жуя на ходу, шествовали к койкам.

— Ну? Кто последняя? — женщина с раздачи раздражённо оглядела всех. Определила меня. — Чего? Особого приглашения ждёшь?

Повар выругалась себе под нос, покачав головой, выставила мою тарелку на гримёрный стол и укатила из комнаты. Молодой человек, впустивший её, взял тарелку и подал мне.

— Давай порасторопней, милая, — деловито бросил он, затем громко обратился к девушкам. — Дамы, сегодня вечером нужны две сопровождающие девушки для двух клиентов. Можно пока по желанию, — оглядел аудиторию. Девушка с рыжими волосами и с соблазнительной грудью подняла руку. — Катя… Ещё есть? Луна? Не желаешь? — блондинестая красотка, скривила мордашку.

— Я пойду, — вызвалась девушка с иссиня-чёрными волосами.

— Хорошо, Элеонор. Готовьтесь к девяти вечера. Джулия? — девушка вздрогнула и обречённо повернула к нему голову. — Через два часа твоя съёмка. Приводи себя в порядок.

После ухода мужчины Катя ехидно проворчала:

— Только аппетит испортил, хозяйственный индюк.

Кто-то хихикнул ей в унисон, кто-то молча принялся за трапезу. Я же долго смотрела в свою тарелку. Паста с грибами, овощной салат, упаковка сока. Там, в тёмном амбаре картеля несчастные пленники только мечтают вкусить хотя бы ложку этой простой еды.

— Джилл, всё скоро льдом покроется, — Джулия вырвала меня из мыслей.

Я тяжело выдохнула, отставив паёк.

— Не могу, — осознала совершенно чётко.

Девушка понимающе смотрела на меня.

— Надо, Джилл. Ты — кожа да кости…

Это ерунда. Мне просто невероятно стыдно, кажется, что я предам Чейза с Габи и всех людей из картеля, если съем хотя бы кусочек. Мне чудилось, что они обступили меня кругом и вожделено смотрят в мою тарелку. Глаза увлажнились.

— Я попозже, — пообещала соседке.

— Тут все сначала выделываются, гнут из себя несчастных, а как голод берёт вверх, лопают будь здоров, аж до рвоты, — визгливо фыркнула Луна, всасывая в себя сок через трубочку.

— Луна — наш главный эксперт по психологии новоиспеченных порноактрис, — поддела оппонентку Катя, вызвав смех девушек. — Богатый стаж.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Пошли вы, курицы тупые, — обиделась блондинка и уселась вглубь своей койки.

Словесная перепалка быстро сошла на обособленный круг, оставляя возможность оставшимся продолжить свой обед и спокойно перейти на досуг.

Я же переваривала информацию о Луне. Выходит, она здесь довольно давно, а значит многое знает и видела. Какие-то лазейки должны быть, чтобы выбраться отсюда.

А когда выберусь, что потом? Идти в полицию? Сообщить им о картеле Марселу Лимы и молить вытащить оттуда Чейза и Габи?

Вряд ли кто-то возжелает спасти из плена преступника в федеральном розыске и малоизвестную девочку.

Связаться с детективами? Они заберут меня домой, а о вызволении Чейза не будет и речи.

"Там ему и место!" — уже слышу слова полиции.

Кастер? Даже не знаю жив ли он после той жуткой аварии на автостраде. Вспомнились тихие вечера с ним, прогулки в парке. Те считанные месяцы покоя. Хотела бы я туда вернуться? Безусловно, но знаю, что, вернувшись, снова потеряю что-то важное.

Тогда, вкушая прелести свободы, по ночам сердце щемила тоска. В мыслях и перед глазами всё время был человек, которого люто презирала лишь потому что полюбила, вопреки всему нормальному. Сны о нём выжимали из меня всю душу. Каждый раз смотрела на его жуткие методы ухода из моей жизни и каждый раз кричала, в скорби и панике пытаясь остановить.

Я люблю этого человека, потому не могу отпустить из мыслей, и ненавижу от того подсознательно убиваю его в каждом своём сне.

Но в картеле что-то перещёлкнуло. Да, я попрежнему злилась на Чейза, не доверяла, но моё презрение и страх улетучились. Я начала считаться с ним, прислушиваться и знала, что в любой ситуации он примет нужное и спасительное решение.

Нет, я не имею права оставлять его ТАМ. Пусть лучше отбывает срок на зоне за всё, что натворил, чем в том аду.

— Джулия, — тихо позвала соседку. — Девушки могут свободно перемещаться по дому?

— Нет.

— Тогда кто все те люди в доме? Я видела молодых девушек и мужчин…

— Актёры. Они живут здесь, согласно, контракту. У кого месяц, у кого полгода, у кого и больше. Но они не рабы, как мы.

— Они знают о нас?

— Новенькие — нет, старички — да, но только с одобрения Видаля.

— То есть, актёр, придя сюда, даже не догадывается, что в этом доме сексуальное рабство? — изумленно смотрела на неё. — Почему вы все молчите?

— Мы рабыни из картелей, Джилл, как и ты. Нас били, морили голодом, насиловали и унижали, но придя сюда мы впервые можем быть спокойны. Нормально поесть, поспать в тепле на мягкой постели, тут даже разрешают ходить на свидания с клиентами, выходить в свет.

— Свидания? — округлила глаза ещё больше.

— Бывают очень богатые клиенты. Девушка может прийтись по душе и они выкупают её у Видаля…

Девушка вдруг поникла, и стало не сложно догадаться почему?

— Чаще это не всегда взаимно?

— Мою подругу купили в прошлом месяце. В Турцию. Неделю назад Густаво сказал, что её нашли мёртвой.

Я тяжело выдохнула и сочувствующе сжала руку Джулии. Взглянув на мою "отманикюренную" ладонь, девушка опешила:

— Как?

— Это было давно и уже не важно, — отмахнулась. — Кто-нибудь из рабынь пробовал сбежать отсюда?

— Тут только два пути — обратно в картель или же Видаль продаёт в другой притон. Но вряд ли там будет так спокойно, как тут, и девушки это понимают, потому и послушны. Видаль не станет марать себя в чужой крови. Мягкотел для этого.

— Да уж, — я тут же вспомнила канцелярский нож в его руке возле своей шеи.

— Прости, мне пора собираться, — Джулия помрачнела и, взяв полотенце, направилась в душ.

АНДРЕС

До глубокой ночи всматривался в каждую букву контракта. Оплата довольно впечатлительная — за месяц работы и проживания в доме Серхио Видаля, я мог срубить столько, сколько не заработаю и за полгода в клубе Оливеры.

Однако, во всём этом оставалось большое НО. Соглашаясь работать по контракту, я не имел право выходить за периметр владений Видаля. Питание и проживание мне предоставлялось, но покидать дом нельзя.

Что, если с мамой или с детьми, что-то случится, не дай бог? Я не смогу даже отлучиться. Доверить их Оливии? Нет, бред. Я не в праве. Слишком много и так возложено на неё.

Отложил ручку, оставив графу пустой.

Весь дом давно спал, поэтому решил сходить до комнаты мамы, как раньше, когда нуждался в её совете и ласке. Этого сейчас нет, но маленький мальчишка внутри меня отчаянно ждал и верил в чудо.

Тусклый свет ночника мягко освещал фигуру матери на постели. Господи, я уже и забыл её прежнее лицо не перекошеное инсультом. Забыл ту ласковую улыбку и задорный говор. Вернись к нам, мам! Вернись ко мне!

Взял тёплую сухую ладошку и зарылся в неё носом, пытаясь уловить запах фиалки и лаванды от крема, которым она всегда мазала руки. Ни следа. Только запах лекарств и камфоры.

В дверях услышал шевеление — Оливия. Девушка поёжилась и запахнула потуже халат.

— Сеньор Андрес? — голос заспаный. — Всё в порядке?

— Простите, думал, что никого не разбужу. Что сказал врач?

— Стабильна, — её невесомые шаги звучали за моей спиной.

— В твоём голосе чувствуется какое-то "но". Ей хуже?

— Я не сказала вам…

— Что не сказала?

— Неделю назад доктор брал у вашей матери материалы на биопсию и кровь. Я не сказала вам, чтобы заранее вас не…