Стройные метр восемьдесят с, по меньшей мере, метром в плечах, густые черные волосы, уложенные по модным канонам, и умопомрачительная накачанная задница… Блин, Ромашкина, только не пялься на его задницу! Но поздно, я уже попала в плен темно синих брюк, облегающих крепкий орешек, и кажется, где-то из уголка губ у меня течет слюна. Вот и вдохновение для сегодняшних фреймов**.

Поднимаю глаза от совершенства чистой воды и встречаюсь с наглой ухмылкой. Вот черт! Руслан видел, куда я смотрела. Теперь и это будет использовано против меня. Его взгляд прожигает до состояния тлеющей спички, и я моментально покрываюсь густым румянцем. Божечки, почему ты создал его настолько неотразимым и при этом таким подлецом?

Все четыре месяца с его появления в нашем отделе я стараюсь не смотреть ему в глаза. Чтобы он не говорил, как бы не потешался надо мной, я не поднимаю взгляда. Потому что стоит мне это сделать, я снова попаду в эти сети, иного и быть не может.

— Так, рассаживаемся шустрее, шустрее, — подгоняет всех Разумовская. — Блин, вы чё сегодня такие медлительные? Понедельник день тяжелый, да? — обводит всех шутливым взглядом. — Ну, ничего, сейчас я всех вас растормошу!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Небольшая пауза заполняется звуками выдвигаемой мебели, щелканьем ручек и тихим перешептыванием. Руслан садится рядом с Кононовой, нашей местной охотницей за мужиками, и что-то тихо говорит ей на ухо. Та игриво смеется, подмигивая ему. Ну вот, очередная жертва на крючке.

— Па-па-па-пам, — имитируя знаменитую симфонию Бетховена, начинает Разумовская. — Итак, дорогие мои, не буду нагнетать атмосферу, все просто. Наша прекрасная Летунова с должности начальника отдела уходит в декрет, я иду на ее место, а на мое идёт кто? Правильно, тот кто пройдет отбор. Заявки в установленной форме отправлять сразу эйчару на электронку, срок — до пятницы. Вопросы?

Дружный гомон коллектива сливается в ряд вопросов и смешков. Инна с присущей ей лёгкость и юмором отвечает на все. Я просто сижу, вырисовывая в рабочем блокноте наброски для сегодняшнего сценария, не слишком вовлеченная в разговор, потому что, как говорится, нас и здесь неплохо кормят, тише едешь дальше будешь, лучше синица в руках, чем журавль в небе…ну, вы поняли суть.

Во мне нет совершенно никаких амбиций, более того, я обожаю свою текущую работу! С заказчиками почти не общаюсь, ответственность только за собственную работу и продуктивность, и, вообще, взаимодействовать ни с кем не надо — сиди и рисуй себе. Не работа — мечта! Зарплата, правда не супер, но найти подработку не так уж и сложно. Собственно, о подработке…

Купальник надо нарисовать зеленым, под цвет глаз Конфетки. И подумать над плавками для мужиков. Длинные или лучше классические? В классических проще эрекцию нарисовать…

— Ромашкина, але, — толкает меня в бок, рядом сидящая, Ленка Серебрякова.

Я поднимаю голову и вижу, что все смотрят на меня.

— Эм, что? — задаю вопрос и краснею. Ненавижу такие ситуации, а они, как назло, постоянно со мной происходят.

— Бла-жен-ная… — раздается тихое сбоку. Кононова, кажется, ненавидит всех вокруг, иначе зачем с таким упорством поливать окружающих помоями? От мужского смешка я еще больше заливаюсь краской.

— Маш, эскизы для "Апельсинов вай" готовы? — мягко повторяет вопрос Инна.

— Угу, — подтверждаю я и снова зарываюсь носом в блокнот.

Летучка идёт своим ходом и без моего активного участия, так что я даже не пытаюсь вслушиваться в то, что говорят. Когда все встают со своих мест, я тоже поднимаюсь. Зажимаю блокнот подмышкой и тихонько следую за толпой по коридору. Взглядом изучаю плитку под ногами, а мысленно перебираю в голове раскадровки для оргии Конфетки. Где лучше расположить ее — в центре толпы, или сбоку, с конвейером мужиков позади?

Мои раздумья резко прерывает стена, в которую я впечатываюсь лбом. Вот они последствия хождения с опущенной головой! Улетаю на пол от неожиданного столкновения и больно стукаюсь локтем.

— Блин, Мышкина, смотри куда идёшь, — звучит надменное прямо над головой и волей-неволей я поднимаю глаза и встречаюсь со взглядом черных глаз. В них — только бездна, способная поглотить, тьма, которую я однажды полюбила, отчаяние и боль той девочки, которую он уничтожил когда-то. А вот и стена.

— Ромашкина, — бурчу я невпопад.

— Не важно, — цедит он и в одно резкое движение ставит меня на ноги.

Там, где его руки на мгновение коснулись меня — горит огнем. Меня поражает тот факт, что он по-прежнему может вызывать такие реакции моего тела. Один взгляд, одно касание пальцами и я воздушный шарик, отпущенный в небо. Отскакиваю от него, как ужаленная, и несусь в кабинет.

Блин, блокнот с секретными эскизами так и остался под ногами чертова Че! Если он его откроет… можно сразу идти топиться.

*Кворк — это популярный сервис фриланса.

**Фрейм — отдельный рисунок в комиксе, окруженный рамкой. Как правило, сцена с персонажами.

Руслан Че

Насколько сильно можно ненавидеть человека и при этом дико его желать? Маленькая паршивка, коварная обманщица, вертихвостка, дьявол в обличии ангела.

Кровавые сцены с ее бездыханным телом перемежаются со страстными сценами, где она очень даже жива и весьма активна подо мной. Где я душу ее, а потом смотрю, как она скачет сверху. Где вонзаю нож в ее холодное сердце, как когда-то она поступила со мной, а потом наблюдаю, как член скрывается в ее маленьком ротике.

Сука! Опять заработал стояк на рабочем месте. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Медитируем, Че, представляем обрюзгших старух, целлюлитных китов и лысых андрогенов. Как она меня достала!

Я не знал, что встречу ее здесь, соглашаясь на эту работу. Собеседование проводила начальник отдела в своем личном кабинете, потом к ней присоединилась главный специалист, специфическая дамочка, и они дружно уговаривали меня пойти на должность младшего специалиста с перспективой роста до главного через несколько месяцев.

Под таким красивым напором я устоять не мог и согласился, подписал договор, приказ и собственный смертный приговор. Потому что какой бы классной ни была фирма, какой бы потрясающе заманчивой ни казалась перспектива, оно того не стоило.

Бесконечная агония рядом с этим существом, которая однажды вывернула мне всю душу, не стоила никаких денег. Первый и единственный раз, когда она посмотрела мне в глаза состоялся при знакомстве с отделом в тот злополучный четверг. Ее глаза-малахиты пронзили до самой печени, вызывая боль, гнев, отрицание. Я не хотел ее видеть, ни спустя восемь лет, ни спустя тридцать. Отдал бы за это право свою левую руку и все зубы мудрости. Но нет, она стояла там, маленькая, скромная, бледная, с одними глазами на пол лица, но каким-то неведомым чудом, гораздо красивее, чем была раньше. Чем то, какой я ее помнил.

Она затеяла новую игру. Если много лет назад мелкая бегала за мной как собачонка, лишь бы я ее заметил, то теперь делает вид, что меня не существует. Не здоровается, не смотрит на меня и никак не реагирует на любые слова в свой адрес.

И я должен признать, что пока она выигрывает.

Я не могу нормально работать, да и жить, пока она рядом. И есть только один выход — стать, наконец, главным специалистом и уволить ее ко всем чертям.

После летучки задерживаюсь в коридоре, склоняя Настену провести обед сегодня в моей тесной компании. Вот уже несколько месяцев у нас роман-не роман, где она помогает мне снять рабочее напряжение, а я ей взамен простое женское удовлетворение. Никаких соплей, слюней и ухаживаний, только взаимовыгода. И это самое ценное в блондинке: она ничего и не требует.

Настёна шепчет мне, что не прочь сегодня провести вечер у меня, а вот обед у нее занят. Я незаметно кладу руку ей на бедро, немного отодвигая от любопытных глаз задержавшихся в конференц-зале коллег, и одариваю ее фирменной улыбкой.