Сидели, болтали ни о чём. Доедали плов. Вдруг звонок в дверь. На манеже те же. Опять Акпер. Плетённая корзина. В ней коньяк "Камю", шампанское "Мадам Клико", ананас, и в нагрузку ещё и термос с мороженным.

– Петрос Мушегович послушал песню. Это лучшая ваша песня.

Акпер ушёл, а Пётр остался.

– Пётр Миронович, а как зовут третьего брата. Это от него подарки? – а ведь и правда, перебор, для нищей интеллигенции в 1967 году. Даже у Брежнева вчера было на пятьдесят балов дешевле, по пятидесятипятибальной шкале.

– Плов нельзя есть холодным, а мороженное горячим.

– О какой песне говорил этот прохвост, – насела с другой стороны Люшина мать.

Пришлось достать кассету перемотать, найти и поставить. Атомный взрыв. Все рыдали. Все, это и Пётр тоже. Вещь.

– Пётр Миронович, но ведь так нельзя. Такого не бывает. Каждая ваша песня – это шок для всей страны. Это же за пределами человеческих возможностей. Кто вы на самом деле? – возопила вернувшись из "дамской комнаты" главная химичка.

– Мороженное тает и всех моих способностей не хватит превратить сладкую жижицу в мороженное назад. Вернёмся к нашим баранам.

Потом сидели в кабинете главного Чуковского и обсуждали лекарства. Цезаревна с мамой мыли посуду и готовили чай, сидели втроём. Рахиль Хацкелевна, доктор Вера Спиридоновна Ляшенко и Пётр. И как только эти дамы докторами наук стали? Они, скорее всего, хорошие химики, а вот организаторы – никакие. Лекарства даже у нас не зарегистрированы. Ну, им, возможно, виднее про всякие там испытания клинические, Пётр не особенно в курсе был, а вот дальше.

– Нужно сделать так, чтобы их не смогли у вас украсть иностранцы. И в тоже время, нужно сделать так, чтобы за патентами выстроилась очередь, – попытался включить в процесс спасения Родины женщин попаданец.

– Этим занимается соответствующая организация, автор ведь передаёт все права государству, получая патент, – разъяснила политику партии член‑кор секретарю этой партии.

– Да, и ладно. Вам нужно получить заграничные патенты. И ещё нужны правильные статьи в журналах. А самое главное, особенно по "Виагре", статьи с восхвалением должны появиться на первых страницах таблоидов.

– Да, вы с ума сошли, Пётр Миронович. И что такое "таблоид"? – Фрейдлина как от больного отмахнулась.

– Что же плохого будет, если на первой странице "Таймс" – это и есть таблоид, появится статья с заголовком: "Эти русские смогли получить афродизиак, который на самом деле работает. Где вы, стареющие ловеласы, вам дорога в Москву. Только поплотнее набейте кошельки долларами. Русские научились торговать".

– Вы предлагаете нам самим торговать? – квадратные глаза.

– Я секретарь горкома, а не прикидывающийся им психбольной. Просто в СССР с патентов платят проценты. Здесь это миллионы и миллионы долларов, если наладить выпуск только этого препарата, то продажи будут на миллиарды долларов. А Омез? Тоже ведь потребность огромная. Гастрит у каждого третьего. А у каждого второго мысль, что у него гастрит. А если этой мысли нет, то её нужно внушить. Вспомните начало романа "Трое в лодке, не считая собаки", там главный герой нашёл у себя все болезни, даже, кажется, беременность. Вот статьи с такими симптомами раннего гастрита и начинающей язвы должны неделями быть на страницах западных газет. В Москве должен быть магазин, который продаёт только ваши лекарства и проклятые буржуи должны часами стоять в очереди. Пусть побывают в нашей шкуре. Страна тратит огромные деньги на вооружение, иначе бы давно съели. Пусть за это оружие платят их граждане, а не наши.

– А ведь Вельзевул не отнял у вас способности к чудесам. Обманули. Вон хлещут, как из рога изобилия. Делитесь планами. Поможем, чем можем.

Только приступили к конструктивной беседе о завоевании западного рынка, как в дверь позвонили. И без всяких шестых чувств Пётр понял, что это по его душу. Нет, по тело. В душу коммунисты не верят. За дверью был без экивоков коммунист. Ростом товарищ был с Петра, может на пару сантиметров даже пониже, а вот вес. Вес коммунист имел под сотню. И это был не пивной животик. Это были мышицы.

– Тишков Пётр Миронович? – спросил, но в ответе не нуждался, возможно, фотографию видел, – Собирайтесь, едем в Завидово.

Очевидно, обладатель мышц ожидал вопрос, типа: "Куда?" или "Зачем?". Пётр промолчал. Кто же в 21 веке не знает, что в Завидово дача "дорогого" Леонида Ильича. Помолчали.

– Где ваши дочери? – первым бросил играть в молчанку коммунист.

Пётр мельком глянул на часы. И уловил приподнявшуюся бровь "собеседника". Швейцарцы показывали почти двенадцать. Зря их надел, запоздало пожалел Пётр. Довыпендривался. Теперь доложат.

– Скорее всего, в Третьяковской галерее.

И тут товарищ удивил. Он достал из внутреннего кармана рацию. Вполне себе небольшую и даже в пластмассе. Для 1967 года вещь неординарная.

– Василий, к выходу в Третьяковку. Две девочки десяти лет, – посланец вопросительно выгнул бровь.

– С ними мужчина лет сорока в кожаной куртке. Девочки в куртках с капюшоном из серого материала, – подсказал Пётр, правильно истолковав выгибание. Ну, так не интересно, а где: "Первый, я Окунь, говорю со дна Невы".

– Собирайтесь. Машина внизу. Вам нужно заехать в гостиницу?

– Зачем?

– За песнями, – чуть ли не изобразил улыбку "собеседник", но вовремя одумался.

– Нет, кассеты с собой, – да, разве можно такую ценность в номере оставлять. Вон, в знаменитом многострадальном портфеле.

– Жду вас в машине.

Пришлось распрощаться. Ну, тезисы намечены, пусть думают. Назначили ещё одну встречу во вторник вечером в ресторане "Прага". Просто Пётр других не знал. Не "масквич". У подъезда ожидала не "Чайка". Да даже и не "Волга". Рафик? Так ведь и не Рафик. Чудо‑юдо. Голубая машинка типа Рафика, но без окон. И мордочка другая. Более квадратная и с круглыми фарами.

– Что это? – поинтересовался Пётр у собеседника, обойдя голубое чудо.

– ЕрАЗ‑762. Говно машина. Хоть и новый, но ломается каждые три дня. Только что снова из ремонта. Ни черта армяне делать не умеют.

А вот Пётр был не согласен. Вот сегодняшний банкет, сумели. В ошибках подчинённых всегда виноват начальник. Либо не тем делом заставил заниматься, либо не проконтролировал. Как‑то в одном из попаданческих романов Штелле читал про эту машину. Тоже ругал афтор. Прочёл видно ругань в википедии. А мы не будем ругать. Нам дела нет. Нам нужно Краснотурьинск сделать лучшим городом мира, а не страну спасать. Не умеют и не хотят армяне с грузинами выпускать хорошие, качественные машины и флаг им в руки, и барабан на шею, и ноты за пазуху. Пусть мандарины выращивают. Вон, дети их видят только под Новый Год. Значит, мало деревьев, мало рабочих рук. Заводы надо строить в России, а мандарины выращивать в Грузии с Арменией, а не наоборот.

В принципе, понятна и основная идея, заставляющая там строить заводы. Идей‑то несколько, в том числе и демографическая. Там быстро растёт население за счёт высокой рождаемости и людей нужно трудоустраивать, но не это главное. Главное – увеличить процент "рабочих" в республиках. Именно из‑за того, что на Украине при создании СССР была мала прослойка пролетариата (Сельское население – крестьяне.) Ленин со Сталиным и отдали "безвозмездно" хохлам Донецк, Луганск, Николаев, Одессу. Это чисто русские города с крохотным процентом фамилий заканчивающихся на "О". Зато там пролетариата, хоть ешь одним местом. Кому лучше сделали творцы 1 перестройки? И вообще, для гениев у них многовато ошибок.

– Ваши? – отвлёк от государственных мыслей Петра коммунист.

Дорогу пересекали Маша с Таней в сопровождении Макаревича и трёх похожих на коммуниста типов.