— Ну, вот и все! — улыбнулась.

И была тут же усажена на колени.

— Спасибо! — меня чмокнули в нос. Но не успела я перевести дыхание от облегчения, как Егор заявил. — Я хочу большего, Женя! Ты моя! И я хочу тебя всю! Но не сейчас. Я понимаю.

Я не нашлась с ответом, но он и не требовался.

— Я все понимаю, Жень! — продолжил Бутурлин. — Я привезу Игоря, и мы поговорим. Поговорим, как цивилизованные люди. Но я очень надеюсь… — тут Егор замолчал, сильнее сжимая меня и втягивая воздух сквозь стиснутые зубы, — что итог разговора мне понравится. А пока, Жень, прошу, не покидай территорию стаи. Это опасно.

— Хорошо. Только не оставляй меня в неведенье. — попросила я, прекрасно понимая, что сожру себя, если у меня не будет информации. — Звони.

— Обещаю!

— И еще… — я встала с колен оборотня и достала еще один амулет — Передай Игорю. Пожалуйста! — попросила, видя, что Егор застыл.

Он уже встал. И сейчас стоял, прожигая глазами амулет в моих руках. А я не придумала ничего лучше, чем уткнуться носом ему в грудь, туда где теперь висел камень с головой волка. И провести руками по напряженному телу.

— Я вчера получила два камня. — прошептала я, почти на грани слышимости, но Егор услышал, крепко прижимая меня к себе. — Значит Игорю он сейчас тоже нужен. Передай.

Сильные ладони прошлись по моей спине.

— Передам. — пообещал Егор, целуя меня в висок.

Взял амулет Игоря и положил себе в карман.

Егор уехал через час. Провожать Альфу пришел и Алексей Никитич — Бета стаи. Привел с собой старшего сына, чему была рада Настёнка и девушку лет двадцати пяти.

— Познакомьтесь, Евгения Михайловна, — представил девушку Бета, пока Егор, что-то объяснял одному из соклановцев, со странной кличкой Леший. — Это моя сестра — Людмила.

— Приятно познакомиться, Евгения! — протянула я руку эффектной брюнетке.

В отличии от меня, Людмила была при полном параде: на лице яркий макияж, длинные черные волосы, собранные в высокий аккуратный хвост, деловой костюм — двоечка, черные лодочки на шпильке. Вроде бы все строго, но… Девушка знала, как преподнести себя. Стоявшие у машины ребята охраны уже все глаза сломали, поедая бедра оборотницы, стянутые до невозможности узкой юбкой. Я поражалась, как она вообще умудрялась в ней переставлять ноги.

— Мне тоже! — улыбнулась брюнетка. Только улыбка девушка была через чур профессиональной, чтобы поверить в ее искренность.

Тут к нам подбежала Настя и я с облегчением выдохнула. О чем говорить с этой Людмилой я не знала. Не нравилась она мне. Да и я ей, видать, тоже.

А дальше все завертелось.

Егор, раздав ценные указания своим людям, направился к нам. Но по пути был окликнут Людмилой.

— Альфа!

— Не сейчас, Людмила! — передернул он плечами, даже не взглянув в сторону девушки, — Все вопросы к брату, он тут теперь за старшего.

— Береги себя, Егорушка! — Петровна прослезилась, когда он прижал ее в объятиях.

— Ну, Ба, ты чего? — чуть отстранившись, Егор в упор посмотрел на старушку.

— Все, все! Стара стала, сентиментальна! — вытерла она уголком фартука глаза. — Но ты береги там себя, Егорушка!

— Обязательно! — кивнул Егор, переводя взгляд на меня. И мне совсем не показалось, что в глазах оборотня вновь расплескалось золото.

Мы так и стояли, глядя в глаза в шаге друг от друга. Пока я не сделала этот шаг, прижимаясь к широкой груди. Слова сейчас были лишними. Он все сказал, лишь нежно, но крепко обняв меня, а я ответила, прижавшись к нему всем телом.

— Возвращайтесь! — тихо прошептала я. И Егор тяжело вздохнул, слегка усилив захват.

— Ты будешь меня ждать? — спросил он хриплым шепотом.

— Я буду ждать вас обоих. — скрывать правду было не в моих правилах.

— Ну, хоть так! — горько усмехнулся Альфа. — Обещай, что не покинешь территорию стаи! — Егор приподнял мое лицо. Потемневший медовый омут впился в меня.

— Обещаю! — не имея возможности отвести взгляд, ответила я. В груди бушевал ураган чувств, название которым я знала. — Только возвращайся поскорее, пожалуйста!

— Обещаю! — хрипло ответил Егор. Чтобы тут же отстранится и присесть перед Настей.

— Береги маму, Солнышко! — щелкнул он ее по носу.

— Хорошо, Альфа! — звонко ответила дочка.

После этого Егор встал и, уже не оглядываясь, сел в машину. Проследив, пока черный джип выедет со двора, мы с Настёной ушли в дом. Тяжело было видеть столько незнакомых лю… нелюдей. Без Егора я остро ощутила себя здесь чужой.

А вот Петровна задержалась и от нее не ускользнул полный ненависти взгляд, что сестра Беты — Люська, бросала в спину Луны.

— Эх, Егор, Егор! — тяжело вздохнула старая женщина, берясь за дверь.

Егор уехал и потекли однообразные будни, приправленные томительным и напряженным ожиданием. Оно словно кислота разъедала душу, вытягивало жилы. И чем больше проходило дней, тем труднее было огоньку надежды зарубцовывать раны, пугающие висящими ошметками души.

И пусть днем я могла стараниями Петровны и Насти изображать из себя вполне живого человека, но наступала ночь…

Ночь.

Я ненавидела и до дрожи боялась это время суток. Ночи в одинокой постели, когда хотелось выть и лезть на стену от мыслей воспаленного мозга. Когда темнота по углам услужливо вырисовывала жуткие сцены срежиссированные взвинченной фантазией.

Ночи стали моим проклятием!

Я как могла оттягивала время, когда приходилось оставаться один на один со сводящими с ума мыслями и чувствами. Допоздна засиживалась с Петровной, пыталась засыпать в комнате дочери, заваливала себя изнурительным физическим трудом…

Ничего.

Ничего не помогало. Я все равно просыпалась посреди ночи от одного и того же кошмара, словно кто-то раз за разом прокручивал для меня фильм, с каждым разом позволяя увидеть чуть больше.

В моем кошмаре было подземелье. Древнее, затхлое. Даже во сне я ощущала влажный спертый воздух, пропитанный плесенью не одну сотню лет. Вековые холодные стены давили со всех сторон, расходились множеством лабиринтов. Но я упорно шла, ведомая ниточкой запаха. Тонкой и прерывистой, грозящей вот-вот исчезнуть и похоронить меня в этой путанице темных туннелей.

В первый раз я и проснулась от того, что нить оборвалась, оставляя меня в темноте мрачного подземелья.

Но вновь наступила ночь, и… я вновь бегу под тяжелыми сводами стен зловещего лабиринта, боясь не успеть. И лишь мысль «не опоздать» гонит меня вперед, заталкивая животный липкий страх как можно глубже.

Только на третий раз я понимаю, что бегу не я.

Ведь не может у меня быть внутреннего зверя и команды, что, знаю, идет по моим следам?

Егор.

Это его эмоции безотчетного страха потерять самое дорогое…

Еще через день наконец-то вдали словно из преисподней, слышатся неясные глухие голоса. Они звучат так, словно говорят, зажав рот руками, перемежая слова длинным шипением. В эмоциях Егора вспыхивает нетерпение и… надежда. Но еще раньше со всех сторон начинает доноситься шелест. Словно по сотне лабиринтов одновременно несут, волоча по камням, по земле, что-то большое и тяжелое. Что-то что заставляет зверя Егора инстинктивно замирать и скалить зубы.

На шестую ночь лабиринт заканчивается огромной подземной залой. И это уже не подземелье. Это пещера. Заглянув в которую, я просыпаюсь с криком, чувствуя, как на голове шевелятся волосы.

В тот день я не хочу ложиться спать. Все светлое время суток я нагружаю себя работой. Лишь бы… Лишь бы чем-то занять мысли, чтобы не вспоминать чертов кошмар, преследующий меня уже неделю.

Я не сплю всю ночь.

Но под вечер следующих суток засыпаю прямо за столом.

И вновь… вновь вижу огромную пещеру, заполненную гигантскими змеями. Сегодня я замечаю, что большая часть змей имеет человеческое тело. И лишь после пояса, таз переходит в змеиный хвост, нереальных размеров. Наги! — кривится Егор. Они не все еще здесь. Многие только вползают из великого множества круглых отверстий, примыкающих к пещере. Причем выползают они змеями и только в зале принимают облик получеловека.