Мишка звонит, когда я уже спускаюсь в метро после длительного рабочего дня. Я застываю на лестнице, боясь потерять связь в подземке.

— Злишься на меня? — мягко спрашивает он вместо приветствия.

— Есть такое.

— Я…

— Давай встретимся и поговорим? — прерываю его, не желая слушать оправдания.

— Мне приехать?

— Нет. Я сейчас иду к Юльке. Не знаю, когда буду дома. Давай завтра в обед. Сможешь?

— Конечно, Ромашка, — нежно произносит Миша. — Напиши мне где, я буду.

— Тогда до завтра.

— Постой, — я почти положила трубку. — У нас же все нормально?

— Угу, — бурчу я.

А что еще сказать? Не вываливать же на него ушат моих чувств.

— Хорошо, — будто успокаивается он. — Тогда до завтра, Ромашка.

Все шесть станций метро я выстраиваю нашу завтрашнюю встречу с Мишей. Что я скажу, что он ответит. Как мы будем после себя чувствовать. А потом, когда бреду от подземки к дому подруги, уже вновь возвращаюсь мыслями к Че. Где он сейчас и что делает? Расскажет ли об этом мне?

У самого Юлькиного дома захожу в магазин и скупаю все фрукты, которые вижу. Витамины же. И с огромным пакетом еле-еле поднимаюсь к ней на третий этаж.

На пороге меня встречает гневная подруга. Руки впиваются в бока, взгляд сердитый. И я чувствую себя, словно ушла в запой, а дома меня ждет жена и семеро по лавкам. Только чугунной сковороды ей в руки не хватает для антуража.

— Не злись, — начинаю я, примирительно подняв пакет с провизией. — Тут тебе вкусняшка. А история и правда — огонь!

Юлька с минуту ещё сверлит меня злостным взглядом, а потом не выдерживает, выдергивает у меня из рук пакет и уходит на кухню. Как белка в поисках ореха, шуршит пакетом, а потом выдает протяжное: даааа.

Я застал ее за столом, трепетно обнимающей ананас.

— Хочу, хочу, хочу, — ее глаза блестят, и мне становится даже немного не по себе.

Она достает огромный нож и начинает кромсать фрукт на кольца, попутно не переставая говорить.

— Я тест в субботу сделала. Думала так, просто задержка, для душевного спокойствия сделаю и все… А на нем бац, две яркие полоски. Я сразу за вторым в аптеку. Ну, короче, штук пять купила. Сижу потом в ванной, рыдаю. Это ж не видать мне теперь душевного спокойствия до конца дней… А портом Кирилл пришел со смены, застал меня с тестами этими и… — глаза Юльки наполняются слезами. — Он так обрадовался. И я потом тоже обрадовалась. Чего ревела, спрашивается? Гормоны, точно тебе говорю!

Подруга забрасывает себе в рот кислую дольку и остервенело жуёт ее с блаженным видом на лице. Следом забрасывается ещё одна, и удовлетворенное мычание разносится по всей кухни. Юлька садится напротив и смотрит своими блестящими глазами на меня.

— Я так рада за тебя, Юль. Поздравляю! — сжимаю ее руку в знак поддержки. А она в ответ мою. — Прости, что заставила беспокоиться. Телефон разрядился, а я и не заметила.

Я опускаю взгляд, до конца не решив, стоит ли ей все рассказывать. Юлька не фанат Че. Скорее его ярый противник.

— Что, сработал чудо-топ? — ухмыляется она.

— Магнит для мужиков, ты была права, — улыбаюсь, вспоминая томные выходные.

— Так что, было с кем? По лицу вижу, что было. Ну, не томи, Ромашкина. Выкладывай. Потешь меня знатной историей!

Ещё одна долька ананаса скрывается в ее рту. Ладно, нужно просто сорвать пластырь. Раз и все. Когда я все расскажу, Юлька поймет. Конечно, поймет.

— Это Че.

— Бля-я-я-ть…

В ушах до сих пор стоит длинный эмоциональный диалог подруги. Наполовину состоящий из матерных слов. И почему беременным женщинам на законодательном уровне не запретят ругаться матом, они же будущие матери?!

Юлька, конечно, ни разу не дипломат. Не может она мягко и ненавязчиво, не осуждая, выразить свое мнение. Нет, она сразу правду-матку в лицо кидает. Рубит, так сказать с плеча. Обычно мне именно это в ней и нравится. Но не сегодня. Сейчас я раздражена. Даже поужинать не осталась, потому что жевать картошку вперемешку с колкими замечаниями мне ни фига не вкусно.

Все, что я говорила, сопровождалось ее саркастическим "фи". Даже упустив момент с прошлым Руслана, я все равно подверглась жёсткой критике.

Я думаю не мозгами.

Мало меня мордой об асфальт потыкали.

Он сделает так снова при малейшем моем косяке.

Перечень пунктов, почему я не права, стал разрастаться в огромный список. И я просто не выдержала. Встала и молча ушла. Кажется, это наша первая ссора с тех пор, как в восьмом классе я потеряла ее любимую резинку для волос.

Апрель — капризная дамочка, или изменчивый юноша, если верить старой сказке. С утра ещё солнце жарило, прогревая косточки и намекая, что скоро можно будет вылезти из пальто. А сейчас — с неба валят хлопья снега. Ау, весна, ты ничего не перепутала? Кутаюсь в легкое пальтецо, приподнимая его лацканы, чтобы закрыть шею — шарф сегодня не взяла. Руки прячу в карманы и так и бреду домой — озябшая, продрогшая, расстроенная.

Возле подъезда останавливаюсь, задираю голову вверх и смотрю, как мокрые комки пляшут в свете фонаря. И хотя мне ужасно холодно и грустно, этот танец завораживает своей красотой. Он вдохновляет меня, рисует картинки в моей голове, оживает образами. Мне хочется взяться за блокнот и впервые за много месяцев — или уже лет? — запечатлеть что-то помимо Конфетки.

Но потом я вспоминаю, что блокнот сейчас в руках Че и то, что он обещал позвонить, но так этого и не сделал. На часах, конечно, еще только девять. Но неприятное грызущее чувство пробирается к сердцу — он не позвонит.

Я засыпаю под очередную серию "Страшных сказок" и всю ночь мне снится паранормальщина с белокурыми ведьмами, черноглазыми демонами и оккультными убийствами. Я спасаюсь от преследования, бегу, потому что знаю, стоит остановиться — и я стану очередной жертвой.

Утро приветствует сигналом будильника, разрывающим мозг, и тяжёлой головой. С экрана телефона на меня пялятся буквы:

"Не спишь?"

Прислано во втором часу ночи. Да пошел ты, Че. Выключаю экран, так и не открыв сообщение, чтобы не показывать, что оно прочитано. Что он делал до ночи? С кем? Расскажет ли?

Собираюсь на работу нехотя. В окне — укрытые тонким снежным слоем машины и улицы. Значит, к обеду нас снова ждёт месиво под ногами. Вытаскиваю из коробки ботильоны, которые ещё месяц назад уложила, в надежде, что до осени не видать им дорог. Влезаю в демисезонное пальто, закутываюсь в шарф по самый нос, выуживаю из закромов кожаные перчатки и с тяжёлым сердцем отправляюсь на работу.

Меня разрывает от непонимания, от недоговорок, от недоверия. Я не понимаю, кто мы с Русланом друг другу. Вроде, клятв никаких не приносили, но все выходные признавались в любви. Словами, телами, мыслями. Старались связать свое прошлое с настоящим. Прощупать, кто мы теперь. Но какой в этом толк? "Ты не спишь?" — короткое, бездушное. А я весь вечер провела в обнимку с телефоном, ожидая, что сейчас все слова Юльки потеряют смысл. Сейчас он позвонит, и все встанет на свои места.

Где-то в глубине души даже надеялась, что нежданно нагрянет. Приедет, обнимет, убедит, что я важна для него. Да, склонность все романтизировать, до сих пор мешает мне жить. Даже после стольких шишек от граблей.

Руслан уже на работе. Поднимает свою темноволосую голову и впивается в меня взглядом, беззвучно задавая вопросы. Я хмурюсь, отгоняя острое желание прижать его к стенке и вытрясти правду прямо сейчас! Но понимаю, сейчас не время, и офис полный сотрудников уж точно не место. Раздеваюсь и прохожу к рабочему месту. На столе стоит чашка с чаем, еще теплым, ароматным, глубоко янтарного цвета. Оборачиваюсь на Че и вижу приподнятые в уголках губы. Черт, ответная улыбка расползается на лице сама.

Хочу злиться на него, обижаться, но разве это возможно, когда посреди такого отвратительно утра кто-то заботится о тебе?