– Маша я, Макарова.

– И я Маша. Мария. На ферме работаю, а живу в Доре – Она смахивает слезинку, то ли от ветра, то ли от мороза. – Ты вот что, Маша. Если что, приезжай к нам. Место глуховатое. Мало ли что. Найдешь меня иди Кузьмича. Жизнь то большая и сложная. А от этих беги.

– Стараюсь. Но если в беде помочь просят, как отказать? И где мы находимся?

Мне рассказывают про колхоз «Светлый Путь». Километров двадцать отсюда до переправы на Мышкин. И до Рыбинска около сорока. Мария смотрит на меня, подперев щеку кулаком.

– Да хоть чаю попей, – спохватилась она.

В этот момент вышел Ренат Равильевич.

– Все, машина за нами выехала. Вовремя мы вышли. Там уже целую операцию разворачивать начали. Посиди, я еще пообщаюсь с руководством.

Я сижу, пью сладкий чай с сушками. Кузьмич ломает их в ладони на четыре части и ложкой хлебает, как размокнут. А мы с Марией мочим и с краешку откусываем.

– На кого учишься? – спрашивает она.

– На художника.

– А что за беда у твоего? Орал, как оглашенный.

– Так нелады по работе, вот и орет. Чего еще мужики бесятся?

– Это точно. А мы-то думали, что тебя ищут, да споймали. Заходил тут один недавно. Тоже корочки показал. Да молчать всем велел. Из этих, что ли?

– А когда заходил? Дня четыре назад?

– Так и есть. Значит, из этих.

– И куда направился?

Мария переглянулась с Кузьмичем:

– Не из этих, стало быть? Машину попросил. Увезли к Мышкину. Там и вышел.

– А как выглядел?

– Очень уставший. Еле языком ворочал. Дурной какой-то, как с похмела. Седой, короткие волосы. А больше ничем и не запомнился. Неприметный очень.

– Тетя Маша, а мы на дорогу выходили из леса. Тракторист сказал, там Акулино недалеко. По лесу шли, да на камни здоровые вышли. Черные такие. Что это за место?

– Эко вас занесло. Теперь понятно, чего вас мотает. Акулинские валуны. Мы там не ходим. Проклятое место. И лес там плохой. Ни грибов, ни ягод. Там поляна есть. В прошлый год наша с Дору решила путь срезать, с грибами шла. Так по поляне метров тридцать прошла минуту, а вышла у Рыбинска. В тридцати километрах. Такое вот место. Вас-то чего понесло?

– Не могу сказать, тетя Маша, сами еще не разобрались.

Через полтора часа приехала черная «Волга». Увидев нас, Юрий насторожился, а на меня смотрел испуганно. Я теперь для него «та, которая может увести в стену». Попытался вручить несколько шоколадок и термос. Но держаться я больше не могу, о чем и сообщила. Сквозь пелену доносились обрывки фраз про работу, больницу, следы. Смогла выдавить только: «Завтра». Домой Ренат Равильевич все же нес меня на руках.

В моей комнате на стуле сидела мама. Смотрит на меня, чуть склонив голову на бок. В ушах еще свистит, но соображению не мешает. За окном светлеет. Значит, девятый час.

– Ты что не на работе? Закончила уже?

– Ох, Маша. Закончишь тут. – Она глянула в сторону коридора, – как себя чувствуешь?

– Еще бы поспала. И поела. А потом опять поспала. Что там? – вижу, как мама настороженно поглядывает на занавеску.

– Вставай, увидишь.

На кухне послышалась возня.

– А кто у нас?

– На кухне Дмитрий Семенович. Чай тебе заваривает. А, вообщем, народу много.

Я отдернула занавеску. На дороге перед домом стояла знакомая черная «Волга». За ней белый «Рафик». Несколько человек прогуливались по улице. Увидев меня в окне, один что-то проговорил себе за пазуху.

– Еще милиция на «Жигулях» во дворе стоит, – сообщила мама, прислонясь к косяку.

– Давно? – задала я глупый вопрос.

– Как тебя принесли, так все и понаехали.

– Тебе же на работу?

– Какая тут работа. Сказали, что мои участки уже убрали.

Раздался деликатный стук в дверь.

– Это они из вежливости, – вздохнула мама, – всю ночь в коридоре на стуле сидели по очереди да ходят туда-сюда.

На кухне забубнили голоса. Я причесалась наскоро, натянула трико и сменила майку.

– Ты меня раздевала?

– Уж конечно. Они бы и раздели. Но всему есть границы. Нас посадят? – мама грустно улыбается.

– Мама, не бойся ничего. Живы будем – не помрем.

На кухне сидят Ренат Равильевич и папой Олега. Увидев меня, кэгэбешник вскочил, широко улыбаясь:

– Машенька, а мы тебя ждем тут, с утра пораньше.

– Ренат Равильевич, мы же с вами договаривались. Все – лично между нами, – понимаю, что он прав. И ругаться не надо, но за маму надо высказать.

– Ну, Маша, по-другому нельзя, – разводит он руками, – тебе доктор трав заварил

Я падаю на табуретку. В кружке темно-янтарная жидкость, пар уже почти не идет. Ладони греются о фарфоровые бока. Вкусно. С медом.

– Там еще лимонник, с Дальнего Востока привезли, – поясняет Дмитрий Семенович, сейчас быстро взбодришься.

Я выпиваю все. Мне накладывают овсяной каши с изюмом и курагой.

– Это тоже я варил, по своему рецепту.

– Вкусно получилось. Чай этот еще есть?

Выдержка хорошая у Рената Равильевича. Дал доесть кашу. Когда начала пить порцию лечебного отвара, они переглянулись.

– Если, что, я в машине, – сказал Дмитрий Семенович и вышел.

Я не стала напускать важности. И так мой компаньон весь извелся.

– Пока пью, послушайте мои мысли. Предвижу вопрос «Что это было?», отвечу кратко. – Лекции деда Егора пересказывать не к чему. – Мир вокруг нас устроен более сложно, чем мы видим.

– Я уже понял, – хмыкает собеседник.

– В пространстве имеются естественные норы, которых не видны. Но при определенных обстоятельствах их можно использовать. Виды таких ходов разные. Естьеще и во времени, есть в другие миры. Хотя они, эти миры, все тут, на Земле. Проблема в том, что подстроить себя и место под нужные характеристики. А это доступно не каждому. Есть люди, которые сами по себе могут изменять свойства, сами могут пробить туннель в нужное место. Но таких природных даров единицы. Да и то, надо долго тренироваться. Можно воспользоваться приспособлениями для достижения эффекта. Магия – понятие для обычного человека. Но потому и магия, что человек – обычный. Для необычного – реальность и навыки. Но чтобы таким стать, надо направленно и упорно работать.

– Но все же возможно?

– Возможно. Но выйти за рамки обычности очень накладно энергетически. Дорого дается.

– Если бы ты меня не предупредила, отвезли бы в больницу. Тяжело было?

– Как видите. Дня два еще отходить. И это не самый сложный проход. Даже вовсе простой.

– А были и сложные?

– Давайте по конкретному случаю.

– Ладно. Только я все равно мало что понял. То есть, это использование определенных свойств мира, вроде физических законов. Только еще не открытые?

– Примерно. Только с одной большой поправкой. При изменении состояния и сознания человека законы тоже меняются. Переходишь на другой уровень, получаешь другие условия. Для людей в обычном состоянии это невидимо и неуправляемо.

– Ага, то есть, попасть туда они все же могут.

– Не везде, но могут. Есть такие места, где ворота открываются. Но неизвестно, куда ведет нора, поэтому неуправляемое путешествие может закончиться очень печально.

– Ты сказала, состояние, – быстро уловил он смысл, – значит, необязательно быть не от мира сего? Можно в состояние войти, а потом выйти?

– Именно так. И вновь большая поправка. Чем более неестественно для человека новое состояние, тем больше нужно усилий и приспособлений для его удержания.

– Это знаки на стене кошачьей мочой и железами?

– Успели анализ сделать?

– Чего только не сделаешь, когда на ржавый гвоздь одним местом посадят. Извини, вырвалось.

– Знаки – это вроде прицельного приспособления и скважины. Сами по себе они ничего не сделают. И в скважину надо энергетический ключ направить. А вот состояния можно добиться искусственно. Всегда использовали разные травы и грибы.

– Значит, и фармацевтические препараты?

– Да. Но они действуют грубее, хоть и сильнее. Поэтому последствия для человека намного плачевнее. Я к тому, что ваш шпион не подготовлен естественным образом, по моему мнению. Для этого некоторым и жизни не хватит. Да и не пойдет особый человек на это. Я поговорила с местными. Он был не в себе, еле держался.