– Тогда все зависит только от особенностей конкретного врача. Хм, интересный разговор у нас получается.

– Лечение зависит от диагноза, диагноз от диагностики, а диагностика от способа получения информации. Так? Один видит оттенки кожи и может по ней определить состояние органов внутри. Другой слышит на расстоянии оттенки дыхания. Третий имеет тонкий нюх и различает болезни по запаху. Четвертый обладает чувствительными пальцами и чувствует все нарушения, потрогав просто руками. Получаем разные системы определения болячек.

– Если логически развивать тему личных особенностей, то так. Но есть же своя специфика. Что-то по запаху, печень, например. Если позвоночник, то руками.

– Согласна. А если идти от наличия особенностей к лечению?

– Вполне может быть. Касьян на Украине, говорят, так и лечит. Чувствует, какой позвонок не на месте. Потом своей ручищей хлоп, и все. Результаты блестящие, очередь каждый день. Очень интересная мысль! Ради ее только можно приехать. Получается, что школа лечения определяется способом восприятия. Сначала надо научиться видеть, слышать, чувствовать, и до такой степени, что будешь понимать, как лечить. Я видел, как живот правят на той же Украине. Руками нащупал напряжение и тут же его убирает. Увидел, что орган повернут или опущена почка и тут же поднимает.

– Вот. И вы не будете спорить, что такая чувствительность может быть от природы или ее можно развивать?

– Конечно, – Дмитрий Семенович задумался, – милая Маша, вы очень умная девочка, но все это хорошо, когда своевременно. К сожалению, время для воздействия тоже нужно. А его нет. Тогда приходиться вырезать. Но бывает так, что и вырезать уже поздно.

– Да. Так бывает. Но бороться надо до конца. Я вас посмотрю, как я это делаю.

– Посмотрю, это значит визуальная диагностика, – улыбается он

Я уложила его на диван. Собралась и настроилась. В области живота, под левыми ребрами черный осьминог распускал щупальца, черные воронки на нем сосали силы, откуда могли. Я попробовала потянуть его, он вытянул воронку в мою сторону. Мысленный запрос повис без ответа. Я напряглась, силясь узнать, что сделать. Опустилась коричневая пелена: «Нельзя. Запрет. Не трогай. Запрет нельзя нарушать». «Почему?» – мой посыл был возмущенный и сильный. Ответа не было, но было дуновение, что он возможен при больших усилиях.

Я потерла лицо руками.

– Сейчас вам ничего не скажу. Совсем ничего. Мне нужно время. Оставьте телефон. Как только будет, что сказать, я позвоню.

– Хорошо, Маша, – Дмитрий Сергеевич поднялся, чуть улыбаясь, – с вами очень интересно. Теперь есть интрига, что же вы мне скажете.

Мне и самой интересно. Особенно, что за это надо заплатить. Вышел сын:

– Есть какая-то возможность?

– Я сказала уже вашему папе. Для понимания увиденного нужно время. Я позвоню от бабы Лиды.

Олег записал ее телефон. Они ушли.

Мама вечером спросила:

– Приезжали?

– Приезжали. Сразу ничего не получилось. Я их отправила домой.

– Так лучше. Не надо за такое браться. Нельзя надежду пустую давать.

– Мне надо в себе разобраться. И я завтра кушать не буду. Не уговаривай меня. Ладно?

– А когда будешь?

– Как только, так сразу.

– Ты же растешь. Как без питания?

– Мама! Ты уже начала меня уговаривать. Не беспокойся, не помру.

Максим Иванович верил, что служит и принадлежит высшей силе. Эта уверенность в правоте передавалась любым собеседникам и распространялась на все дела. Получить помощника можно же под любым флагом. Истинную картину исполнителям знать необязательно. Если человек хочет быть избранным, надо дать такую возможность. Много путей: от секретного агента до адептов тайных обществ. Есть круг приближенных, но и они знают только то, что нужно. Пришедший был как раз из такого круга.

– Я хочу еще раз услышать лично от вас результаты проверки, – Максим Иванович разглядывал круглого человечка в круглых очках, – может, есть сомнения в каких-нибудь случаях?

– Сомнения могут быть даже в самом себе. К сожалению, я вынужден повториться. Мне не удалось получить сколь-нибудь веских объективных доказательств смены личности ни у одного из обследуемых.

– А субъективных?

– Есть категория пациентов, которые не поддались гипнозу, но это не является основанием для выводов.

– И все без динамики?

– Есть три студента, которые взяли академический отпуск для правки здоровья после нейроинфекций. У десятка школьников развился психопатический синдром после черепно-мозговых травм и инфекций. Например, развязанное поведение и драки в школе, даже у девочек. У нескольких человек дебютировала шизофрения. У одной девочки прямо в поезде, когда они с мамой ехали в Ленинград на каникулы к родственникам. Один рабочий после клинической смерти заинтересовался иконописью и теперь уехал послушником в монастырь. У остальных признаки болезни или иных перемен были и раньше, но при стрессовой ситуации декомпенсировались и при лечении ушли в ремиссию.

– Хорошо. Вы нужны на более высоком посту. Готовьтесь к должности главного врача Областной психиатрической больницы, – Максим Иванович кивком показал, что разговор окончен, – и позовите Старшего.

Из коридора зашел полный мужчина с красным лицом. Черные усы топорщились.

– Садись. Горячая акция прошла удачно. Втемную, конечно. Как говорит Великий, времена аутодафе могут вернуться, если мы будем хороши. А сейчас доведу указания.

– Слушаю внимательно, – усатый пыхтел.

– Чтобы провести воплощения, нужна подготовка. Подготовка тел. Нужно поощрять любые потуги народа ко всему потустороннему. Чем дальше полезут, тем лучше. А мы им поможем. Найдутся слабые души, которые можно заменить.

– Так это каждый из себя мага будет строить.

– Вот и пусть строят. Мелочь вербовать и использовать. Дельных поднимать и объяснять политику. Есть шанс, что нужные нам тоже попытаются маскироваться под особенных. Там мы их и вычислим. А там будет все интересно, – заведующий библиотекой прикрыл глаза и сложил ладони.

– И наша задача?

– Наша задача, как всегда, учет и контроль. И, да. По всем выявленным случаям пошлите независимую проверку. Клиника клиникой, но пусть опросят соседей или коллег, ну вы поняли.

Я голодаю. Есть хочется, когда одна. Когда делами занимаешься, не думаешь о еде. Надо пережить первый день, потом будет легче. После школы погуляла и решила сходить в зал. Движения нужны. Мальчишки уже заканчивали заниматься. Есть окошечко перед приходом школьных красавиц на аэробику. Мне сегодня много не надо.

– Привет, ребята! – у меня тоже есть теперь ключ от раздевалки, девчоночьей.

– Привет, малая, что-то поздно сегодня, – Влад покровительственно кивает.

Нарезаю круги по залу, машу руками и прыгаю. Разминка должна быть. Пара подходов. Немного приседаний. За огромными окнами, закрытыми сеткой, темнеет. Но зима отступает. Не за горами весенние каникулы. Ребята ушли. В раздевалку проходят первые девчонки. Я их слышу. На сегодня хватит, пойду домой. Девушки в раздевалке смеются меж собой. Пока тихонько переодеваюсь, ко мне подходит плотная девушка с торчащими волосами:

– Привет. Ты – Маша? – над глазами зеленые тени. Боевая раскраска.

– Я Маша. Привет.

– Ты вместе с мальчишками занимаешься? – развивает тему.

– На мальчишек стараюсь не попадать. Одна занимаюсь. Но, бывает, пересекаемся, – гашу интерес.

– Ты же в восьмом классе?

– Да.

– Вот молодежь самостоятельная пошла. – Девушки смеются. Накидываю курточку и выхожу, но замечаю, что обновку успевают оценить.

На крыльце желтый круг от фонаря. А за кругом синеватая тьма. Но к ней глаза быстро привыкают. Темная фигура в серой шапке шагнула мне наперерез.

Обычно я чувствую угрозу или напряжение. Но тут плохого не было. Просто страшно от неожиданности.