Его мишенью стала Настя. Что-то лопоча на своем, он тянул руки к груди девочки, на которой висела цепочка с кулончиком. Он-то и был целью карапуза. Увидев это, племяшка зажала кулон в руке, не желая отдавать его настырной мелочи.

Пока мы — взрослые хлопали глазами, к дерущимся подбежал Дима.

— Максим, нет! — он отодрал руку братишки от Насти, чем вызвал его истерику.

Тут уж «очнулась» Татьяна, подхватив младшего на руки и выговаривая ему, что так делать нельзя. Мы же с Никитичем округлившими глазами следили за оставшейся парой.

Дима не спешил отойти от Насти, он наоборот придвинулся к ней, как можно ближе. Буквально нависнув над племяшкой и пугая ее. Но несмотря на испуг, Настена не торопилась отдалиться. Глядя на мальчишку снизу-вверх, она наблюдала за его действиями.

Ноздри Димки раздувались, втягивая запах девочки. Он судорожно сжимал руки в кулаки.

— Неужто пара!? — не веря, тихо прошептал рядом бета, продолжая жадно наблюдать за детьми.

Ответить я не успел.

Настя вдруг положила свою ладошку на грудь Димки. И этого оказалось достаточно, чтобы спустя секунду у ее ног уже лежал совсем не маленький волчонок.

Татьяна с другого конца комнаты всхлипнула и выпустила младшего.

— Господи, спасибо!

— Поздравляю, Никитич! У тебя сегодня двойной праздник — и сын обернулся и невестку нашел.

— Да уж! — ошарашенно выдал бета, глядя на то, как его сын во второй ипостаси пытается облизать лицо девочки.

— Фу! Хватит уже! — племяшка отбивалась от волчонка с нее ростом. — Хватит, а то уйду! — в итоге топнула она ногой.

Волчонок тут же присмирел, глядя на девочку раскаявшимся взглядом.

— То-то же! — и тут же стала сама гладить серого по голове и чесать за ушами.

— Вот же ж, сразу видно ведьмина кровь! — с доброй усмешкой проговорил Никитич.

— Но-но! — ткнул я его в бок, — Прошу о моих родственниках только хорошее.

— А я что? Я ничего! Так и говорю, копия мамы… и бабушки, наверное!

Как только солнце закатилось, бабушка велела отнести Женю на Ведьмин алтарь.

Было неподалеку от деревни такое место.

Место ведьминой силы. Огромные валуны, опоясывающие круг диаметром в тридцать метров. И большой лежащий камень по центру.

Волки ходили туда лишь пару раз в жизни. В первый раз, туда приносили новорожденного родители, чтобы попросить у луны и духов леса силы и для ребенка. И связать нового члена стаи лунными узами. Второй раз мальчишки оставались у Ведьминого алтаря на всю ночь. У каждого это время приходило по-разному. Когда, знала лишь Луна стаи. После этого считалось, что ничто уже не сможет разделить тебя и твоего волка. После этой ночи в окружении духов предков, подросток становился мужчиной. В следующий раз сюда шли уже парой, чтобы связать себя брачными узами.

А потом… потом уже как луна одарит тебя потомством.

А вот бабушка наведывалась к Кругу часто. Остальные предпочитали не тревожить лишний раз духов. Да и не пускал Круг в себя без надобности. Можно было несколько кругов по знакомому с детства лесу нарезать, а Ведьмин алтарь так и не найти.

А сейчас я нес туда Женю.

Первой шла бабушка с Настеной.

— Девочку-то зачем? — спросил я, когда бабушка попросила привести от Кожевиных племяшку.

— Она одна из нас. — глядя на меня, ответила бабушка. — Ей полезно побывать на месте силы.

Вслед за ними шел я, с Женей на руках, а Тимофеевна с медведицей замыкали наш небольшой отряд. Дойти до Ведьминого круга можно было лишь пешком. Поэтому я бережно прижимал свою Пару к себе, втайне наслаждаясь ее ни с чем несравнимым запахом луговых трав.

Но чем ближе мы подходили к Кругу, тем горячее становилась моя малышка. Когда до алтаря оставалась сотня метров, Женя вспыхнула словно свечка. Ее огонь сжег надетую на нее сорочку и мою футболку заодно, но вот кожу мою не трогал. Наоборот ластился, словно маленький пушной зверек.

Это заметил не только я.

— Пара? — переспросила Лукинична, — Но…

— Добронрава не лезь, куда тебя не просят! — довольно грубо прервала ее бабушка.

— Но… на ней же знак Ведьмака? — Медвежья ведьма и не думала успокоиться. — Почему не завершил…

— Добронрава! — бабушка взмахнула рукой, словно кинула в сторону медведицы горсть песка. Лукинична захлопнула рот против своей воли, зло сверкая на бабушку глазами.

— Не бреши, как помело!

Ба вновь махнула рукой, и женщина сумела открыть рот, вот только продолжать не стала.

А жаль!

Женю я положил на алтарь. Ведьмин круг впустил меня без всякого сопротивления, но стоило только отпустить обнаженную женщину на теплую поверхность камня, как стало не по себе.

Алтарь выталкивал меня за круг. Но я не торопился уходить от своей пары. Сопротивлялся, как мог. И тогда стало нечем дышать…

— Быстро вон! — бабушка с невероятной для ее возраста силой толкнула меня за круг. И лишь за территорией валунов, я вновь смог сделать нормальный вздох. Но не переставал следить за тем, что происходило внутри.

Женщины же чувствовали себя в круге вполне комфортно. Они расположились с трех сторон от алтаря. А Настенка села возле матери, взяв ее за руку.

Это было последнее, что мне дали увидеть.

Ведьмин алтарь заволокло туманом. Таким густым, что его можно было черпать ложкой. Он не выходил за черту валунов, но скрадывал все, что происходило в Круге.

И как бы я не вглядывался в эту серебристую субстанцию, как бы не прислушивался, напрягая свой волчий слух, и что греха таить, даже нюх.

Ничего…

Только серые громады камней по кругу и туман внутри.

Я потерял счет времени и несколько раз менял ипостась, но для меня ничего не менялось. Беспокойство и тревога снедали, не давая нормально думать, дышать. По коже табунами мурашек пробиралась паника, проникая глубже, под кожу. Захватывая все тело и добираясь до сердца.

Никогда я не боялся так, как в ту ночь!

Боялся за самое дорогое, что было в моей жизни. За маленькую зеленоглазую ведьмочку, что сама Луна подарила мне в Пару.

И когда уже казалось, что этой ночи не придет конец, а я уже был готов бороться не только с туманом и духами Ведьминого круга, но и со всем миром…

В небо ударил столб огня. И туман в ту же секунду спал. Открывая для меня вид, на стоящих подле алтаря бабушку и Женю.

Моя Пара оглянулась, мазнув по мне затуманенным взглядом и спросила:

— А где мама?

Эти слова забрали ее последние силы, и Женя стала заваливаться.

Я рванулся внутрь, чтобы успеть подхватить мою Ведьмочку, не дать ей упасть.

И круг… пропустил меня.

Вот только стоило лишь коснутся Жени, как руку обожгло ударившей молнией. Заструившись по руке, огонь добрался до обнаженной груди, чтобы оставить на ней метку Истинной пары — отпечаток волчьей лапы. Точно такой же отпечаток проявился на груди моей девочки. С одним лишь отличием — ее метку обвивали листики какого-то вьющегося растения.

— Благословленные Луной! — тихо прошептала Тимофеевна.

— Поторопились Духи! Ох, поторопились! — ответила ей бабушка.

Женя.

Я проснулась будто от толчка. У вас когда-нибудь было ощущение, что тело поет? И столько сил…, что можно горы свернуть, и переделать все дела.

Было?

Вот у меня сейчас было именно такое ощущение.

В комнату проглядывали теплые солнечные лучи и мне, до зуда на коже, захотелось до них дотянуться. Откинув одеяло, я босыми ногами прошлепала по ковру, чтобы встать под солнечный свет.

Нет! Нужно окно открыть.

Да! Так значительно лучше!

Но все равно… что-то мешает!

Точно! На мне была незнакомая длинная сорочка. Вот она то и мешала, не давая до конца насладиться солнышком.

Одно движение и сорочка летит на пол.

О! Блаженство!

Я впитывала тепло солнечного света, каждой клеточкой кожи чувствуя, как оно проникает в меня. Наполняя эйфорией и заставляя тело буквально звенеть.