– И работаешь первым секретарём горкома? – справился с собой начальник училища и разлил по второй. Вернее себе налил. Потянулся с бутылкой к стакану Петра, но передумал и поставил бутылку подальше на подоконник, – Мне ещё совещание с преподавателями проводить.

– Значит, хочешь Суворовское училище в вашем Краснотурьинске открыть? – отщипнув от разорванной буханки небольшой кусок, и прожевав его, уже почти спокойным голосом продолжил Михаил Павлович.

– Небольшой филиал вашего училища. В классе или группе по 25–30 человек. Туда отправлять детей из неблагополучных семей. Что плохого в том, что несколько сотен детей вырастут не преступниками, а офицерами? – встал Пётр и чуть наклонился к генералу, нависнув над ним. Это товарищ Тихончук думает, что он большой начальник, а ведь всё наоборот Он глава не маленького города, а генерал всего лишь начальник небольшого училища. Уровень директора школы.

– Песню "День Победы" нужно чтобы хор исполнял. У нас есть хор в училище, – чуть сжался собеседник.

– Мысль сейчас у меня появилась интересная. Я вам оставлю текст и аранжировку этой песни. Вы своим хором разучиваете её и приезжаете в Краснотурьинск 22 февраля. Репетируете с нашим оркестром и солистом, а 23 февраля выступаете во дворце. Я пригласил несколько ответственных работников из обкома, в том числе и Алексея Афанасьевича Добрыдень. Посмотрите Краснотурьинск, пообщаетесь с нашими ветеранами. Я ещё хочу пригласить режиссёра с Уральской киностудии и оператора хорошего. Если они наш концерт запишут, то потом его можно и у вас в училище показать и вообще даже по телевизору.

– У меня друг есть среди режиссёров. Это – Рымаренко Леонид Иванович. Он одно время, особенно во время войны, снимал учебные фильмы для армии. Сейчас фильмы про природу снимает. Говорит, беречь надо её. На днях вот виделись. На юбилей приглашал. Позвоню я ему, договорюсь о встрече. Ты-то Пётр Миронович долго ещё будешь в Свердловске? – генерал стал спокойным и деловым.

– Завтра в Москву улетаю. Во вторник утром должен назад прилететь, а поезд только вечером в наши края, – рассказал о своих планах Тишков.

– Добро. Во вторник заходи в любое время, я с Леонидом пообщаюсь и в Москву позвоню, узнаю о возможности открытия филиала училища в Краснотурьинске. Если что, то и на товарища Добрыдень сошлюсь. Неплохо бы и председателя Облисполкома подключить. Не простое это мероприятие. Но если Облисполком и обком поддержат, то уже легче воевать, – насупил брежневские брови генерал.

– Я и хотел с Алексеем Афанасьевичем на эту тему сначала переговорить, да тут зав отделом образования вас, Михаил Павлович, решил сразу подключить, – выдал чуть скорректированную версию сегодняшнего утра Пётр.

– Хорошо, что подключил. Мог ведь и не услышать я твоих замечательных песен. Прямо помолодел на двадцать лет. Ладно. Пора делами заниматься. Я теме ГАЗон выделю, пусть до Облисполкома довезёт. Во вторник жду.

– Пётр Миронович Тишков? Тот самый? – протянул руку Александр Васильевич Борисов – председатель Облисполкома.

Попасть на приём к руководителю области оказалось не просто. Сначала его принял Глинских Василий Иванович – секретарь Свердловского облисполкома. Стал расспрашивать о целях визита и вдруг остановил Петра и, поднявшись, прошёл к журнальному столику. Взял с него газету и положил на стол перед гостем.

– Ваша работа?

Это было приложение к "Заре Урала". То самое, где были заключительные главы романа "Понедельник начинается в субботу".

– Есть такой грех, – бессмысленно отпираться.

– И это ваша? – Легло следующее приложение к газете. Теперь это было начало новых приключений Буратино. Красный заголовок: "Буратино ищет клад. Происшествие в городе Тарабарске.".

Ого! Это приложение напечатано только позавчера и только вчера разнесено по почтовым ящикам. Оперативно.

– И это моё, – предчувствуя пипец, поднялся Пётр.

– Может, кто надоумил? – аккуратно собрал странички хозяин кабинета и вновь положил их на журнальный столик.

Не понятное действие. Как с какой-то ценностью обращается.

– Нет. Сам придумал, – Пётр подумал и вновь уселся на стул.

– Интересный вы человек, Пётр Миронович. Сегодня утром Александр Васильевич дал команду вас вызвать. А вот сами пожаловали.

– Дел много накопилось, – нейтрально ответил Штелле.

– Посидите, подумайте, а я сейчас сообщу председателю Облисполкома, – и ушёл.

Не появлялся долго. Потом зашла секретарша. Пожилая женщина с ярко накрашенными губами и дорогих, наверное, очках с золотой или позолоченной оправе.

– Пётр Миронович, зайдите к Александру Васильевичу, он вас ждёт, – и важно поплыла к двери.

У председателя Облисполкома был первый кабинет, который не напоминал о царизме. Не было громоздкой мебели. Даже встроенные шкафы смотрелись вполне органично. Ну, вот разве кожаный диван и два больших чёрных кресла рядом портили картину.

– Пётр Миронович Тишков? Тот самый? – протянул руку Александр Васильевич Борисов – председатель Облисполкома.

– Азъ есмь, – склонил голову в улыбке Пётр Миронович, вспомнив про Ивана Васильевича, который меняет профессию. Этот ведь тоже Васильевич.

– Шутите? Это хорошо. Разговор только у нас намечается больно не шутейный. Готовы? – довольно резко махнул рукой Борисов, предлагая садиться.

– Да ты скажи, какая вина на мне боярин? – вновь припомнил слова из фильма Штелле. Но ответа: "Тамбовский волк тебе боярин", не дождался. Да и не мог. Фильм ещё не снят. А как этот диалог написан у Булгакова Пётр и не знал.

– Боярин, говоришь. Ну, ладно. Кучу кляуз и челобитных на тебя Петрушка голубиная почта принесла. Тебе их как зачитать, по степени вины или по алфавиту? – а лицо не весёлое, пора клоуна изображать заканчивать.

– Давайте с самых серьёзных начнём, – хорошо, что сам пришёл, если бы привели под белы рученьки было бы хуже.

– Ладно. Вот есть бумага, в которой вас обвиняют в том, что вы заставляете детей в больнице кормить собачатиной, а говядину себе домой забираете.

– Сильно. Правда, же в том, что я на самом деле выбил в городе всех бродячих собак, а их мясо после проверки отправил в детский тубдиспансер. По вчерашним данным, четверть детей за три с небольшим недели выздоровела. Пять мальчиков и одна девочка. Утверждать, что это заслуга именно моя, не могу, я не инфекционист, но ведь до этого таких массовых выздоровлений не было. И, конечно же, я не взял оттуда ни одного грамма мяса. А шкуры собак пошли на шапки для мальчиков из школы-интерната. Люди спокойно могут ходить по городу, не опасаясь бешеных собак, дети выздоравливают, другие дети ходят в красивых тёплых шапках. Я даже догадываюсь, кто анонимку написал. Или это не анонимка? – склонил вопросительно на бок голову Пётр.

Несколько минут стояла тишина. Потом Борисов с Глинских переглянулись.

– Анонимка, анонимка, – слегка прокашлявшись, подтвердил председатель Облисполкома.

– Я пригрозил уволить врача в тубдиспансере. Он категорически отказывался кормить детей собачатиной, – развёл руки Тишков.

– Даже не знаю, как и реагировать. Правда, выздоровели дети? – потёр подбородок глава области.

– Можно ведь прислать комиссию "Облздрава". Только не чиновников, а именно инфекционистов, – предложил Пётр, – И не предвзятых. Ведь если это, правда, то мы сможем в области сотни детей вылечить, а может и вообще победить туберкулёз. Представляете реакцию ЦК?

– Уже целое утро представляю, – встал, отодвинул чуть стул от стола и снова на него тяжело плюхнулся Борисов, – А вы не думали, Пётр Миронович, что возможна противоположная реакция. Скажут, дожили, знахарские рецепты в Свердловске возрождают. Так и до шаманства докатятся. Не верят в советскую медицину. А я вот подумал. Уже бы партбилет на стол выложили, но мне по телефону подтвердили, что дети и, правда, выздоровели. Задача теперь не простая передо мной стоит. То ли наградить, то ли расстрелять.